Ладно, надо идти. Артур все еще боится, когда его купает кто-то другой, и Лита всего лишь набирает ванну, да ждет с большим полотенцем в руках. Уложу мальчика, а потом можно и почитать письмо. Граф все еще не вернулся из Прудков. А когда вернется — его встретит Иеремей. И накормит, и спать уложит, и одеялко подоткнет… Надеюсь, ему не придет в голову на ночь глядя общаться со мной…
Малыш уснул быстро и без капризов. Сказался целый день пребывания на свежем воздухе в саду. Обнял обеими ручками медведя, уткнулся в него носом, и посапывает чуть слышно. Сейчас он спит в своей кроватке, однако ночью может перебежать ко мне под бочок. И мне это нравится. Я стараюсь не сюсюкать с ним, понимая, что граф может и не отпустить ребенка со мной, и тогда придется рвать по живому. Но это будет равносильно убийству. Я не знаю всех тонкостей взаимоотношений родителей малыша. Не знаю, почему отец так равнодушен к судьбе ребенка. Жаль, что не знала об этом раньше. Можно же было включить это в брачный договор. Значит, мне нужно придумать — как вынудить графа отдать ребенка мне.
Я поправила одеяло на малыше, и вышла в гостиную. Лита, убрав в ванной, убежала к себе. Я выделила ей небольшую комнату по соседству, чтобы она была всегда под рукой. Хорошая девочка, с Артуром ладит прекрасно. Дети чувствуют отношение взрослых к себе. А Лита и сама недалеко от ребенка ушла… Но хватит уже оттягивать, леди Апрелия! Двери закрыть на ключ, сменить платье на уютный халат, туфли — на тапочки, взять конверт и вскрыть. Магическая печать требует капельки крови. Если оно предназначено мне — вскроется без проблем. Если нет — останется запечатанным… Вскрылось. Теперь устроиться в любимом кресле, придвинуть ближе светильник…
«Здравствуй, моя дорогая девочка! Ели ты читаешь это письмо — значит, пришло твое время. Надеюсь, твой отец сдержал слово, и выдал тебя замуж за аристократа. Со временем ты поймешь, почему я так настаивала на этом. Немного я расскажу сейчас, а все остальное ты узнаешь сама.
Как ты знаешь, я двоюродная тетя твоего отца. И в наших жилах течет кровь Ангелики. Ты понимаешь — о ком я? Даже в письме не стоит называть вещи своими именами. Сведения об этом давно утрачены, единственная, кто еще об этом знает — я. А теперь и ты. Не знаю, который из её сыновей отметился в нашей родословной — но факт остается фактом. Изредка в нашем роду появляются девочки, отмеченные Силой. Вернее, ты — седьмая. И не говори, что ты никогда не чувствовала ничего необычного. Я тогда успела вовремя. Вспомни день, когда мачеха рожала твою сестру. О тебе все забыли, и ты увидела то, что для девочки было не предназначено. Если б не ты — мачеха умерла бы вместе с ребенком. Я не успевала. Когда я вошла в задымленную, провонявшую благовониями комнату — ты сидела за изголовьем кровати, держала мачеху за руку и пела колыбельную. Я видела тоненькие нити твоей силы, перетекающие в роженицу. Я едва успела перехватить их — ты сомлела. Упала в обморок. А я отправила тебя в пансион после того, как вы все оправились от недугов. Ты же помнишь матушку Асию, служительницу Светлейшей в вашем пансионе? Она помогла запечатать твой дар. Она же и унесла эту тайну с собой, когда отправилась к престолу Светлейшей. Не спрашивай — почему я так поступила. Потом ты поймешь это сама. И тогда сама решишь — простить или не простить старую бабку. Теперь о моем завещании. Оно достаточно велико, чтобы ты могла жить на проценты, ни в чем не нуждаясь, и не трогая основной капитал.
