– Потребовалась немалая сила убеждения, чтобы переманить Сатандру на нашу сторону, но в конце концов план сработал, – торжествующе сказала я, пока мы продолжали кружиться. Разговаривая и двигаясь, я не переставала наблюдать за каждым движением Авана. Я смотрела, как он, чуть скрещивая, переставлял ноги, как слегка наклонялся вперед, как постоянно переводил взгляд с моего лица на мой меч. Он нервничал, хотя и неплохо это скрывал.
Я была лучше него, и он это знал. Я могла его победить.
Я непременно выйду победительницей из этой схватки.
– И что вы пообещали Фрейе, чтобы та встала на вашу сторону? – с искренним интересом осведомился Аван.
– Что мы оставим ей Трансаки, когда выиграем войну, – твердо ответила я.
– Ты имеешь в виду: если вы выиграете войну, – возразил Аван. На губах его вновь заиграла глумливая усмешка. – На данный момент дела ваши обстоят, прямо скажем, так себе.
Я была не настолько глупа, чтобы серьезно отнестись к его намекам и оглянуться по сторонам.
– Неплохая попытка, – издевательским тоном сказала я. – Чтобы отвлечь меня, однако, тебе придется придумать кое-что получше.
Я заставила себя надменно улыбнуться – но Аван внезапно посерьезнел.
– Тамара, я не хочу причинять тебе боль, – медленно сказал он, и мне показалось, что в голосе его я услышала страдание. – Ты – моя дочь, и…
– Именно! – горячо перебила я его. – Я – твоя дочь, и мы дошли до того, что теперь бьемся друг с другом на поле брани, заваленном трупами! А теперь ты вдруг хочешь сказать, что не желаешь причинять мне боль? Что ты всего этого не хотел? Серьезно, отец? Ты заставил страдать мою мать, моих брата и сестру, моего лучшего друга и сотни невинных людей, не говоря уже обо мне самой, – а теперь ты заявляешь, что не желаешь причинить мне боль? Что ж, думаю, что для сожалений и извинений уже слишком поздно!
Последнюю фразу я буквально выплюнула ему в лицо.
– Твоя мать не послушала меня и изгнала меня из своей жизни, – спокойно ответил Аван. – И все только из-за того, что я сам желал воспитать своего третьего ребенка. Ей не следовало выгонять меня. Ты ведь, в конце концов, и так стала воительницей.
В его словах прозвучала горькая ирония.
– Так и уступил бы ей! – крикнула я. – Если ты и так знал, что я стану тем, кем являюсь сегодня, и без твоего воспитания, тебе надо было уступить!
Меня не волновало, услышал ли он отчаяние и смятение в моем голосе. Времени подумать об этом у него все равно не осталось. Мы достаточно поговорили.
Я устала от его игр. Несмотря на мое намерение оставаться спокойной, ему удалось меня разгневать. Тем не менее в гневе я не стала беспечной. Я училась у лучших из лучших.
Аван не сможет победить меня. Я сосредоточусь на методах Люсифера и превращу свой гнев в неудержимую силу.
Прыгнув вперед, я вновь подняла меч, но Аван вновь умело увернулся от моего удара. Как ни странно, он пока не удосуживался атаковать меня, а лишь парировал мои удары. Нет, так мне его не победить. Его защита была безупречной.
Что ж, это можно изменить. Нужно просто отзеркалить ситуацию и разозлить его. Вот и посмотрим, действительно ли Аван настолько невозмутим, как хочет казаться.
Я подумала, не стоит ли напомнить ему о двух других его детях; в конце концов, Тесса и Леандер тоже оказались на этом поле брани исключительно из-за него. Они дрались наряду с обычными солдатами, как и я сама, – и, если с ними что-либо случится, вся вина за это ляжет на него.
Но Аван определенно знал об этом, иначе он не пошел бы на войну с нами. Ему казалось безразличным, случится что-либо с его детьми или нет. Отличный отец, что и говорить!..
Что ж, если дети не настолько важны для него, чтобы вернуться в Трансаки и не выставлять себя жестоким ублюдком, тогда на ум мне приходило лишь одно его слабое место. Причина этой войны – его давно лелеемая в мечтах месть моей матери.
Это был мой последний козырь, и разыграть его следовало с умом.
Я тщательно обдумывала, какие слова подобрать, какую резкую интонацию придать каждому сказанному предложению. Иногда правильно выбранные слова были смертоноснее самого острого лезвия.
– Знаешь, – выдохнула я, – мама мне вчера рассказала, каким ужасным было для нее проведенное с тобою время. И что прогнать тебя со двора стало хорошим решением.
– Ты лжешь! – прошипел Аван сквозь стиснутые зубы, парируя мои мощные удары.
– Вовсе нет, – ответила я с фальшивой невозмутимостью. – Она просто в восторг пришла, когда заговорила о том, как от тебя избавилась.
– Нет, – выдохнул Аван.
Я лишь многозначительно посмотрела на него.
– Знаешь, я думаю, что она тебя просто использовала. Ты был сильным и здоровым, и она знала, что ты подаришь ей прекрасных детей. После трех успешных родов ты ей оказался больше не нужен. – А теперь – решающий выпад, Тара! – Ты ничего для нее не значил. Совершенно ничего.
Дело было сделано. Я добилась своего.
Безупречное лицо Авана побагровело, и он с воплем ярости ринулся вперед и ударил по моему мечу своим. Клинки наши скрестились с такой силой, что я покачнулась и сделала пару шагов назад. Аван, не давая мне собраться с силами, снова пошел в атаку – однако за последние несколько минут я изучила его достаточно хорошо и знала, что мне надлежит делать.
Я зеркалила его защиту. Широко расставив ноги, я уперлась пятками в землю и защищалась левой рукой. Снова и снова его клинок лязгал о мой – но каждый раз я либо уклонялась от его ударов, либо их парировала.
Чтобы не вести схватку слишком уж нарочито пассивно, я также несколько раз переходила в атаку – но без особого энтузиазма. Авану следовало бы думать, что влажность, жара и его мощные необузданные выпады с каждым разом ослабляют меня. На самом деле пот выступал на лбу именно у него; он задыхался, как будто только что бежал сюда всю дорогу из своего трансакийского замка.
Я позволила ему еще некоторое время повыдыхаться, а затем почувствовала, что и мои собственные силы потихоньку убывают. Пришло время отказаться от защиты и перейти в атаку.
Я парировала его следующий удар, направленный мне в живот, а затем атаковала его несколько сильнее, чем раньше. Аван умело отразил мой удар, направленный в его левую ногу. Все его внимание было сосредоточено на моем мече, и поэтому он не заметил, как я медленно вытащила из оружейного пояса свой последний нож.
С гневным криком я вонзила острое лезвие ему в бедро:
– Это тебе за мою семью!
Аван застонал и попытался сделать шаг назад, но я схватила его за ногу, снова размахнулась – и во второй раз вонзила нож ему в бедро, на этот раз немного глубже:
