— А вот тут как раз ничего необычного, Лели. Случается иногда такое, что искра как бы дремлет. Нужен сильный толчок, чтобы она зажглась. Видимо, находка камня проведения и стала таким толчком для Тариэла.

— А еще то, что мальчик оказался единокровным братом, — тихо добавил Роксидион. — Он хоть и не был привязан к родителям, но все равно, думаю, не ожидал такого от собственного отца… Погодите, а это что?

Он поднял с пола упавший из тетради листок, исписанный крупными буквами.

— "Старый глупец обыграл сам себя! Сдох, перебрав вина! И теперь я — полновластный наследник. Я, а не мой сын, размазня и слюнтяй! Пусть развлекается с Эсти — она хорошая шлюшка. И воспитывает собственного брата. Хотя я в этом и не уверен до конца, но почему бы не сделать девочке приятно. Вот только куда старик спрятал семейные реликвии и сокровища? Я уже обшарил все имение от подвалов до чердака. Жаль, у меня нет дара поисковика"…

Мы долго молчали, рассматривая стопку тетрадей на столе. Не знаю, о чем думали лорды, а я… Я думала о том, сколько грязи прячется порой под блестящей поверхностью. А еще о том, сколько зла может причинить зависть. Вот захотелось Асиль напакостить подруге — и сколько человек пострадало. Сам Танион, его сын, его внуки… И что-то мне подсказывает, что без происков этой самой леди Силены, Силлы, или как там её на самом деле зовут, не обошлось и расстройство свадьбы моей бабули.

— Лорд Андре, не могли бы вы сделать так, чтобы лорд Тарский все же покинул наш город? — спросила я, устав пялиться на стол. — Нет, не воздействовать на его сознание, или как это делается. Просто пусть он получит свои пятьсот тысяч, и едет куда угодно. В столицу, за границу, куда угодно, лишь бы подальше. И давайте сожжем эти тетради. Мне вовсе не хочется, чтобы Тариэл, прочитав все это, вновь схватился за пистолет. И тем более, я не хочу, чтобы Артур узнал такую правду о своем рождении.

— Не думаю, что уничтожить дневники — это верное решение, — ответил лорд Андре. — Когда-нибудь и Тариэлу, и Артуру придется узнать правду. Лучше всего было бы их спрятать. Но у меня сейчас нет ни одного тайника. Во всяком случае — в этом городе. А вот взять с вас еще одну магическую клятву о неразглашении я обязан. Вы не сможете рассказать об этих дневниках ни лорду Тариэлу, ни кому бы то ни было. Что касается Артура… Леди Апрелия, когда малыш подрастет и начнет задавать вопросы — у вас должна быть своя версия развития событий, адаптированная под восприятие ребенка. Но над этим мы подумаем. Сейчас же мне необходимо встретиться с Тариэлом. Надо найти и удалить это самый артефакт подчинения, пока он не причинил еще больше вреда.

— А вы действительно можете это сделать? — Роксидион с недоверием уставился на лорда Андре. Тот кивнул.

— Ломать всегда легче, чем создавать, — ответил лорд. — Кроме того, магические способности Таниона когда-то были мне хорошо знакомы. Не думаю, что он усердно развивал свои таланты, почти не выезжая из имения. В любом случае, мне все равно надо с ним побеседовать, раз уж я намерен купить имение Тарских.

— Хорошо… Тогда… Леди Апрелия, разрешите откланяться. Поеду искать нашего героя. Кажется, я догадываюсь, где он может быть.

Мы приносим магическую клятву — все трое, и Роксидион уезжает. Лорд Андре некоторое время пристально меня рассматривает.

— Лели, ты ничего не хочешь мне сказать? — наконец спрашивает он. — Я вижу, что тебя тревожит что — то, никак не связанное с Тарским.

