Чарли повернулся на каблуках и вышел из душевой, закрыв нас за металлической дверью.
— Душевая закрыта на ремонт, — услышал я его голос. — Идите в другое место.
Я взяла Лию за руку, выражая ей все сострадание, на которое была способна. Она осталась единственным человеком, находившимся рядом со мной, когда убили маму.
— Все будет хорошо, — пообещала я ей, надеясь, что мои слова не окажутся ложью.
— Мне так страшно, — простонала она, дрожа под холодными каплями моросящей воды. Полотенец нам не дали, но нашлось платье, оставленное другой заключенной, которая, скорее всего, умерла где-то в этом помещении. Я взяла его и положила на мокрый пол. — Иди сюда и ложись, — велела я. Помогла Лии лечь на пол, думая, как же буду действовать дальше, не имея никаких знаний о родах. — Ты знаешь, на каком ты сроке?
— Уже больше девяти месяцев, — ответила она. — На неделю больше.
Я осторожно развела ее ноги, глядя в кровавое месиво.
— