— Как хочешь… Впрочем, я уже послал за Филбертусом. Думаю, что он не откажет себе в удовольствии подёргать этого пса за хвост.

— Доложи, как только будут результаты, — распорядился Рене и вышел.

— Как только, так сразу, — усмехнулся Марк ему вслед.

Филбертус уже сидел на месте писаря в камере для допросов, так же как Марк недавно, возложив ноги в голубых замшевых сапогах с золочёными пряжками на маленький столик. Рядом с невозмутимым видом стоял клерк, держа в руках папку с бумагами и футляр с письменными принадлежностями. Филбертус флегматично следил за суетой палача и его подручных, которые гремели железом, снимая с крюков на стене щипцы и острые прутья, и мехами раздували огонь в очаге.

Увидев Марка, он томно улыбнулся, и тот подумал, что его догадка насчёт некой сговорчивой девицы с женской половины дворца была правильной. Филбертус не спеша встал, и клерк принялся раскладывать на столе свои бумаги и перья.

— Я уже приказал привести его сюда, — сообщил барон, ответив на приветствие мага. — Не думаю, что это займёт много времени. Скорее всего, он сразу выложит всё, что нам нужно.

— Я помню этого де Мозета, — кивнул Филбертус, — и согласен с вами. Надеюсь, что уже сегодня мы закончим это дело. Вы не думаете, что это он мог убить старуху и занять её место при колдуне, чтоб искать для него клиентов?

— Он, конечно, мог её убить, но вряд ли достаточно ловок, чтоб снабжать нашего визави волосами и ногтями потенциальных жертв. К тому же у меня есть довольно неприятная догадка о том, что старуха умерла вовсе не от кинжала.

— Правда? — маг с удивлением взглянул на Марка. — С чего вы взяли?

— В её спину действительно был воткнут кинжал, но крови вокруг раны было слишком мало. Полагаю, к моменту этого удара она уже была мертва какое-то время. Я велел судебному лекарю произвести вскрытие и установить причины смерти.

— Полагаете, что в нашем ларце появится ещё одно чёрное сердце?

— Время покажет, а пока давайте сосредоточимся на предстоящем допросе.

Тяжёлая, окованная железом дверь за их спинами хлопнула, и послышался крик. Два стражника втащили грязного, перепуганного де Мозета в камеру. Его камзол был изодран и покрыт пятнами, волосы встрёпаны, лицо посерело и вспухло, словно он постарел на десять лет и прорыдал целую ночь. Марк молча указал на свисавшую с потолка петлю. Стражники передали узника подручным палача и те потащили его дальше.

— Ваша светлость, ваше сиятельство! — взвыл де Мозет в диком ужасе, пытаясь вырваться, но лишь затем, чтоб броситься в ноги этим двоим. — Прошу вас, пощадите меня! Я всё расскажу! Клянусь честью!

— Можно ли клясться тем, чего не имеешь? — обратившись к Марку, спросил Филбертус.

— Это не возбраняется, мой друг, — улыбнулся тот. — Но вряд ли можно верить подобным клятвам.

Подручные тем временем связали руки пленника за спиной и прикрепили их к петле, после чего покрутив ручку зубчатого колеса, подняли его над полом, и он завопил ещё громче. Марк поморщился и подошёл к нему.

— Признаёшь ли ты, что заказал магическое убийство пяти человек? — спросил он.

— Признаю! — провыл де Мозет. — Только прекратите это! Я всё вам расскажу!

— Опустите его, — кивнул Марк и, когда узника поставили на ноги, продолжил: — Кому ты заказал их убийства?

— Старой гадалке, госпоже Гертруде! — выкрикнул тот, попытавшись упасть на колени, но его руки снова заломило из-за натянутой верёвки, и он с трудом принял вертикальное положение, продолжая подвывать. — Эта ведьма живёт на улице ткачей! Это всё она! Я могу подтвердить это под присягой!

Марк обернулся к Филбертусу, а тот махнул рукой палачам. Снова затрещало зубчатое колесо, и де Мозет взмыл под потолок с отчаянным воплем.

— Ты хочешь сказать, что эта старуха наводила на тех людей заклятие смерти? — негромко спросил он, подойдя ближе.

— Я клянусь, это она! Она! — задыхаясь, прокричал узник.

— Похоже, он действительно так думает, — произнёс маг, обернувшись к барону.

— Да, к сожалению, поехать в ближайшие дни на охоту мне явно не удастся, — печально кивнул тот и посмотрел на палачей. Де Мозета снова опустили вниз и поставили на ноги. — Расскажи, как всё было.

Его рассказ, прерываемый вздохами, всхлипываниями и рыданиями, занял, тем не менее, совсем немного времени. Он рассказал, что, напившись, часто разражался проклятиями в адрес своих врагов, чему свидетелями были посетители кабаков, где он проводил вечера. Однажды к нему подсела старуха в чёрном, которая назвалась Гертрудой и предложила за плату извести его врагов. Он сначала принял её за мошенницу, но она не настаивала, а просто сказала свой адрес и, если его заинтересует её предложение, велела придти ночью тайком. Он несколько дней думал об этом, а потом, закутавшись в плащ, пришёл в её дом на улице ткачей. Она приняла его в дальней комнате, усадила за стол и, глядя в хрустальный шар, рассказала ему о его прошлом, которое увидела в глубинах бездны.