Если же твой брак с аристократом будет удачным, и у тебя будут дети — возможно, в одном из твоих сыновей или внуков проснется магия. Тогда эти деньги пойдут на его обучение. Женщине магия не нужна. Уж поверь мне: это лишние хлопоты и заботы. После церемонии в храме ты сможешь пользоваться теми крупицами, что у тебя остались. Для бытовых нужд этого хватит, а целительница из тебя не получится все равно. Я оставила тебе в наследство и всю свою библиотеку — там есть книги, которые помогут тебе совладать со своим даром. Большего, уж прости, я тебе не открою. Для твоей же пользы. Да, не вздумай делиться этими сведениями со своими сестрами: они обе совершенные пустышки.
Должно быть, письмо покажется тебе бессвязным. Возможно, ты обидишься, что я единолично решила твою судьбу. Но я всегда любила тебя, моя девочка, и надеюсь, что тебе удастся то, что не удалось ни одной женщине нашего рода — возвыситься сообразно крови. Прощай же, девочка моя. Будь счастлива. Твоя бабушка».
Я дочитала письмо, и оно почти сразу истлело в моих руках, осыпавшись пеплом. Странное письмо. Странные сведения. Ангелика — та самая первая жена короля — основателя Размана Первого. У них было несколько сыновей, один из которых отметился в нашем роду. Бред! Наш род всего-то четыре поколения насчитывает. Первым купцом стал мой прапрадед Александр почти в сорок лет, а до того был простым лоточником. Прадед дело приумножил, дед… Дед все потерял вместе с жизнью. Бабушка воспитала моего отца, дала денег на открытие лавочки. Все остальное отец сделал сам… Или все-таки не совсем бред? Откуда-то взялись и те нити силы, и та искорка, ранившая крысу… И тот день я хорошо помню… Сидела, держала за руку, пела… Так я часто пела матушке. Ей нравилось. Я и сейчас пою колыбельные, когда укладываю спать маленького виконта. Вот про беспамятство ничего не помню, но ведь с тех пор прошло пятнадцать лет, а детская память избирательна. И матушка Асия в пансионе не обращала на меня особого внимания. У некоторых пансионерок были какие-то способности, с ними матушка Асия занималась — это я помню. Две или три из них впоследствии стали служительницами в храме Светлейшей. А меня в шестнадцать лет батюшка забрал домой. Бабушка к тому времени уже стала совсем немощной, но все же приехала. Долго меня рассматривала, обнимала, подарила набор украшений из серебра с бирюзой — серьги, колечко и подвеску. Мне они почему-то не понравились, но чтобы не обижать старушку, я надевала их два или три раза. Потом она о чем-то долго разговаривала с батюшкой, после чего он поссорился с матушкой. И заявил, что его старшая дочь выйдет замуж тогда, когда появится достойный жених. Даже если ей придется просидеть в девках до сорока лет… Жаль, что достойный жених появился всего лишь через десять лет… И что мне теперь делать? Хотя, главное условие будет соблюдено в любом случае: титул у меня останется и после развода. А со своим состоянием я смогу рассчитывать на брак с другим аристократом. И чем не шутит Светлейшая — муж будет владеть каплей магии…
Тьфу! А может быть, мне стоит покопаться в своей родословной? Может быть, стоит узнать — кем была та женщина, в постели которой отметился один из сыновей Ангелики? Вдруг она не из купеческого сословия? Ох, темна вода во облацех… Впрочем — чем еще заниматься новоиспеченной графине, как не разгадыванием семейных тайн. Вышивание — дело хорошее и прибыльное, но ведь и голове занятие нужно. Графу вот только беспокойство — мне ведь придется и с разными людьми общаться, и за пределы имения выбираться. А у него и так чувство собственного достоинства исстрадалось… Эх, бабуля! Лучше б ты мне ничего не писала, и магию, если она на самом деле у меня есть, запечатала полностью. Живут же другие люди без неё, и я бы обошлась…
Глава двенадцатая. Графские заботы
Речка Вилюйка вполне оправдывала свое название, с легким звоном прыгая с камешка на камешек, прихотливо изгибаясь, виляя, а то и кружась по глубокому руслу, промытому за многие и многие годы. Была она не то, чтобы широка и глубока, но по весне принимала в себя все талые воды с полей и огородов. Наполняла собой широкий овраг с пологими стенами, напитывала землю, уносила с собой разный мусор в реку покрупнее, но не менее извилистую и суетливую. Потом весеннее половодье само собой сходило на нет, Вилюйка возвращалась в привычное русло, и до следующей весны уже не бузила, лениво отражая в себе проплывающие в немыслимой сини облака. Так было множество лет, до тех пор, пока на правом берегу не поселились люди. Не то двести, не то триста лет назад. А людям мало черпать воду из реки ведрами, им подавай и места для купания, и для стирки, и для всяких прочих хозяйственных нужд. Вот и выдумывают запруды, дамбы, плотины, а то и русло спрямляют так, что посреди речки вдруг вырастают островки. Или наоборот — углубляют, и тогда появляются рукотворные омуты. Речка с этим произволом мирилась до весны, а потом сносила все человеческие выдумки начисто. Однако это не мешало людям вновь и вновь устраивать свои затеи. Так и жили вместе речка и люди. То мирились — и тогда в самодельных прудах лениво шевелили плавниками быстро растущие и жиреющие на вольных хлебах караси. То реке вдруг хотелось почувствовать себя грозной — и тогда все запруды размывались, и почти вся рыба уплывала в большой мир. Одно время люди даже стали специально запускать в речку молодь разных рыб, откармливать и по осени вылавливали, спуская воду. Потом этот промысел почему-то себя исчерпал, и теперь в Вилюйке водились в основном гольяны, да шустрые вьюны. Деревенская пацанва ловила её вершами и мордушками, а то и просто — стянутым у матери куском редкой ткани. По углам крепились прочные бечевки, связывались в узел, в середину насыпались хлебные крошки и все. Примитивная ловушка готова. Оставалось только забрести по пояс в речку, опустить снасть, и на какое-то время замереть неподвижно. Матери не ругались: какой — никакой, а дополнительный вклад в весьма скудный летний рацион. Особенно вкусно, если залить мелкую рыбешку взбитыми яйцами и запечь в печке…
Граф нашел своего управляющего в доме старосты. Вернее — в крошечном садике, под бурно цветущей яблоней. Там был вкопан самодельный деревянный стол, окруженный такими же деревянными лавками. Чуть в стороне, под деревянным навесом расположилась побеленная и расписанная цветами большая летняя печь. Чем хороши такие печи: топятся любым мусором, жару дают ровно столько, чтобы приготовить пищу, просушить промокшие под дождем вещи, сохранить в сухости соль, серники и лучинки для растопки… Да мало ли для чего еще нужна в деревне садовая печь. Сейчас она топилась, вплетая в ароматы цветущего сада легкий запах древесного дыма. Дородная старостиха хлопотала у печи, проворно орудуя раскаленными сковородками: жарила блины. А за столом степенно расположились несколько мужиков в возрасте, и беседовали. Его сиятельство встретили вежливо, но без подобострастия: большинство присутствующих помнили сиятельство еще пацаном, не гнушающимся общением с деревенскими мальчишками, да и прошедший год убедил: Его сиятельство Тариэл Тарский вовсе не горит желанием до конца разорить собственные земли, наоборот! Немного снизил налоги, кому-то продлил рассрочку по выплатам долгов, а кому-то и вовсе их скостил. Теперь вот сам приехал, чтобы узнать о рыбном промысле.
— Идея-то хороша, — степенно начал староста, когда все вновь устроились за столом. — Да и время мы еще не упустили. Самое оно, чтобы запустить в пруд мальков-то. Только где их взять? Не сохранилось поголовье-то. Разве попробовать в Суётке наловить? Карасей-то?
— Дак ить рано, — подал голос один из мужиков. — Карась-то икру еще не отметал, седмицы две, али три ждать.
Оно так, — согласился староста, — Оно так, конечно, и пруды у нас и вовсе не готовы. Вилюйка ныне буянила, все запруды напрочь снесла. Зима-то была снежная, воды много, по сю пору в оврагах стоит.
