— Ну, тише, не беспокойтесь Вы так, пожалуйста. Это был Ваш долг, Вы его выполнили. Всё нормально, они ведь не убили меня.
Эйи поднял на него глаза.
— Так ты…
— Вы не виноваты. Прошу, успокойтесь, — он неуверенно погладил Эйи по голове. — Вы перенервничали. Всё в порядке.
Немного затихнув, Эйи привстал и обнял Лоренса за шею. Своей единственной рукой тот обхватил Эйи в ответ, думая о том, насколько же необычна эта ситуация и смутно предчувствуя, что такое вряд ли ещё когда-либо повторится. К тому же, всё это было настолько непривычно для Винтерхальтера, что тот действительно был ошарашен. Ему вдруг захотелось взять это плачущее, подавленное создание на руки, но — какая жалость! Одной из них не хватало.
Поэтому Лоренс просто сидел, обдумывая момент. А затем произошло нечто ещё более невероятное — руки Эйи как-то медленно соскользнули вниз и повисли, голова стала тяжелее, чем обычно. Лоренс проверил — и правда: тот уснул.
«Пресвятая Вечность, вот же цирк с конями…» — подумал Винтерхальтер. Это позже он узнал, что Эйи мог легко заснуть при людях, которым полностью доверял, точнее, только при главе организации. А сейчас он, насколько это позволяла одна рука, переложил того на кровать.
***
Буквально через несколько дней была объявлена победа. Радость была неописуемая — хотя это и ожидалось, всё же не только Эйи в какой-то момент был готов к худшему.
— Эйи, как себя чувствуешь? — спросила глава организации.
Он не сразу нашёл, что ответить.
— Да если честно… поразительно. Я был уверен, что не может что бы то ни было, в чём я принимаю участие, закончиться хорошо.
— Смотря за что и за кого сражаться, — рассмеялась она.
***
Перешедшие на сторону организации люди из группировки ходили немного пришибленные, не зная, радоваться им или нет. Как ни странно, некоторые из них за это время успели завести знакомства с бывшими врагами — естественно, среди низших рангов, поскольку руководство предпочитало делать вид, что тех не существует.
Тут Эйи придумал, чем занять этих несчастных. Вражеское командование ранее было оставлено в живых, и это оказалось дальновидным решением. Он знал, что его люди вряд ли захотят марать руки о разборки с руководством группировки, а вот эти, новоприбывшие — охотно.
«Будет им утешительный приз», — думал Эйи. — «Заодно весело, в кои-то веки расслабиться можно».
Глава организации идею не оценила — «отвратительно, Эйи, что ты за создание такое»; большая часть командования отнеслась к этому довольно равнодушно — победили, и ладно; некоторые оценили, например, Ита: «Слушайте, да это же отличная идея, лучше и не придумаешь! Мне, пожалуйста, место в первом ряду».
Поскольку людям из группировки не было дано полной свободы в выборе казни — иначе их фантазия вряд ли остановилась бы на чём-то — командование было решено перевешать. Эйи эту идею одобрил — «никогда не видел повешенных людей».
Некоторая часть сотрудников организации отказалась на этом присутствовать — «делать вам нечего, что ли»; кто-то пришёл из уважения; глядя на лицо некоторых вроде Иты, можно было легко задаться вопросом, почему человек не захватил с собой попкорн.
У Винтерхальтера рука не отлипала от лица — он тоже придерживался мнения, что это исключительно ненужная показуха. Однако он присутствовал.
Когда осуждённых вывели, взгляд Лоренса остановился на одном из них и не отрывался. Эйи это заметил и спросил, в чём дело. Лоренс поколебался, а затем многозначительно указал на отсутствующую руку. У Эйи в глазах загорелся огонь; он стремительно подошёл к тому человеку. Их разговор слышно не было, но было отлично видно, как лицо осуждённого медленно бледнело, пока совсем не стало, как полотно, а часть лица ещё и задёргалась.
Винтерхальтер стоял-стоял, потом всё-таки подошёл к Эйи, взял его за рукав и тихо сказал: «Послушайте, не нужно. Меня стошнит, если Вы это сделаете».
Тот посмотрел на него растерянно, сделал обиженно-недовольную мину и сказал, картинно пожимая плечами: «Ну, как хотите. Ваше мнение — закон».
Человек, видимо, не услышал, о чём они говорили, потому что у него вырвалась на волю подступающая истерика — он явно узнал Лоренса, и теперь умолял просто повесить его, как и остальных, взывая к человечности.
«Да я же не такая скотина, как ты», — сквозь зубы сказал Винтерхальтер, смотря человеку в глаза. — «Отхрипи уж своё, дерьма ты кусок».
***
Когда командование группировки отболталось в петлях, а погребальные костры погибших из организации отгорели, пришла пора покончить со всем необходимым и покинуть, наконец, это место.
Глава организации поблагодарила всех сотрудников за прекрасную работу, предложив несколько альтернатив на будущее. Они могли либо выбрать полное освобождение, либо начать уже следующую жизнь в одном из наиболее развитых, благоприятных для любой формы существования миров.
«Конечно же, приглашаю в мой собственный мир. И мне так будет проще, и вам гарантированы нормальные условия — дальше уже всё зависит от вас самих, и как раз нам сейчас люди с энтузиазмом не помешают», — сказала она со смехом: уж слишком комично и неестественно это звучало.
Проблемы возникли у Иты и у Эйи.
— Чёрт, ну и задачку Вы мне задали, — протянула Ита. — Не знаю даже, какая роль мне в Ваших идеальных мирах подойдет…
— Это не проблема, — улыбнулась глава организации. — Ваша личность претерпит изменения — это пока Вам кажется нереальным иной образ жизни.
— Ха-ха, да я вот и не знаю, осталась ли эта личность вообще… Я так упорно пытаюсь от неё абстрагироваться, что она там, пожалуй, сдохла.
— А окончательное растворение личности Вас тоже не устраивает, я так понимаю?
— Да как-то… Не знаю… Нет пока…
— Понятно. Вам ведь нравится соперничество, война, преобладание?
— Ну, в том числе…
— В таком случае могу Вам посоветовать один из миров, откуда я родом. Там Вы сможете прекрасно реализовать эту свою сторону.
Ита задумалась.
