– Мис, заткнись.
Голова трещала. Казалось, того и гляди расколется, как только что земля. Дэшшил пытался собраться с мыслями, но выходило из рук вон плохо. Он знал одно: девчонка – оболочка. Оболочка с содержимым. Откуда что взялось – непонятно, но никакой приказ, даже если вложить в него всю магию на свете, не заставит нечто пустое и бездушное вдруг обзавестись чувствами. Дело ведь не в движениях и словах, а в глазах, мимике, интонациях…
Да и Мис наверняка всё осознавал, а глупые вопросы задавал лишь от страха и неуверенности. Потому что появление живой оболочки не просто предвещало перемены – оно грозило перевернуть все устои мира.
Теперь Дэшшил даже жалел, что она не шпионка эсарни. Насколько бы всё упростилось…
– Сбежит, – вновь завёл свою песню Мис. – Уже, наверное…
– Куда? – не сдержался Дэш. – Куда ей бежать? Ты её видел? Если не дура, то…
Девчонка дурой не была.
В седле она держалась всё так же неуверенно, да и вцепившиеся в переднюю луку руки выдавали волнение, но смотрела решительно и с вызовом. Как, как он мог хоть на секунду обмануться? Видел, что ожидал…
Чешка же прямо лучился гордостью – вон, какой ему ценный груз доверили. Хозяин не справился, а он убедил, доставил и теперь никому не отдаст.
И ведь правда не отдаст.
Дэш запустил пятерню в и без того растрёпанные волосы. Что теперь делать? Как везти её Совету? В груди разлилась нежданная обида, смешанная со злостью. На себя. На судьбу. И на эту фальшиво-настоящую оболочку.
Чешка остановился в нескольких шагах, лёг, и девчонка, неуклюже перекинув правую ногу, скатилась на землю. Однако дальше не двинулась. Так и замерла, прижавшись к боку крылана и поглядывая на Дэша с Мисом исподлобья.
– Куда вы меня везёте?
– Капюшон натяни, ладони спрячь, – проигнорировал вопрос Дэшшил. – Лесные разбираться не станут, увидят, кто ты, и даже Чешка тебя не спасёт.
– Зачем убивать оболочку? Нас покупают, продают, крадут. Какая выгода в смерти, если они не знаю, что… что живая?
Показалось, или в голосе прорезалось любопытство, а отнюдь не испуг?
– Считай, что эверты особенные. – Над лесом пронеслись крики крыланов, и Дэш поторопил: – Быстрее. Все вопросы после. И встань за моей спиной.
– Я к вам обоим и близко не подойду, – фыркнула девчонка.
– Тогда вон там к седлу приторочена шатира. Бери. Можешь сама себе брюхо вспороть.
Надеясь, что ей хватит ума послушаться, он развернулся в сторону нарастающего шума, шагнул к Мису и застыл в ожидании гостей.
Те появились буквально через несколько мгновений.
Первым на поляну выскочил самый крупный из когда-либо виденных Дэшем серых крыланов. Над широкой мордой изгибались острые чёрные рога, блестящие крылья прижатые к бокам, напряжённо подрагивали от желания зверя взлететь, а в седле на спине покачивалось сразу три ездока.
Следом из леса вырвалось ещё три крылана поменьше и без рогов, каждый из которых нёс всего по одному пассажиру. Но Дэш знал, что это далеко не все из прибывших. Тут и там на верхушках деревьев мелькали бронзовые и серебряные вспышки – стрелки, занимавшие позиции. А ведь где-то наверняка притаилось ещё два десятка воинов.
– Приветствую путников в царстве мира и гармонии! – насмешливо провозгласил Таруан Ши, правивший рогатым зверем, после чего ловко спрыгнул наземь, распрямился и в пять шагов оказался перед Дэшшилом. – Что привело вас в наши дебри?
– Необходимость, – ровно ответил тот. – До перевала иначе не добраться.
Таруан вскинул бровь:
– Устал от нашей непритязательной жизни? Решил вернуться в города? Или… кто там такой застенчивый за твоей спиной?
Дэш невольно вздрогнул и обернулся. А он и не заметил, как подошла девчонка. Зато указания она выполнила чётко, и теперь за ним стоял не то подросток, не то хрупкая девушка в бесформенной тунике с капюшоном, надвинутым так низко, что даже подбородка не видать. Одежду он подбирал с умыслом, как раз на случай вот такой встречи… потому и белый цвет, и спрятанное лицо говорили только об одном.
– Жена, – ответил Дэш, и теперь содрогнулась уже оболочка.
– Надоела? – полюбопытствовал Таруан.
– Не прижилась.
Лесной провёл ладонью по бритой голове. Наверное, хорошо, что девчонка не видит, с кем они столкнулись. Из-за них-то и ходят по миру байки об эвертах, с них-то и срисовывают жуткие портреты дикарей.
Мис всё шутил, мол, черепа они бреют, дабы волосы за ветки не цеплялись, и что-то в этом есть, но Дэшшил был уверен, что причина куда сложнее. Как и история узоров из шрамов, коими лесные покрывают свои тела и лица. С такими традициями, неудивительно, что среди них совсем нет золотых и так мало серебряных. Первые слишком пекутся о своих шевелюрах, а вторые практически не способны терпеть боль.
– Малютка совсем, – заметил Таруан, пристально рассматривая оболочку. Он как раз принадлежал к касте серебряных и, судя по вдоль и поперёк изрезанной коже, сполна доказал свою преданность лесу. – Поди из моих?
– Да, – подтвердил Дэш.
Таких маленьких среди бронзы и золота точно не найдёшь.
– Так, может, оставишь её у нас? Зачем ей с позором возвращаться к родителям? Дай гляну, что там за краса. Вдруг влюблюсь с первого взгляда.
Под смех спутников, так и не покинувших сёдел, Таруан потянулся было к девчонке, но Дэш быстро обхватил её за плечи и прижал к своему боку.
– Нельзя, Ши. А ежели снимет капюшон, а тебе не понравится? Я уже не смогу её вернуть.
Лесные, конечно, потешаются над нелепыми древними обычаями, но упрекнуть в их соблюдении других никогда не посмеют. Коли положено отвергнутой жене не открывать лица, пока не вернулась в родительский дом, силой никто не заставит.