— Мой-то внучок на днях гуторил, будто в устье бобры запруду устроили, вот вода и не уходит — хрипловатым баском прогудел третий мужик с окладистой седоватой бородой. — Не разорять же! Это ж такое добро, что бобры вернулись! Почитай — лет сто, как их здесь не видывали.
— А промыслу это не помешает? — спросил Гери, внимательно слушавший мужиков. Граф не вмешивался, мало что понимая в беседе. — Сможем мы правильно пруды устроить, если вода не уйдет?
Мужики переглянулись.
— Дык, кто ж знает, Ваше Сиятельство — почему-то через голову управляющего обратился к графу староста. — Дело, оно, конечно не новое, да не занимались им уж лет двадцать — с тех пор, как ваш дедушка в мир иной отправился. Батюшка-то ваш, не в обиду будь сказано, прудами не интересовался. Вот мы их и забросили. Да и старики, которые прудами занимались, примерли… А бобров жалко. И речка наша полноводнее стала — опять же для хозяйства польза. Поливка, опять же. Посмотреть бы это лето, ваше сиятельство! А уж по осени и решать. А рыбу что ж! Рыбу можно в Суетке наловить — хоть карася, хоть линя. Али леща. Лещ — он тоже хорош, хоть и костист, конечно. Мальков отловить и в Вилюйку запустить — тут ни судака, ни щуки нет, мальки, думаю, за лето вырастут. Особливо, если их подкармливать. Лето нынче, по всему видать, не засушливое выдастся, Вилюйка сильно не обмелеет. А по осени воду-то по отводной канаве спустим, и посмотрим — какой урожай будет. А уж вы, Ваше сиятельство, поищите — может, кто в городах-то знает — как их правильно устраивать, пруды те. Дед ваш, бывалыча, с книжкой приезжал к моему деду. Рисунки какие-то показывал. Мал я в те времена был, деду через плечо не заглядывал…
— А ишшо можно пацанве-то приказ приказать, — степенно прогудел бородатый. — Все одно они все лето по буеракам шустрят. Пусть посмотрят — може, где удобные ручейки имеются. Ключей-то в наших местах великое множество, кажный год в разных местах пробиваются. Расчистить, обустроить как полагается — и вот он, прудок- то, и появится.
— Так что вы на это скажете, Ваше сиятельство? — вопросительно повернул голову к графу староста. — Какое ваше решение будет?
Тариэл задумался. Кажется, дело будет сложнее, чем думалось. Он-то рассчитывал, что пруды сохранились, а их надо заново обустраивать. Да, библиотеку дедову надо бы прошерстить. Скорее всего, там найдется нужная литература. И мальчишек к делу приставить — идея вовсе не плохая.
— Хорошо! — решил он. — Значит, делаем так: мальчишки пусть все более — менее подходящие места осмотрят и вам о них сообщат. Когда там у карася икромет наступит?
— Так ить в самом начале летня, Ваше сиятельство. Сей день можно бы вершами наловить, да и переселить в Вилюйку-то. Им и тревог никаких: всего-то через бобровую запруду перекинут. Уж я на энто дело самых знающих рыболовов поставлю, не сумлевайтесь. Велю самых крупных отбирать. Все равно у них пока особых дел нету. Как раз до сенокоса и управимся. И с рыбой, и с канавой отводной, и с ключами… А теперь не угодно ли блинков отведать? Очень уж женка-то моя старалася…
— И что ты об этом думаешь? — спросил Тариэл, когда они вместе с управляющим Гери возвращались в имение. Управляющий был ровесником графа, приятелем по детским играм и другом юности. Его отец до самой смерти служил в той же должности при прежнем графе Тарском, научил сына всем тонкостям управления, но не в его силах было сдержать неуемные аппетиты работодателя. Прудкам еще повезло, чего не скажешь о других деревеньках, заложенных и перезаложенных, и оттого обнищавших до предела. Прудки по завещанию деда принадлежали Тариэлу, а Гери сделал все, чтобы их уберечь…
— Думаю, что тебе и в самом деле стоит поискать дедовы бумаги, — ответил Гери. Когда они оставались наедине, управляющий позволял себе некоторую вольность. — В таком деле наобум действовать нельзя, ты ж не хуже меня это понимаешь. И по соседству у нас нет рыбоводов. Я всю округу изучил за год. Совета спросить не у кого. Эх, нам бы мага в хозяйстве иметь!
— Зачем тебе маг? У нас теперь есть деньги, чтобы оплатить любую работу. А если нам удастся задуманное — и прибыль будет.
— Слушай, твое сиятельство! А ведь в имении тоже пруд есть! Я только сейчас вспомнил! Ничего так себе пруд — метров тридцать в поперечнике. Почему бы нам его обустройством не заняться? И польза, и украшение усадьбы.
— Помнится, там островок с беседкой был! — хлопнул себя по лбу граф. — Мне в детстве все время хотелось туда сплавать, да меня и близко не подпускали. Матушка боялась, что я утону. Пруд-то глубокий был. Ладно, сейчас доедем до имения, поищем. В какой стороне-то он? Сад так одичал, что я не удивлюсь, если мы и пару заброшенных строений отыщем в его зарослях. Кстати, о строениях — а ты знаешь — куда дедова библиотека переехала? Раньше она в левом крыле на втором этаже была, сейчас там старая мебель свалена.
— Библиотека? — Гери почесал затылок. — Кажется, твой отец велел книги перенести в самую дальнюю комнату на первом этаже. Что-то он там искать пытался. Не то тайный ход, не то клад…
— Нашел?
— Вот уж не знаю! Но думаю, что нет. Иначе зачем бы ему закладывать земли? Да еще за столь низкие цены?
— Столичная жизнь требует больших денег, — задумчиво ответил Тариэл. — А батюшка воздержанностью никогда не отличался, и матушка ему в этом способствовала… Да что теперь об этом, друг мой! Сейчас у меня есть задача: восстановить имение, и чем быстрее, тем лучше. А для этого все средства хороши. Не просто восстановить — превратить его в процветающее. Я с Роксидионом пари заключил: за три года имение в игрушку превращу. В доходную игрушку. Ко мне будут в гости проситься, чтобы только на дом посмотреть. А уж если с прудами получится — я всем носы утру. И пусть потом сплетничают, что не к лицу графу рыбу разводить…
— Да, лучше бы лошадей, — хмыкнул Гери. — Или коров. А что — масло и сыры всегда спросом пользуются. Может, попробовать в Карповке молочное стадо завести? Выпас там отличный, травостой, опять же, богатый. Пахотных земель мало, да и те можно травой засеять — на сено. И людям постоянный заработок. Заводик молочный поставить… У того же Зариона такой заводик приличную прибыль приносит, я узнавал.
— Ты, никак, вознамерился из меня настоящего помещика сделать, — рассмеялся Тариэл, подхлестывая лениво перебирающего ногами жеребца. — Догоняй, управляющий! До вечера еще много времени, успеем пруд отыскать!
А библиотека как же? — прокричал отставший управляющий. — Когда ты будешь библиотекой заниматься?
— А для этого у меня жена имеется! — расхохотался граф. — Леди Апрелия обладает талантом обустраивать помещения. И читать умеет. Вот пусть и поработает на благо семьи, так сказать. Женщин надо занимать делом, чтобы глупости в голову не лезли, друг мой!
Глава тринадцатая
— Леди Апрелия, мне кажется, вы любите читать?
Вопрос графа застал меня врасплох. Не ожидала, честно сказать, услышать такое за ранним завтраком. Положила на тарелку нож, которым собиралась размазать масло по булочке, подняла глаза на мужа. Хм… А глазки-то как блестят у Его сиятельства! Точь — в-точь, как у моего братишки, когда он замыслил изрядную пакость. Вчера мы не встречались с ним ни за обедом, ни за ужином, и я даже подумала, что Тариэл вновь ускакал в город. Или к приятелям. Или еще куда-нибудь, не подумав поставить меня в известность. Впрочем, мне было не до графских разъездов.
— Вам кажется, лорд, — ответила я. — «Люблю» — это немного не то слово.
— И, конечно, вы читаете преимущественно романы о любви?
