– То есть Первые стали ходячим оружием?
Харана кивнула.
– Они порождали себе подобных, удовлетворяли свои потребности и постепенно уничтожали Рахидэтель. Первые медленно расползались по нашим владениям, как болезнь, множась и убивая всё на своём пути в поисках пищи. Они не знали ни общества, ни преклонения, ни искусства, ни ремёсел. И не стремились узнавать. Хорошо было только одно – желая более подробно рассматривать результаты экспериментов, мы заложили в Первых-прародителей сниженную потребность в воспроизводстве себе подобных. Их размножение было не таким стремительным, как у самых Первых. Меж собой им не было нужды воевать или соперничать, поскольку Рахидэтель тогда была ещё полна ресурсами, потому число неумолимо росло, постепенно выходя за пределы разумного. Вот тогда и пришёл первый творец. Его звали Набуаплуиддин. В историю он вошёл под именем «Набу – учитель богов».
– Как-как его звали?
– Набуаплуиддин.
Ира почесала затылок. «Это из какой же страны он был? Где у нас подобные имена? Посмотреть бы…» Шарик покорно сменил картинку и показал смуглого человека в ярких одеждах, упавшего на колени перед возвышающимися над ним Илаэрой и Хараной. Облик богинь не располагал к дружелюбию. «Почто так мужика-то пугать?»
– Да, он был испуган до смерти, а мы полны изумления. Тогда ещё не понимали, что именно видим перед собой. Мы погрузили его в сон, чтобы избавить от ужаса, и попытались разобраться в его воспоминаниях, изучить язык, на котором он говорил. Понятия, которые он привнёс в мир, в корне отличались от того, что в нём создано. Лишь разобравшись, с чем имеем дело, разбудили его.
Шарик показал травяное ложе, явно дело рук Хараны, на котором в позе спящей красавицы спал мужчина с непроизносимым именем. Ира присмотрелась внимательнее и коснулась шара, словно пытаясь докопаться до изображения. Подчиняясь её пальцам, оно поплыло и приблизило торс незнакомца. Одежда чётко обозначала, что «Набу – учитель богов» не Ирин современник. Рубаха с короткими рукавами, широкий шарф, отделка бахромой и вышивкой, браслеты, ожерелья, налобная повязка… Если подобное и носили на Земле, то очень давно. Где же? На Восток не похоже. Европейское Средневековье отметаем сразу – не той эпохи фасончик, значит – ещё раньше? Древний мир? В то время фотографий не делали, а соотнести двумерные картинки и снимки барельефов из учебника с реальным, живым человеком весьма сложно. И всё же какие-то черты казались ей знакомыми. Например, вот эта вот здоровая борода. Длиннющая, чёрная, завитая, чем-то намазанная. Ира неуверенно помяла пальцы.
– А он, случайно, не с Междуречья ли был родом? Вавилон? Ассирия? Шумер?
– «Врата бога» – так он называл свой родной город. Набу пробыл среди нас недолго. Сезона не прошло, как он исчез так же внезапно, как и появился. О его личности знаем немного. Нас так заинтересовали процессы, которые происходили у него на родине, что мы мало уделили внимания его собственному жизненному пути. Он был из богатой семьи. Одно это понятие тогда вызвало наше непонимание. В Рахидэтели не существовало понятия «богатства». Набу служил своему повелителю, которого боготворил, потому что его родина при нём достигла высот, которых прежде не знала. Он постоянно поминал его имя – Хаммурапи.
Богиня произнесла это имя так, что Ира не сразу сообразила, о ком идёт речь. Всё-таки язык Междуречья – мёртвый язык. А Илаэра, общавшаяся с его носителем, говорила без акцента.
– Царь Хаммурапи? Значит, всё-таки Вавилон. Этот человек – автор известного свода законов, реформатор, политик и удачливый полководец. При нём действительно произошло возвышение этой древней цивилизации. Так в чём состоял «родительский долг» Набу? Что он в итоге сделал, чтобы вернуться домой?
– Мы полагаем, что его долгом было привнести в мир новые знания, – сказала Харана, – Насмотревшись его воспоминаний, мы сумели вычленить из них идею борьбы. Внутри одного вида. Жажду превосходства. Ничего подобного доселе не было в наших созданиях. Мои творения – удачные и неудачные, вступали меж собой в конфликт по законам биологических систем. Выживает сильный. Чтобы слабый физически мог встать на ступень выше сильного – мы даже представить такого не могли. Хотя, если бы не появление вестника, кто знает, как бы повернулось. К тому моменту Первые, наделённые хоть и ограниченным, но разумом, сумели осознать, что количество – играет роль. Своими действиями они напоминали распространение болезни. Не всё ли равно, слабая частица принесла потомство или нет, если она оказалась способной захватить новый кусок территории, заразить? Послушав Набуаплуиддина, мы пришли к мысли, что необходимо обеспечить соперничество внутри популяции Первых.
– Чтобы они самостоятельно регулировали собственную численность? Убивали друг друга?
– Да.
– А хищника по их душу в Рахидэтели не было? Почему не создать что-то… большое и голодное?
– Ты прекрасно знаешь, что в тот момент, когда в теле появляется разум, лишь вопрос времени, когда хищник станет добычей.
Череда картинок с наскальными изображениями туземцев, загоняющих мамонта, в голове Иры послужила наглядным подтверждением словам богини.
– Мы не очень понимали, как осуществить задуманное, – сказала Илаэра. – Уничтожать себе подобных без видимой необходимости – противоречит законам природы и разума. И тогда мы призвали в мир нашу третью Сестру. Зейшу Многоликую. Она и её тени сумели добиться от Первых воплощения наших замыслов. Первые вступили в конфликты меж собой, загорелись идеей превосходства. Это действительно привело к сокращению их численности, но вызвало и более серьёзные последствия. Как ты помнишь, разрыв духовных линий в их телах приводил к уничтожению всего вокруг. Энергия, не имевшая пути к отходу, будучи резко отделённой от сдерживающей её оболочки, разлеталась в пространстве, накапливалась и становилась неуправляемой, изменяя материю вокруг. Дошло до того, что крупицы духовности начали появляться у животных и растений. У высших животных даже намёки на привязанности и эмоции появились. Именно из них со временем эволюционировали три племени, известные под общим названием «перевёртыши». А уж как непредсказуемо неуправляемая сила повела себя внутри их тел… Знаешь, из чего родилась их способность менять облик? И банального инстинкта сливаться с окружением! Подстраиваться под среду. Добыча училась притворяться охотником. Поначалу, правда, получались уродцы: недозвери-недогуманоиды. Мы думали, что природа со временем уберёт столь неприспособленных созданий сама – выживает сильный. Но время и дар сказали своё слово. Сами. В этой ситуации, как бы пояснила ты: «У нас рук на всё не хватало». Мы то наблюдали за происходящим у наших творений, чтобы отследить изменения уже в четырёх разумных популяциях, то бросались чинить то, что было порушено распадом тел теперь уже не только Первых, но и перевёртышей. Хотя от последних ущерба было меньше. Может, потому что их духовные линии прижились сами, а не искусственно.
– Приход в мир Рити, подхватившей расплёскивающуюся вокруг энергию и направившую её потоки в контролируемое русло, вышел спонтанным, как прорыв дамбы рекой. Необходимым и желанным, – сказала Харана. – Наша сестра помогла успокоить вышедшую из-под контроля духовную энергию. Мы вместе запечатали её в источниках в глубинах Лакских гор, а она создала и приставила стражей. После мы долго не решались продолжить эксперименты с разумной жизнью. Какое-то время наблюдали. Первые то боролись друг с другом, уничтожая сами себя почти до последней особи, то снова расползались по Рахидэтели подобно заразе. Их уход из жизни всё так же рушил многое вокруг, хотя глобальной беды эти точечные вспышки уже не несли. Залатывая последствия от жизнедеятельности Первых, мы лечили живое, строили поломанное. И не видели, как окончательно прекратить этот деструктивный процесс. И тогда пришёл Мадхав. В отличие от своего предшественника, он не испугался нашего появления, приняв нас за богинь своего пантеона.
Ира перевела глаза на шар, показывавший замотанного в истрёпанное одеяние смуглого старика, худого настолько, что дайна-ви рядом с ним казались упитанными. На его спокойном лице, не дрогнувшем перед великаншами-Сёстрами, было несколько разноцветных полос, нарисованных краской и взлохмаченная седая борода.
– Ммм… Индия? – спросила она.
– Город Варанаси, – ответила Рити. Её голос звенел колокольчиками и казался слишком нежным для внушительной, одетой не то в платье, не то в доспех богини воды.
– На сей раз мы отнеслись к появлению вестника со всей серьёзностью. Конечно, был период привыкания, взаимного изучения, но этот человек был готов слушать божественные силы всем своим существом. Он ещё дома начал идти по пути тапас , аскезы, если тебе так понятнее. Он был уверен, что боги за усердие избрали его в помощники. Мы не стали его разочаровывать. Подбирать слова для человека столь… увлечённого и верующего было сложно, но в итоге он возгорелся желанием выйти учителем к Первым. Языку Илаэра его обучила. Семь лет. Вот во сколько вылился «родительский долг» Мадхава. Он призывал Первых к смирению своей плоти. И на наше удивление – весьма в этом преуспел. Первые были подвластны своим инстинктам, но всё же разум их был достаточен, чтобы осознать пользу от разумного потребления духовной энергии. И стремления к большему. Ведь проповедуемое Мадхавом учение говорило, что смирение себя даёт впоследствии возможность просить что-то у богов. Конечно, прямой связи нет. Но опыт подсказывал нам, что к вестнику стоит прислушаться, и мы поддержали его, даруя награды Первым, решившим пойти по пути его учения. Когда наши творения пришли к нам, принеся в качестве подношения собственную веру, мы многое поняли. То, насколько это важно. Кстати, тогда же стали зарождаться и первые брачные традиции. Верность эйуна берёт своё начало в Эпоху Изменений, когда на нашу землю ступил Мадхав.
– Его проповеди не прижились до конца, – сказала Илаэра. – Многое забылось или извратилось с тех пор, как он ушёл. И не все Первые пошли по его пути. Но этого было достаточно. Они стали медленнее распространяться. Единственная проблема, которая оставалась, это проблема свободной энергии.
– Собирать точечные выбросы по всей Рахидэтели утомительно, – пожаловалась богиня воды.
– С уходом Мадхава мы заново перебрали по крупицам его мировоззрение и дополнили тем, что узнали от Набу, – продолжила Илаэра. – И нашли нечто общее – понятие посмертия. Пересмотрев и тщательно проанализировав легенды, принесённые в мир этими существами, пришли к выводу, что это – решение. И тогда в Рахидэтель ступила Маяра. Смерть. Ей пришлось много работать, чтобы создать канал, достаточный для безболезненного переноса энергии в пространство, которое разумные зовут Чертогом Маяры. За это время Первые, даже те, кто не сразу принял учение Мадхава, уже освоились с работой над духовными линиями. Мы обнаружили, что этого оказалось достаточно, чтобы энергия, уходящая по посмертным каналам, несла в себе память о жизни смертного. Они стали одухотворёнными. Начала оживать душа.