На этом месте Филбертус презрительно усмехнулся и переглянулся с Марком. Тот кивнул, согласившись с тем, что у старухи было время навести справки о возможном клиенте, тем более что он личность небезызвестная, и к тому же горазд трепать языком. Но де Мозета эти откровения поразили своей точностью, и он решил прибегнуть к её помощи. Единственной ценной вещью, что у него оставалась, был золотой ковчежец, доставшийся ему от матери. Небольшой, но сделанный из литого золота с самоцветами, он хранил в себе прядь волос святой Лурдес. При этом де Мозет считал, что эта вещь слишком ценна, чтоб оплатить ею только одно убийство. Он долго торговался с Гертрудой, и они сошлись на пяти смертях. Но и после этого он ждал подвоха и сказал, что не отдаст ей плату, пока работа не будет сделана. В конце концов, они договорились, что сначала она убьёт двоих, после чего он отдаст ей ковчежец. Если он её обманет, то умрёт так же, как они, а если выполнит своё обещание, то следом умрут ещё трое.

— Кого и почему ты выбрал первыми жертвами? — спросил Марк.

— Сначала я выбрал эту гадкую жабу Лаваль! — воскликнул де Мозет. — Она страшно оскорбила меня и ограбила! Я истратил последние сбережения на подарки для неё, в надежде жениться. Это были действительно ценные вещи! Но она выгнала меня и ничего не вернула! Она всё оставила себе, и зеркало в золотой оправе, и серьги с рубинами, и ларец из узорчатой северной сосны, в котором лежали два кубка из светлой яшмы! Это же целое состояние!

— Кто был вторым? — перебил его Филбертус.

— Ростовщик, — сникнув, пробормотал узник. — Он прислал своих громил, и они избили меня. Но я выбрал его даже не поэтому, а потому что вместе с его смертью, должен был прекратиться и мой долг.

— И они умерли?

— В ближайшую тёмную ночь. Я бросился на улицу ткачей и отдал этой ведьме ковчежец. Я был напуган. Что, если она решит, что я хочу увильнуть от оплаты, и я умру так же? Послушайте, господа, — вдруг взмолился он, заливаясь слезами, — ведь это её ворожба убила тех людей! Я ничего им не сделал, я даже не слишком верил во всё это и был потрясён, когда они умерли!

— Так что ж ты не отменил заказ на остальных? — мрачно уточнил Марк.

— Я же уже заплатил… — пробормотал тот потерянно.

— Кто были те трое, которых она убила следующей ночью, и за что ты убил их?

— Вы же знаете, ваша светлость…

— Говори, а то палачи заскучали, — проговорил барон.

— Эммануэль Данкур. Этот мальчишка угрожал мне и занял моё место при короле после всего, что я для него сделал. Он был неблагодарным и, встречая меня на улице, отводил взгляд, не скрывая своего презрения. Чиновник Круазен. Он вёл расследования моих финансовых операций и обвинил меня в казнокрадстве и мошенничестве. Что ему стоило закрыть на это глаза? Ведь я готов был щедро заплатить ему, но он с гневом отверг моё предложение и даже написал в отчёте, что я пытался дать ему взятку. И этот де Сансон, наглый козопас, который влез своими грязными копытами в мой дом, который я с любовью украшал и обставлял для себя! Он посмел поселиться в моём чудном особняке и спать в моей мягкой постели, в то время как я ютился в съёмных каморках и спал на досках, покрытых тюфяками, набитыми колючей соломой!

— Ты поддерживал после этого связь со старухой Гертрудой? — спросил Филбертус, проигнорировав его возмущение поведением этих троих.

— Нет, я боялся её, но мои дела были совсем плохи. Потому, я и взялся отвести господина Ринальдини к ней, надеясь на небольшие комиссионные.

— Когда ты видел её в последний раз?

— Когда передал ей ковчежец.

— Что ещё ты можешь сказать об этом деле? — спросил Марк, посмотрев на клерка, который быстро скрипел пером по бумаге.

— Ничего.

— Ладно, отцепите его и отведите обратно в каземат. Ты будешь обвинён в соучастии в убийстве пяти человек.

— Послушайте, пощадите меня! — заныл де Мозет, в то время как Марк повернулся к двери. — Я могу быть полезен! Я знаю многие тайны! Я могу сказать, кто был повинен в смерти короля Армана!

— Заткнись! — приказал ему Филбертус, и Марк обернулся, потому что голос придворного мага прозвучал как-то странно, в нём слышались рокочущие отзвуки недавней грозы.

Посмотрев на него, он перевёл взгляд на узника и увидел, что тот застыл с вытаращенными глазами и открытым в беззвучном вопле ртом, а маг подступил к нему вплотную и, заглянув в глаза, прорычал: