— Папа, не уходи!

Граф вздохнул и перевел беспомощный взгляд на меня. Я пожала плечами:

— Терпите, ваше сиятельство. Если его сейчас разбудить — он будет капризничать и плакать, — прошептала чуть слышно. — Мы же скоро будем на месте. Занесете его в дом, уложите в постель, и будете свободны.

Граф снова вздохнул, осторожно подвинулся, устраивая малыша на коленях. Я аккуратно засунула ему за спину одну подушечку, пристроила под локоть левой руки вторую, и мысленно хихикнула: граф изволил взглянуть на меня с благодарностью. Прикрыл глаза, и тоже, кажется, задремал.

До города оставалось еще с полчаса езды, а там по запутанным улицам минут двадцать, так что и я могу теперь немного расслабиться и подумать. Думать получалось плохо: слишком уж пасторальная картинка была передо мной сейчас. Отец, держащий на руках спящего ребенка. Удивительно похожего на него, хотя в имении служанки шептались… Но вот же я смотрю и вижу: одинаковые темные волосы, прямые носы, разве что форма лица… У Артура лицо овальное, с высоким лбом, на котором сейчас прилипли влажные от пота кудряшки. У Тариэла… Мне его лицо напоминает щит. Именно щит — прямые линии щек переходят в линию нижней челюсти. И даже подбородок выступает острым углом, особенно в профиль. Волосы собраны в низкий хвост, лоб открыт. У них и разрез глаз похож, разве что цвет отличается: у Артура они черные, как ягоды смородины, а у Тариэла просто темно — карие. Будь я знакома с графом подольше — уже заметила бы, что малыш неосознанно копирует графа. В повороте головы, в жестах, даже походка у них одинаковая. Оба выворачивают правую стопу наружу чуть больше, чем следует. Надо будет поискать для мальчика учителя танцев. Занятия танцами развивает тело и дисциплинирует душу — говорила наша учительница в пансионе. Артуру просто необходимо развитие тела, а занятия фехтованием он пока не выдержит. Но искать придется женщину: мужчина спровоцирует новый приступ ревности у графа. Хотя… Ладно, до конца лета это подождет. Если мне не изменяет память, в последний летний день виконту исполнится пять лет. Надо будет устроить праздник для малыша.

Я еще раз взглянула на свое, так сказать, семейство и вздохнула. Ведь все могло бы быть по — другому, не притащи мой супруг повитуху. Нет, за эти недели я не влюбилась в мужа. И нравится мне он по-прежнему не особо. Но ведь можно было выстроить брак на основе уважения и доверия друг другу. Как по мне — такие отношения в браке прочнее, чем внезапные вспышки страсти и ненависти. Наблюдала я такое в некоторых семьях. У аристократов, насколько я знаю, браки редко заключаются по великой любви, чаще по взаимному договору. Сливаются капиталы, сводятся вместе породистые производители, дают элитное потомство… А выполнив необходимые условия продолжения рода, производители чаще всего разъезжаются, чтобы жить дальше по собственным понятиям. Кто-то из мужчин запирает неугодную супругу в имении, кто-то уезжает на воды, оставляя жену разбираться с воспитанием подрастающего потомства. Кто-то просто расходится по разным спальням, являя миру лицемерную заботу друг о друге…

В моей семье было не так… Про родную мать я ничего не знаю, кроме того, что мы похожи. Батюшка говорил, что у неё были такие же серые глаза и волнистые каштановые волосы. На миниатюре, которая до сих пор хранится в ящике батюшкиного письменного стола, лицо маменьки кажется возвышенно — одухотворенным. Как такое создание могло появиться на свет в семействе купца? Не знаю. Разве что и там когда-то потоптался какой-нибудь потомок нашего первого короля… Мачеха же моя — купчиха от и до, как говорится. Пышные формы, мысли, занятые подсчетом выгоды, хозяйственность, приносящая немалую прибыль. Отец отдал ей на откуп все домашние дела, и потому на заднем дворе усадьбы был и птичник, и хлев, и просторный огород. Мы почти не закупали продукты, по осени заполняя погреба соленьями — вареньями, овощами, картошкой и прочими припасами. Когда наступали зимние холода — ледник заполнялся самым разным мясом.

