– Кто?
– Король.
– А-а-а…
Рапунцель, скорее всего, тотчас забыла эту информацию. Я решила проявить любопытство:
– А почему волосы в горшке?
– Так питательный раствор же, чтобы росли, – она с недоумением взглянула на меня. – Само собой понятно.
– А что ты чертишь?
– Машину. Чтобы воду паром выкачивала. Из шахт, например.
Рапунцель погрызла карандаш, пачкая губы. Затем остро посмотрела на меня.
– Ты правда замуж собираешься?
Я покосилась на Бертрана. Тот уже растопил огонёк и любовно укладывал в него поленья. Всполохи озаряли его лицо. Кот глянул на меня с любопытством.
– Ну-у…
– Гиблое это дело… Попадётся какой-нибудь идиот… Они же тупые совсем, Майя. Приходил тут один. Как начал зудеть, что воздух – это пустота, что птицы летают потому, что так хочет Бог, и ангелы их держат в небе. Что солнце маленькое и вокруг земли как собачонка бегает… А другой говорит: «ваши губы как кораллы». А я ему: потрогайте, они мягкие. Так этот придурок полез целоваться! Нет, ну не дебил ли? Кот, скажи!
– Не надо оскорблять покойников, Мари.
– Ой, да ладно! И матушка такая: «Ты, доченька, не показывай свой ум. Надень платьице покрасивее, косу уложи, глазками вот так моргай, губки вот так выпячивай, а спросят что, отвечай: «Мне, дурочке, это неизвестно, вам, умному, виднее», а то замуж не возьмут».
Я рассмеялась. Бертран встал, потянулся, подвинул мне кресло.
– Мари, пустишь нас ночевать на чердак?
– Ночуйте. Там бак с водой. Надо бы камин растопить, чтобы вода нагрелась вымыться… А… Ты уже. Быстро.
– Я бы уже пошла. Очень устала, – призналась я.
Мари кивнула мне на прямую стену полукруга.
– До завтра.
И снова склонилась над чертежами. Бертран прошёл со мной. Во втором помещении оказалась спальня. Судя по тому, что она занимала четверть круга, было ещё какое-то помещение. Из спальни, очень скромно обставленной, с кроватью такой же узкой, как ложе в тюрьме, вела наверх деревянная лестница. Бертран залез и открыл люк, а затем, когда я поднялась следом, подал мне руку.
На чердаке оказалось холодно и ужасно темно. В совсем крохотное окошко заглядывала обгрызенная луна. Бертран уверенно направился налево от люка и чем-то зашуршал. Вкусно запахло сеном.
– А зачем Мари – сено? – удивилась я. – Это же пожароопасно…
– Она кроликов разводила. Пыталась сделать машину. Кролики должны были бегать по колесу, приводить его в движение, вода подниматься по желобу…
– Ясно. А сейчас они где?
– В огороде, думаю, – рассмеялся Кот. – Иди сюда, будем спать.
– Что?! Я не…
– Отдельно замёрзнешь.
– Раздеваться я не буду!
– Не очень-то и хотелось.
Замёрзнуть здесь действительно было проще простого, поэтому мне всё же пришлось подойти, сесть, а затем лечь рядом с ним. Бертран прижал меня к себе и укрыл полой плаща.
– Обещай, что ты не будешь ко мне приставать.
Он тихо зафыркал мне в ухо, щекоча моими же волосами.
– Обещаю, что буду. Но не сейчас, не дёргайся.
Я полежала. Почему с ним так уютно? Он же бабник, и вообще – существо ненадёжное…
– Бертран, почему тебя Котом называют?
– А?
Я обернулась к нему. В темноте виднелись лишь общие очертания его фигуры, ни блеска глаз, ни лица… Может даже и очертания фигуры мне дорисовал разум.
– Почему тебя Котом называют? – терпеливо повторила я.