– Последователи Мадхава услышали мой голос, – сказала Маяра, – и добровольно уходили в мой Чертог. Я предложила им сладкую вечность без боли. В то время это могло быть только так, поскольку сами Первые обладали бессмертием и не все хотели рисковать и менять привычную вечность на новую, неизвестную. Тогда же я осознала, что если хочу исполнить обещанное, то должна оставлять в своих покоях только избранных, тех, чья душа не была испачкана при жизни. И начала судить.
Богиня Смерти тяжело вздохнула. То ли предавалась воспоминаниям, то ли грустила о чём.
– Так и повелось, – продолжила Илаэра, – услышавшие наше внушение уходили к Маяре, а энергию, выбрасываемую теми, кто отринул этот путь, продолжала собирать Рити. На какое-то время всё успокоилось, и мир начал потихоньку двигаться в сторону стабильного существования. Но на нашу беду, не все Первые хотели себе подобной кончины: уйти в небытие или отвечать за свои дела – выбор невелик, но кто захочет его делать? Вечность, хоть и горькая, разумному всегда милее, чем стирание самой памяти о себе на ткани бытия. Нашлись те, что не захотели смиряться. Они поняли, как приспособить учение Мадхава к собственной выгоде. И стали работать над духовными потоками, учась накапливать силу, чтобы исключить возможность случайной смерти и обеспечить себе всесильную вечность. Одному удалось больше остальных. Намного больше. Жажда превосходства, привнесённая в Рахидэтель Зейшей, вынудила других амбициозных Первых сплотиться против носителя подобной мощи. Его убили. Память об этом событии хранится на картах страны до сих пор. Кратер озера Чагъери, усыпанный прахом побеждённого и победителей, – таков результат разрыва духовных линий этого существа.
Ира сглотнула. Огромное озеро, конечно, не сравнить с Байкалом, но для такой небольшой страны, как Рахидэтель, оно сравнимо по значимости. И его кратер – результат взрыва некоторого количества живых существ? Какова же реальная ударная мощь у духовной силы? Упаси боже, чтобы на Земле кто узнал про такое…
– Подобного нельзя было допустить повторно, – кивнула в ответ на её мысли Харана. – И среди множества решений мы выбрали очередной эксперимент. Земляне, как ты называешь своих соплеменников, уже второй раз помогли нам с решениями, и мы захотели себе подобного. Насовсем. У нас сохранились данные о том, как уcтроены люди, их биологические и духовные характеристики, которые изначально настроены на безболезненный уход в посмертие. Оставалось только обозначить новую точку выхода, что с блеском сделала Маяра. Мы создали некоторое количество людей, дав им название амелуту [прим авт.: Awêlûtum, amêlûtu (аккадский язык) – человечество, человеческий род, человек вообще]. Это слово использовал Набуаплуиддин, обозначая народ, к которому принадлежал. Однако…
– И здесь всё пошло не так, да? – Ира захлопнула рот ладошкой, поняв, что и в присутствии кого сморозила. С другой стороны… это же люди. Какая разница, как они появились в Рахидэтели – пришли с Земли, наплодились от первой пары или выскочили из пробирки? Даже Птичка на их счёт выражался вполне конкретно: «Среди людей есть только люди». Она подняла глаза на Харану, но вместо осуждения увидела лишь усмешку и немножко досады.
– Именно, – сказала она. – В лексиконе смертных есть понятия «старшая раса» и «молодая раса». К старшим относятся потомки Первых и стражи, что Рити приставила сторожить магические источники в Лакских горах. Молодыми же зовутся все остальные. Амелуту, созданные по образу и подобию творцов, стали второй молодой расой Рахидэтели после перевёртышей. Меньше, чем они, в этом мире не живёт никто. Цикл от рождения до старости они проходят стремительно, как горит огонёк свечки – только зажгли и уже погасли. Они обладали непреодолимой тягой к экспансии и стали для Первых естественными противниками. Поначалу Первые не восприняли их всерьёз. Амелуту не столь ловкие, подвержены болезням, легко гибли… Однако они, как мы и надеялись, со временем привнесли в мир новые понятия. Ремёсла. Обряды. Оружие. Строительство. Чтобы противопоставить что-то всему этому, Первым пришлось самим повзрослеть и уйти от своей животной сути. Они пошли тремя путями. Деградации, эволюции и духовным. Тех, что не захотел прилагать усилия, перебили как добычу. Вторым путём пошли те, кого ты знаешь под именем эйуна. А третьим – горстка, что помнила, какую мощь можно развить, работая с духовными линиями. Они мечтали о полном уничтожении молодой расы, которая мешала им жить так, как им нравилось, и с которой пришлось делить страну. Они уединились в Тизамских горах, ближе к Камнеграни, за границей нашего влияния. И долго растили свою силу. Такой процесс не мог пройти даром. Они теряли разум, оставляя в нём только первый посыл, который привёл их к этому пути, – уничтожение. В какой-то момент для них перестала существовать разница между амелуту и себе подобными. А потом и вовсе между живыми. Их облик рос и уродовался с каждым годом. И в какой-то момент эта мощь потребовала выхода. Они вернулись. То, что последовало за этим, описанию поддаётся мало. Их пришло всего пять. И их… хватило. Это был первый раз, когда гордые эйуна и изобретательные амелуту объединились против общего противника. Те битвы знали множество подвигов как хитроумия, так и самопожертвования. Вот только силы равны не были. Не способные оставить без внимания отчаянные мольбы наших творений, мы призвали Фирру. Это был единственный раз, когда одна из Сестёр покинула Колыбель и лично защитила творения. У тебя не хватит фантазии вообразить такое количество разрядов, сколько имело число, обозначавшее количество энергии, потраченной на этот «выход в свет». Ярость богини войны сравнения не имеет. Тварей победили. Но сколько тогда нам пришлось вложить в то, чтобы их смерть не уничтожила страну! Чтобы не допустить нового озёрного кратера размером со всю Рахидэтель.
– Я до сих пор не люблю вспоминать то время, – сказала Фирра, опустив голову. – К эманациям моего сознания в этом плане реальности устойчивых не было. Вся страна напоминала кровавую баню, скатившись в пучину боевого безумия. Если бы не Сёстры, если бы не Лайоли…
– Да, я последней пришла в мир, – сказала богиня ветра, перемещаясь к сестре и обнимая её за плечи, – Моя «колыбельная» успокоила кровавый кошмар, но сил на это было потрачено немало. Я почти лишилась оболочки, мне тяжелее всего удерживаться в этом пространстве. Зато и путы, что привязывают меня к Колыбели, слабее. Есть возможность иногда появиться, если меня искренне зовут мои адепты, и сделать для них что-то не слишком глобальное, но значимое. У них, кстати, тоже множество проблем из-за того события. Я сама не совсем стабильна, потому и им управлять своим даром тяжелее остальных.
– Вы сказали, что пришельцев было пять… – спросила Ира, которая с головой погрузилась в историю. – Это вся «горстка»? – уточнила она, желая убедиться, что от неё не ждут подвига в виде убиения сумасшедшего древнего волшебника.
– Нет, – ответила Илаэра, – ещё несколько оставались за Камнегранью. После войны, тщательно изучив слабые и сильные места, нам удалось выманить их на нашу территорию и спеленать до того, как они готовы будут ударить. Это оказалось легче, хотя по-прежнему энергозатратно. Сил уничтожить уже не хватило. Тогда мы усыпили их, а себе в помощники создали ещё одну молодую расу, влари, вложив в них тягу к творчеству, трудолюбие и изобретательность. Эти создания потратили несколько столетий, но создали тюрьму, способную удержать наших врагов. Они находятся там по сей день.
Ира побледнела.
– И где находится эта… бомба замедленного действия? – она не переживала, что её сравнение не поймут. Её скорее волновало, что реально предстоит разобраться с… этим.