Мне тоже пришлось научиться всему. Да я вовсе и не спорила. Катрин все же относилась ко мне если не как к дочери, то как к младшей сестре, которую надо вырастить достойной невестой. Впрочем, мы и по возрасту недалеко ушли друг от друга… И с отцом они жили дружно. Советовались, обсуждали, принимали решения… Когда мой разум перестали мутить подростковые комплексы, Катрин объяснила мне кое-какие тонкости.

— Лели, — говорила она, сортируя детские платья младших сестер. — Никогда не показывай мужчине свой ум. Не доказывай ему, что можешь обойтись без его участия, если хочешь сохранить семью. Проси его совета даже в тех делах, где он не разбирается. Не давай ему чувствовать свое превосходство — мужчины этого не терпят. Мужчина должен чувствовать себя головой.

Тут она хитро усмехнулась, оглянулась на батюшку, занятого подсчетами в расходной книге, и прошептала чуть слышно:

— Муж — голова, а жена — шея. Куда захочет — туда и повернет…

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Что-то шея из меня получилась плохая. Нет, встречаться сейчас с Катрин мне совершенно не хочется. Нечем хвастаться, а врать я никогда не умела. С батюшкой увидеться я смогу, потому как придется сделать заказ на новый котел для горячей воды. Или переложить эту заботу на плечи мужа? Вот еще бы понять — чего он так бесится? Что ухитрилась прищемить его достоинство — это я уже поняла. Но каким образом, если мы впервые встретились на собственной свадьбе? За те две недели, что были отведены на подготовку, я даже не пыталась что-то о нем узнать, сплетен хватило. Что был женат, что есть сын, что жена сбежала с кем-то из его кузенов. Что, по слухам, сын ему вовсе и не сын… Что почти три года граф вел чуть ли не затворническую жизнь. Что год назад вступил в права наследования. И никто в свете не ожидал, что новоиспеченный граф Тарский решит жениться так скоропалительно на девице из купеческого сословия. Ах-ах, это же мезальянс! Это же против правил высшего света! Не то, чтобы такого не бывало раньше, но все-таки… Уж не беременна ли невеста? Может быть, дело в этом самом мезальянсе? Нищий аристократ женится на богатой купеческой дочке, да еще и на старой деве. Он бы и рад с женой общий язык найти, да гордость клятущую куда ж девать?! А тут еще и с постелью не сложилось… Пожалуй, если смотреть с этой точки зрения…

Карета прогрохотала по мощеной дорожке, дернулась в последний раз и остановилась. Слава Светлейшей — приехали. Все же утомительно трястись в карете несколько часов подряд, не имея возможности размять ноги. Я открыла дверцу и спрыгнула на землю.

— А его сиятельство? — выгнул бровь управляющий, спрыгивая с козел и подходя ко мне.

— Гери, тише, пожалуйста, — улыбнулась я — Граф сейчас передаст вам виконта… Малыш уснул, пока мы ехали. Гери, вы не знаете — где здесь вход? Думаю, что парадный сейчас заперт…

— Я справлюсь, — буркнул все еще сонный граф, осторожно выбираясь из кареты. — Гери, возьми у меня ключ в левом кармане… Так… И отопри парадную дверь — буду я еще с ребенком на руках по кустам лазить… Леди, прошу вас…

И он кивком головы указал мне на высокое крыльцо.

Глава пятнадцатая. Жилищные вопросы благородного семейства

— И что мне делать с этим домом?

Тариэл растерянно рассматривал осколки стекла на полу в холле. Слава Светлейшей, разбит был только самый верхний и самый маленький квадратик большого окна. Тут же валялся камень.

— Может быть, тебе стоит его продать? — осторожно предложил управляющий. — Зачем тебе сейчас такой большой дом, который требует приличных вложений? Выстави его на продажу, а себе купи симпатичный домик в престижном районе. У меня даже есть кое-какие адреса. Можно же хотя бы съездить и посмотреть. Все равно в ближайшие три года ты не планировал жить в городе…

Граф сердито дернул себя за мочку уха.

— Возможно, стоит это сделать, — сердито буркнул он. — Все равно он мне никогда не нравился. Леди Апрелия, а вам нравится этот дом?

Вышедшая из соседней комнаты Апрелия подошла, посмотрела на камень, на стекло, перевела взгляд на окно. Хмыкнула каким-то своим мыслям.

— Даже и не знаю, что вам сказать, ваше сиятельство. Как-то не приходилось тесно общаться с камнями и битыми окнами. А где ваш сторож? Он же должен быть здесь? Или я ошибаюсь?

— Да здесь он, леди Апрелия! — отмахнулся Гери. — В своей каморке спит. Пьян без меры.

— Может быть, напоить его вашим замечательным средством от похмелья? — вкрадчиво поинтересовался граф. — А что — сделаем доброе дело. На сколько месяцев хватает заряда?

Апрелия подняла на мужа смеющиеся серые глаза.

— Это зависит от самого человека, — с лукавой усмешкой ответила она. — Кому-то на неделю, кому-то на три месяца. А кому-то на всю оставшуюся жизнь. Но я так и не нашла обещанную горничную, ваше сиятельство. Может быть, стоит кого-то за ней послать? Нам же нужно хотя бы разогреть обед. Да и вода горячая нужна.

— Значит, решено: выставляю этот дом на продажу, — решил Тариэл. — Граф Граньер несколько раз предлагал купить у меня этот особняк. Апрелия, может быть, вам с виконтом есть смысл перебраться в дом родителей? Вы же хотели их навестить?

— Ключевое слово — навестить, мой лорд, — задумалась Апрелия, теребя кончик перекинутой на грудь косы. — Но у меня есть другое предложение… Через две улицы отсюда у меня есть дом. Может быть, стоит взглянуть на него? Конечно, он не столь роскошен. В нем долгое время жила моя бабушка со стороны отца, и завещала его мне. Буквально за неделю до нашей свадьбы я вступила в права наследования.

— Дом? Через две улицы отсюда? Это в квартале Бризон?

Леди кивнула. Квартал Бризон считался весьма и весьма респектабельным, уютным и зеленым. И домики там были с приличным земельным участком, с металлической оградой и запирающимися воротами. Когда-то Тариэл мечтал приобрести там дом для себя и своей семьи, но не было средств. Не сложилось.

— Хорошо, я подумаю, — с расстановкой сказал он. — После обеда мы туда съездим. А пока… Гери, вы не поможете девушкам растопить печь? Апрелия, если вы не против — я посижу со спящим виконтом, пока вы будете заниматься нашим обедом. Я боюсь, что девушки провозятся гораздо дольше, а кушать хочется уже сейчас.

Апрелия согласно кивнула.

— Виконт проснется через полчаса, ваше сиятельство, — улыбнулась она. — Положите рядом с ним его любимого медведя, он сейчас в кресле. И разговаривайте с ним негромко, чтобы мальчик спросонок не устроил истерику…

Спустя еще два часа благородное семейство отправилось в квартал Бризон. Граф и графиня сидели в бричке, малыш устроился между ними, держа обоих за что придется: отца за краешек жилета, Лели — за оборку на светло — голубом платье. На козлы уселся Гери с видом заправского кучера. Лита, Грипа и прибежавшая из дома Тэсса получили приказ навести порядок в двух соседних спальнях, в кухне, приготовить ужин, и нагреть воды к вечеру, чтобы господа могли принять ванну перед сном. Сторож все еще спал в своей сторожке, не зная о готовящемся наказании.

Город Браск вырос когда-то из обычного села. Просто оно так удобно было расположено: в месте слияния двух рек. Шумной и торопливой Айи и неспешной Байи. Далее по обширной равнине катила свои волны величавая Браска. Предприимчивый народ сначала устраивал на просторном лугу ярмарки и базары, потом кто-то из купцов построил дом и поставил постоянную лавку. К нему присоединился другой, потом третий. Дома и лавки располагались вокруг той самой торговой площади: купцы постарались, замостили обширное пространство, применив известный во всем мире способ: долгое время торговая пошлина взималась камнями и булыжниками. Городок разрастался, и вскоре от площади разбежались лучиками в разные стороны новые улицы. Анусьен был государством мирным, войн не случалось давно, так что народ жил без опаски, вкладывая немалые деньги в развитие вот таких уютных городков. Подводила разве что аристократия, время от времени устраивая попытки переворотов, но королевская семья власть держала крепко, не допуская разброда и шатания в своих рядах. Опальных ссылали в отдаленные места, часто без права возвращения. Так и в Браске появилась высшая знать. Держалась высокомерно, с купечеством не сближалась, хотя брать в долг не стеснялась…

Бричка неторопливо катилась по нешироким улицам, давая возможность седокам полюбоваться городком. Последний весенний месяц близился к завершению, и во всех уютных двориках буйствовала зацветающая сирень, осыпали на землю лепестки яблони, и умопомрачительно пахло отцветающей черемухой. Апрелия скользила взглядом по выглядывающей из — за кованной решетки зелени, по черепичным крышам домов, по встречным открытым и закрытым коляскам, и думала о том, как будет смотреться этот пейзаж на очередном полотне, вышитом дорогим каенским бисером и полудрагоценными камнями. А потом надо будет подобрать бисер, и вышить картину, где главным действующим лицом станет Браска, зеленоватые воды которой то и дело мелькали в просветах между домов.

Граф Тариэл искоса поглядывал на супругу, мучительно пытаясь угадать: о чем с таким безмятежным видом может размышлять его жена? О красоте Браска? Полноте — разве может женщина оценить пейзаж? Весь его опыт подсказывал, что женщины оценивают лишь красоту и стоимость украшений, нарядов, и часами могут разговаривать об уместности бантика на шляпке или броши на изящной туфельке. А может быть, она размышляет о свидании с поклонником? Зачем-то она захотела поехать в город, и собралась буквально за двадцать минут. Как — будто у нее все давно было приготовлено к поездке, надо было просто взять баул и прихватить ребенка со служанками. Не являются ли модные лавки всего лишь предлогом? И почему ему, графу Тариэлу Тарскому, так невыносимо думать о возможном сопернике? А еще у супруги, кажется, хранится немало тайн в хорошенькой головке, прикрытой от ярких солнечных лучей изящной шляпкой с букетиком каких-то цветов. В цветах граф разбирался плохо. Именно эти были бледно — голубыми, в тон платья с вырезом каре и рукавами — фонариками. Платье удивительно подходило Апрелии, добавляя глазам голубизны. Сейчас её глаза были похожи на ту искру, сорвавшуюся с её пальцев в первый день… Да и утренний поцелуй, избавивший его от совершенно не нужного синяка на лбу…

— Леди Апрелия, как вы смотрите на то, чтобы посетить леди Силлу, директрису Школы талантливых детей? — отважился он задать вопрос. Жена сморгнула, возвращаясь из своих мечтаний, улыбнулась светло.

— Вы считаете, что мне нужно с ней встретиться, ваше сиятельство?

— Да, — твердо сказал граф. — Возможно, вы имеете зачатки магического дара, тогда вам надо его развивать. Мой дед рассказывал, что пренебрежение таким занятиями может привести к печальным последствиям.

— Я думала об этом, — кивнула супруга. — Не хочется, знаете ли, печальных последствий ни для себя, ни для других.

— Хорошо, тогда я сегодня же пошлю леди Силле просьбу о встрече. Видите ли, мой дед был хорошо с ней знаком, и она всегда относилась ко мне по — дружески.

— Как скажете, мой лорд, как скажете… Вот мы и прибыли по адресу. Господин Гери, остановите здесь, пожалуйста.

Бричка остановилась, и Апрелия легко спрыгнула на землю, не дожидаясь поддержки супруга. Приняла на руки виконта, что-то шепнула ему в розовое ушко, улыбнулась графу, и чуть не в припрыжку побежала по мощеной подъездной дорожке к узорчатой кованой калитке. Достала из сумочки большой ключ, вставила в замочную скважину. Калитка со звоном распахнулась, явив уютный дворик, наполненный зеленью и цветами. Пожилая, но еще крепкая старушка спустилась навстречу по свежеокрашенным ступенькам.

— Нянюшка! Здравствуй!

И Апрелия, оставив на секунду руку малыша, крепко обняла старушку.

— Знакомься, нянюшка — это мой подопечный, виконт Артур Тарский. Артур, а это моя нянюшка, Талия. Она живет в моем доме вместе со своим мужем. Он исполняет обязанности сторожа, садовника и истопника. Нянюшка, где же дядюшка Верт? Я так соскучилась!

Да погоди ты, стрекоза, — ворчливо отозвалась нянюшка. — Я чего-то не поняла. Ты подалась в воспитательницы, что ли? Дома тебя все ж таки достали?