В конце концов, а что я теряю? Лорд Андре пока что не сделал ничего непорядочного по отношению к нам всем…

— Лорд Андре… А вы не можете посмотреть мою ауру? Так, как вы сделали это с Тариэлом? Понимаете, бабушка говорила, что она каким-то образом заблокировала мои способности. Вернее, после свадьбы я получила её письмо. Она писала, что сделала это мне во благо. Мол, женщине иметь магические способности ни к чему. А еще меня беспокоит вот что: я совершенно не испытываю никаких чувств по отношению к мужчинам. Вы понимаете — о чем я? Я никогда, даже в ранней юности, не влюблялась. Тогда мне это даже нравилось. Девчонки в пансионе устраивали целые баталии из-за понравившихся юношей. Вздыхали по актерам нашего маленького театра. Переписывались с братьями подруг по пансиону, страдали… Не обходилось и без трагичных последствий. А я гордилась про себя, что меня не касается вся эта суета. Со временем стало настораживать. А сейчас… Я же вижу, что лорд Роксидион не просто так приезжает в мой дом. И не ради того только, чтобы утереть нос приятелю. Он делает какие-то попытки к сближению, а у меня… Может быть, этот блок и мои чувства заблокировал?

Глава семнадцатая. О блоках идеальных леди

— Лели, давай, мы поговорим о твоих чувствах чуть позже, — с расстановкой произнес лорд Андре, пристально рассматривая меня. — Мне надо будет провести некоторые изыскания, чтобы понять, что именно сделала твоя бабушка. Пока что я вижу лишь сильный дар творца, и на нем нет никакого блока. Нет даже намека на то, что подобный блок когда — либо стоял. Скажи, ты часто делаешь что-то своими руками? И я не имею в виду обычные женские рукоделия.

Я задумалась. Если не рукоделие-то что тогда?

— Вышивку картин бисером и драгоценными камнями вы относите к творчеству или к рукоделию? А еще мне доставляет удовольствие продумывать обстановку комнат. У меня прямо душа радуется, когда удается осуществить задумку именно так, как планировала. Подобрать мельчайшие детали, вписать их в общий декор так, чтобы картина обрела целостность. Вы видели мою работу в имении. Библиотека, детская, спальня графа. Гостиная и столовая.

— Можно взглянуть на вышивку?

— Пойдемте…

Мы поднялись на второй этаж. Когда я перебралась в этот дом, то освободила одну из комнат — самую светлую, с большими окнами, выходящими на три стороны света: восток, юг, запад. Потому дневной свет царил там с раннего утра до позднего вечера. Северную стену занимали три больших картины с видом на море, парящих чаек, одинокий парусник, почти скрывшийся за горизонтом… Картины соединялись хитрым образом, создавая впечатление единого полотна. Я потратила на их создание шесть лет. Закончила буквально за три дня до свадьбы, и никто из посторонних картину еще не видел. Вот сейчас и поймем — чего мне ждать…

Лорд Андре стоял посреди комнаты, не отводя взгляда от картины. Солнечные лучи медленно переползали с волны на волну, создавая иллюзию присутствия. Казалось, что мы смотрим на море из-за плотно закрытого окна, и только поэтому не слышим шума прибоя, криков чаек и гула ветра. Лорд смотрел на картину, а я смотрела на лорда и видела, как расправляются его плечи, разглаживается морщинка между бровей, а в глазах зажигается искорка восхищения. Теперь мне можно и самой перевести дух — работа удалась.

— Это… это же… Лели, это же бесценное полотно, — почти шепотом говорит лорд Андре. — Это шедевр! И ты говоришь, что бабушка заблокировала твой дар? Чтобы заблокировать такое — надо быть архимагом. Вряд ли Аксинья обладала подобными знаниями. Когда ты впервые взяла в руки бисер?

— Не помню… Батюшка говорил, что я едва ли не с пеленок играла с камушками. От мамы у меня осталось ожерелье из голубых аквамаринов. Вот ими-то я и выложила свою первую картинку. Подарила батюшке на день рождения. Она и сейчас хранится у него в сейфе. В пансионе камней, конечно, не было, но там я впервые почувствовала бисер. Правда, в пансионе рекомендуется не выделяться из общей массы, если не хочешь оказаться где-нибудь в Храме в роли вышивальщицы. Нет, я ничего не имею против Храма, но там пришлось бы изо дня в день вышивать одни и те же рисунки, а мне хочется творить по собственному разумению. Вот я и сдерживала себя. А в полную силу начала шить, когда вернулась домой, и бабушка заставила отца поклясться, что выдаст меня замуж только за аристократа.

— Вот как?! Интересно — какими соображениями руководствовалась Аксинья?

— А вот этого я не знаю. Мне, как всегда, никто ничего не объяснил… Но я думаю, что это косвенно связано с вами, лорд Андре.

Мы помолчали, вновь обратив свое внимание на картину. Солнце за окнами медленно переползло к западу, и море на картине окрасилось в золотистые тона заката.

— Давай вернемся в гостиную, — вздохнул лорд Андре. — Здесь совершенно не хочется говорить о делах. Хочется расстелить на полу одеяло, улечься на него и погрузиться в мечты…

— Лели, а твоя бабушка… Разве она не была замужем?

Мы удобно устроились в креслах у зажженного камина: к вечеру похолодало, да и хотелось просто посидеть у живого огня. Артура Лита и Иеремей задержали в детской, объяснив, что мама занята делами. Малыш повздыхал, но покорно отправился играть с Дигги и Литой.

— Она не была замужем, Андре… По рассказам, жених бросил её почти у алтаря. За день до свадьбы женился на другой — девица оказалась беременной. Бабушка, когда рассказывала об этом, возносила хвалу Светлейшей, радуясь, что ей не пришлось связать свою жизнь с нелюбимым. Подробностей я не знаю. К тому же вскоре погибли родители моего отца. Вот она и приютила мальчишку. Вырастила, как своего сына, образование дала, помогла свое дело наладить. Вернее — постепенно передала дело своего отца… Потом познакомила его с Алели Тишской, женила.

Потом я родилась… А через два года мама умерла — не смогла разродиться. Бабушка воспитывала меня вместе с отцом. Она долго убеждала его жениться еще раз… Мне кажется, она всю жизнь любила вас, Андре. Любила, и ждала. И меня воспитывала, как аристократку… нанимала учителей, возила к одной леди — обучаться этикету. Со мной занимался учитель пения. Я не помню, но бабушка уверяла, что до десяти лет у меня был чудесный голос… В нашем сословии не принято обучать девиц многим наукам. Читать — писать научились, премудрости ведения домашнего хозяйства освоили, рукодельем овладели — и достаточно. Жена должна быть умной настолько, чтобы муж мог назвать её дурой…

— А что случилось с голосом, Лели?

— Не помню… Но в письме бабушка писала, что я голосом удержала на краю Меланью. Она рожала мою сестру — своего первенца. Сама я вовсе не помню, что пела какую-то колыбельную. И никогда больше я не пела. До этого года. Голос будто вернулся, но совсем слабый. Не фальшивлю — только и всего.

Лорд Андре надолго задумался, глядя, как в камине пляшут яркие язычки пламени. А у меня перед внутренним взором вдруг появилась картинка: камин, язычки пламени, ковер, собака и ребенок на этом ковре… На картинке не хватало еще чего — то, чтобы она оказалась законченной, и я пока не могла понять — чего именно. И до того вдруг захотелось, чтобы эта картинка стала реальной, что зазуделись ладошки. На второй план отошла незаконченная работа с аквариумными радужными рыбками, проблемы семейной жизни, чужие тайны, дневники… Почему я решила, что мне нужно докапываться до истоков? Вот узнала я тайны семейства Тарских — и что? Жаль, конечно, что Тариэл стал игрушкой в руках своего деда. Но при чем здесь я? Жаль, что он может пойти по пути наименьшего сопротивления — но тащить его на себе, время от времени пиная к новым свершениям?! Для этого надо обладать какими-то иными чертами характера. Иметь желание пожертвовать собой во имя… А во имя чего? У меня есть парочка знакомых, которые наслаждаются своей жертвенностью, жалуясь подругам: "Я на него всю жизнь положила, а он! Я ради него забросила свои таланты, а он"! Мне же этого мало.

— Я вижу, ты пришла к каким-то выводам, Лели, — негромко сказал Андре. — Не поделишься со старым магом своими мыслями?

— Знаете, лорд Андре, — медленно начала я. — Думаю, нам надо собрать все дневники и все бумаги Тарских, вернуть их в сейф, и сделать вид, что мы никогда его не открывали. Думаю, Тариэл захочет забрать что-то из имения, если и в самом деле решит его продать. Пусть он сам решает — что делать с этим знанием. Насколько я успела узнать — его ранят не столько события, сколько возможность стать мишенью для сплетен. Именно поэтому он рвется в другое место. Туда, где его никто не знает. Где он сможет начать жизнь сначала. Возможно, когда вы снимете с него этот самый амулет подчинения, когда пройдет какое-то время, его аура восстановится, и он сможет воспринимать мир адекватно — он захочет узнать. В имении достаточно места, чтобы спрятать этот сейф до лучших времен. Кроме того, когда-нибудь и Артуру нужно будет узнать историю своего рода. Хотя бы для того, чтобы не повторять чужих ошибок.

— Иными словами, ты хочешь вернуться в имение?

— Я хочу вернуть имение Артуру. Родовые гнезда должны оставаться в роду. Мальчику хорошо здесь, но я-то ощущаю, как его тянет туда. Мы можем зиму проводить в городе, тем более что ребенку нужно учиться. А летом жить в имении, как это делает большинство зажиточных горожан. Постепенно восстановим дом, вернем красоту саду. Говорят, в самой усадьбе есть великолепный пруд, а мальчик у нас — маг воды. Вот и пусть тренируется.

— А для себя? Лели, чего ты хочешь для себя? — вкрадчиво спрашивает лорд Андре. Я задумываюсь, глядя в огонь. Он уже угасает, язычки пламени становятся все меньше, но все еще стремятся вверх. Машинально беру полено, кладу в огонь. Минута — другая — и пламя вспыхивает с новой силой. А в моей мысленной картинке высвечивается еще один эпизод: на заднем плане широкий диван, на котором сидят, обнявшись, мужчина и женщина. Причем женщина явно беременна, и руки мужчины сложены в оберегающем жесте поверх её рук…

— Для себя я хочу многого, лорд Андре. И в первую очередь — отпустить себя на свободу. Перестать быть идеальной леди. Бабуля всю жизнь внушала мне, что настоящая леди должна быть идеальной во всем: в привычках, в поведении, в отношениях. Особенно с противоположным полом. Она убеждала меня, что чувства никого не интересуют, и никому не нужны.

— А ты всегда была послушной девочкой?

— Была. Но теперь почему-то больше не хочу быть послушной. Я хочу прожить свою жизнь, лорд Андре. Прожить так, как её понимаю я сама.

Лорд Андре вновь надолго задумывается. В комнату заглядывает нянюшка, знаками спрашивая — подавать ли ужин. Я киваю, и присоединяюсь к забаве " накрой на стол". Забаве — потому что к нянюшке и Лите присоединяются Артур и Дигги. Иеремей пытается отвлечь подопечных, но ему это не удается. Артур сосредоточенно пытается разложить и расставить столовые приборы так, как должно. Дигги пытается утащить со стула оставленную там салфетку, Лита все время пытается помочь, но нянюшка шикает на нее, отрицательно качая головой.

Да, лучший способ научить ребенка чему-либо — дать сделать это самому.

— Мама! Смотри! Я сам! Я сам накрыл! — восторженно подпрыгивает малыш, дергая меня за юбку. — Вот! Это я для тебя накрыл!

— Ты молодец! — провожу я рукой по темной макушке. — А теперь зови лорда Андре кушать.

— Деда! Деда! — на одной ножке скачет к креслу Артур — Деда, пойдем уже кушать!

Глава восемнадцатая. Продавцы и покупатели

— Я нашел тебе покупателя.

Лорд Роксидион опускается на лавочку рядом с приятелем. Он отыскал Тариэла на его любимом месте после трех визитов в разные дома. Сначала в дом Нурии. Хозяйка со слезами пожаловалась ему, что "милый Тарик стал совсем невозможным". Иными словами, не захотел вновь снять для неё тот уютный домик, не дал денег, и вообще — разорвал отношения окончательно, цинично заявив, что она может вернуться хоть к черту.

Потом он посетил еще двух знакомых, у кого мог остановиться граф Тарский. Там ему сообщили, что граф не заезжал. Оставался лишь постоялый двор. Там ему сообщили, что да, такой постоялец у них есть. И буквально пять минут назад вышел прогуляться…