«Больше желающих высказаться или задать вопросы нет?» — спросил Эйи, оглядывая всех, горько улыбаясь.
Тишина была гробовая. «Хрусть».
«Знаете, теперь даже не представляю, что с вами делать… Не то чтобы я пришёл сюда с какими-либо надеждами, но всё ещё хуже, чем я думал… Вы не неспособны, вы просто не хотите. Пожалуй, я..» — он сделал паузу, — «Я не в состоянии командовать… этим…»
Он снова уронил лицо в ладонь, постояв так какое-то время, затем резко поднял голову, посмотрел на всех твёрдым взглядом и сказал:
«Я складываю с себя полномочия Главнокомандующего. Делайте что хотите».
По помещению прошёлся взволнованный шепоток. Многие пытались разглядеть за Эйи лицо Лоренса, чтобы хоть как-то уловить обстановку — он был непроницаем: лицо каменное, будто выточенное, в почти неподвижных глазах отражаются холодные блики.
Руки Эйи после этих слов беспомощно повисли; он, казалось, собирался развернуться и уйти, но на повороте вдруг закрыл рукой лицо и оперся другой о стол. Плечи его слегка затряслись.
«Это немыслимо, просто невероятно… Всё это время… Все эти усилия… Да вы хуже людей… Эти хоть насмерть сражаются, если прижмёт, не говорю уж о том, что условия у них гораздо хуже. Всё это время… я доверял кучке предателей…»
Он резко отнял руку от лица и задрал голову кверху.
«За что мне это всё, а? Ну скажите, за что мне наблюдать, как вся моя жизнь и деятельность скатились к чертям по вине каких-то нерешительных придурков? Которые даже не осознают, что это не только моя жизнь скатилась к чертям — это они и сами туда катятся, за что же вы до этого боролись, за что вам люди доверяли, о, да это же бесполезно…»
Он уже не скрывал слёз, и говорил срывающимся голосом. Затем, наконец, повернулся, и медленно направился к выходу. Люди сидели на местах, и только когда Лоренс повернулся, чтобы уйти за ним, один человек встал и сказал:
«Я ухожу с Вами».
Эйи повернулся с надеждой в лице; в нём также, если присмотреться поближе, можно было уловить довольство собой.
— Но ты ведь даже не знаешь, куда я ухожу и что собираюсь делать, — сказал Эйи.
— Мне всё равно, — ответил тот. — Хоть я и не лучше других, но я согласен с Вашими словами и не желаю больше оставаться среди остальных, если они намерены продолжать в том же духе. Мне противно.
Проходя мимо Винтерхальтера, человек спросил:
— Вы позволите?
Лоренс кивнул в сторону Эйи; тот сказал:
— Что ж, благодарю за преданность и здравый смысл.
Ещё несколько человек поднялись с мест и молча проследовали за троими.
Когда дверь закрылась, с места вскочила та самая женщина, ответившая в начале на вопрос Эйи, положила руки на стол и заговорила яростным, приглушённым голосом:
— А вы что сидите, идиоты?! Хотите командования лишиться? Он — самый сильный человек в организации, не считая главы, которая, впрочем, участие принимать вряд ли собирается — но это не важно; вы что, думаете, с вами эти церемониться будут? Да им что мы, что люди — мы даже хуже…
— Вы полагаете, я не в состоянии сам себя защитить? — холодно спросил кто-то из сидящих.
— Ты? — взвилась на него женщина. — Да как ты сам себя защитишь против этой орды? Не выйдет тут извлечь выгоду, ничего не делая! Будешь на поводке у кого-нибудь из этих ходить, в одной конуре с человеком жить и молить небеса, чтоб тебе дали кусок еды!
— Попрошу Вас заткнуться, — зло осклабился тот.
— Я дело говорю, паршивый ублюдок!
— А вот это уже лишнее.
Между говорящими пролетело подобие молнии; началось немое противостояние — никто не мог одержать верх, силы были примерно одинаковы.
— Господа, не стоит здесь ссориться. Стоило нам выйти, вы уже поцапались. На улице бы хоть, что ли… А то поломаете тут всё.
— Что Вам здесь нужно? — спросил один из конфликтующих, сверкнув глазами на внезапно вошедшего Винтерхальтера. Тот ответил:
— Да так, забыл кое-что. Ах, вот оно… — он поднял с пола ручку. — Прошу прощения за беспокойство, уже ухожу. И ещё раз настоятельно рекомендую покинуть помещение, а то вам помогут.
Он повернулся и направился к выходу.
— Стойте, я с вами! — сказала женщина, теперь только защищаясь. Её противник, в свою очередь, медленно ослабил хватку, затем и вовсе прекратил атаку.
— И я, — сказали сразу несколько человек.
— Не желаю закончить свою жизнь позорным суицидом или пожизненным пленом.
— Всё он правильно сказал — это только наши проблемы, и нам их решать. Иначе кому? Смертникам, что ли?
— Да чтоб меня ещё раз назвали идиотом, подонком и так далее…
Лоренс с удовлетворением отмечал, как всё больше людей поднималось со своих мест. Вскоре сидящих вовсе не осталось — разве что человек, начавший перепалку с той женщиной, и тот, другой, у стены. Винтерхальтер подошёл к последнему и вежливо поинтересовался:
— Вам нужна помощь?
— Спасибо, — хмуро буркнул тот, — я сам.
