«Просто думай. – В её голове Ши тоже посмеивался. – Целенаправленно».

«Думаю, – слегка обиженно отозвалась Кира. – Так?»

«Да. Если что, Шаса нас не слышит. Слишком мала для мыслесвязи».

Это очень радовало. Появился шанс узнать ответы без саркастических комментариев подростка.

Таруан Ши решил не дожидаться, когда прозвучат вопросы, и начал сам, явно прекрасно понимая, что волнует Киру в первую очередь:

«У нас есть маги. Мелкие все, дети, но всё же. Шаса, например. Именно она скрывает нашу… энергию под пологом. Потому и ты нас не углядела, пока со стражем возилась, и другие по следу не найдут, даже с оболочкой».

«У них есть, – вставила Кира. – Оболочки».

«Мы знаем».

«Почему не пытаетесь выкрасть? Как меня?»

«В лесу мы могли забрать тебя с кольцом. Перехватить ещё до попадания в лапы старейшин и управлять. – Таруан помолчал. – Или убить. Остальных они доставляли не по нашей территории».

Почему-то честное признание о планируемом убийстве не вызвало никаких эмоций. Дэшшил ведь предупреждал, да и в сложившихся обстоятельствах… поступила бы она сама иначе?

«Почему не забрали? Не захотели враждовать с долинными?»

Впрочем, вели себя лесные тогда довольно нагло и при желании вполне могли скрутить Дэшшила и Миса без особых потерь.

Таруан опять помолчал – на сей раз дольше.

«Эшини, мальчик, который тебя учуял, сказал, что наездники везут стихийницу. Взрослую, сильную. Вариант один – оболочка. И то, что Дэшшил пытался скрыть твоё лицо… Мы бы стянули этот дурацкий капюшон и все равно тебя забрали, но… потом ты заговорила. Попросила не отдавать тебя. Пустышки так не умеют».

«И вы решили, что Эшини ошибся», – подытожила Кира.

«Да. Ребёнок же, и девяти ещё нет. Магия для нас, что сарнийские науки, учить его некому, сам всё постигает».

«Так почему передумали? Зачем пришли в город?»

«Провал в земле. Кое-кто видел, как ты это проделала. Видел, что ты оболочка, но живая. И он куда старше Эшини и заслуживает доверия. Только вот из другого поселения, так что первым делом рванул докладывать своим».

Случайный свидетель. Ничто не ново под луной… даже если этих лун три.

Кира хотела спросить, как они планировали её вызволять, как собирались пройти мимо стражи и уволочь с собой ценный груз, но задумалась: так ли это важно? Они встретились, и теперь она здесь, а не там, и на повестке дня есть проблемы поважнее.

«Куда…»

Закончить мысль Кира не успела.

«На острова, – прервал её Таруан Ши. – Мы должны предупредить воспитанников Торна. Попросить защиты для свободных земель. Нельзя, чтобы из-за амбиций старейшин пострадали невинные. И поддержкой Лорнии по пути заручимся. Только с тобой нам поверят. Ты знамение. Вестница перемен».

Кира поняла, что дрожит, несмотря на силу, придавливающую её к спине зверя. Вспотевшие пальцы уже с трудом удерживали петли на ошейнике, виски ломило от бесконечного ветра, который, казалось, проник уже в каждую клеточку тела.

Острова…

Заветная цель и главный страх.

Только там могли найтись ответы. И закончиться, едва начавшись, эта новая жизнь. Но пугала Киру даже не смерть. Чёрт с ней, со смертью, первый раз, что ли? Да и многим ли она хуже бессмысленного существования?

Нет, прежде всего Киру пугала перспектива вновь стать чьей-то марионеткой. Вещью. Оружием.

Вестница перемен. Красиво звучит.

Но она будет последней идиоткой, если поверит, будто её не попытаются вовлечь в это противостояние – или того хуже, войну – не с той, так с другой стороны баррикад.

Впрочем, пока Таруан Ши высказывался достаточно откровенно. Это обнадёживало. Если уж драки всё равно не избежать, то лучше быть с теми, кто не решится использовать тебя втёмную, а предложит встать рядом на равных. Кто не будет дёргать за ниточки, а положится на твою силу.

Доверие за доверие. Защита за защиту.

Внезапно Кира вспомнила, как страдала от безделья в прибежище летунов и мечтала о героических деяниях. Рвалась слиться с этим миром, стать его частью. Смешно. Ведь это было совсем недавно. Сколько дней прошло? Два? Три? А казалось, что целая вечность минула.

Не то чтобы от этих чудных порывов души ничего не осталось, но теперь, когда появились те, кто знал правду, кто видел в ней живое существо, а не деревянную куклу, Кира вдруг поняла, что может действительно прижиться здесь.

Да хоть в той же долине. Прекрасной зелёной долине. Дэшшил обещал…

Из зажмуренных глаз от напряжения и усталости катились слёзы, и ветер размазывал их по щекам. В груди нарастал гул.

«Знающие не смогут предсказать…», – зачем-то начала Кира, хотя Таруан наверняка был в курсе, раз собирался предупредить острова.

«Да, – поспешно ответил он. – Знающие не видят будущее воспитанников Торна, иначе б зарубили все на корню, и инши не заполучили бы ни одной пустышки».

«А почему долинные этого не знают?» – не удержалась Кира.

В голове вновь раздался смех Таруана.

«Долинные не очень-то любят гостей с островов. И знающих никогда не привечали, даже когда те ещё бродили по свету, раздавая предсказания. А мы, хоть и считаемся самыми дикими из эвертов, всегда славились любо…»

Кира не сразу поняла, почему его голос вдруг оборвался. А потом и ветер последний раз хлестнул по лицу и исчез, будто и не было этого стремительного бега по свободным землям верхом на аскале. Зверь под Кирой взвыл и замер как вкопанный, а она, больше не прижитая к нему неведомой магией, от неожиданности выпустила из рук петли и полетела через мохнатую голову, лишь в последний миг успев сгруппироваться.

Земля встретила её безжалостным ударом, от которого внутри словно что-то взорвалось и шрапнелью вонзилось во все органы. Где-то что-то хрустнуло, тело онемело. Многострадальная голова, и до того беспрестанно болевшая, превратилась в пустой звенящий сосуд без единой мысли.

Оглушённая, Кира без движения лежала на траве, чувствуя её влажный аромат и силясь разглядеть хоть что-то сквозь застившую глаза багровую пелену.

Вскоре окружавший её колпак безмолвия будто дал трещину, и внутрь просочились первые звуки. Глухие, невнятные.

Шорох. Рык. Удар.

Голоса.

Только слов не разобрать.

А потом пришла агония. Лавиной обрушилась сверху, и вместо спасительного ледяного онемения Кира ощутила каждый пострадавший миллиметр своей оболочки. Каждую трещину в ставших родными костях. Неестественно вывернутую ногу. Впивающийся в спину острый камень. Распоротый этим же камнем бок.