Предложении Марии застает меня врасплох.
— Боюсь, что я вам не подойду. Я же никогда не работала в кадре.
— Опыт — дело наживное. Но у вас отличные данные — это я вам, как профессионал говорю. Вы раньше кем работали, если не секрет? — интересуется Мария.
— Когда-то была преподавателем в провинциальном вузе.
— Вот оно что… Рыбак — рыбака. Я ведь тоже когда-то в педагогическом училась, по первому диплому — логопед, — сообщает женщина. — Знаете, сейчас не нужно давать ответ. Съемки начнутся в январе, так что времени, чтобы принять решение, у вас будет достаточно. Я вам позвоню, хорошо?
— Я даже не знаю.
— Ну хотя бы подумайте об этом, — Мария похлопывает меня по плечу.
— Хорошо, подумаю, — говорю, лишь бы побыстрее отделаться от нее.
Мы с Марией прощаемся, а потом я выцепляю в коридоре своего шефа.
— Егор Петрович, я вам на почту буклеты для Ольхона отправила. Вы выбрали? Мне печатать нужно, — наезжаю на него.
— Нет, не смотрел. Когда? — он чешет затылок.
— Вы как обычно, — я закатываю глаза. — Будь я вашим начальником, уволила бы давно.
— Даже не сомневаюсь. За то я вас и ценю, — напоминает Петрович о моей важной миссии.
— Если есть минутка, можем посмотреть на моем компьютере? — предлагаю ему. Егор Петрович морщится, поглядывая на дверь своего кабинета, явно собираясь улизнуть. — Я сделаю вам кофе.
— Годится, — кивает мой начальник.
Мы идем ко мне, я усаживаю босса в свое кресло и открываю папку с файлами, а сама ухожу готовить для него допинг.
— Съемки в ток-шоу у вас в следующую среду, — сообщаю ему, когда возвращаюсь. — В директе опять аншлаг, я сгруппировала вопросы по темам для ближайшего эфира, скину вам позже. Звонил ваш редактор — что-то срочное, — замечаю я, поставив перед Петровичем чашку. — Вы выбрали? — нетерпеливо смотрю на него.
— Мне все нравится, — пялясь в экран, мужчина щелкает мышкой, перескакивая с одного буклета на другой.
— Егор Петрович, не филонить. Я сделала несколько вариантов… — я запинаюсь, почувствовав себя нехорошо.
Голова начинает кружиться, в ушах звенит, и меня ведет в сторону.
Заметив неладное, Егор Петрович вскакивает и, приобняв меня, усаживает в кресло за мгновение до того, как у меня темнеет в глазах.
— Леночка, ну как вы?! — встревоженно произносит мужчина. — Вот, воды выпейте, — подносит к моим губам стакан с водой.
Я судорожно вздыхаю и соображаю, что все-таки потеряла сознание.
— Спасибо, — ослабшей рукой беру стакан. — Сейчас пройдет.
Егор Петрович подходит к окну и открывает его настежь, пока я пью воду мелкими глотками.
— Ну как вы?
Я проглатываю воду.
— Никак, — смотрю в одну точку перед собой, чувствуя слабую тошноту и восстанавливая дыхание.
Точно так же случалось, когда я была беременна Машкой и сыновьями — токсикоз донимал меня весь первый триместр. Но меня не это беспокоит.
Сегодня ребенок впервые дал знать о том, что он есть. Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Знаю, этого не может быть, но я будто бы даже чувствую шевеление.
От этого мне становится еще хуже.
— Я могу вам помочь? — осторожно спрашивает Егор Петрович спустя пару минут.
— Точно нет. Это слишком личное.
— Слишком личное — это как раз моя работа, — напоминает он.
— Ну вы же меня знаете?
— Вовсе нет.
— Да уж. Оказывается, я тоже… И чем дальше, тем меньше мне этого хочется, — отстраненно говорю я.
Обморок совершенно выбил меня из колеи.
— Как часто нам приходится в себе что-то отвергать. Мысли, чувства, внешний вид, поступки… А что, если попробовать изменить к этому свое отношение?
— Легко сказать.
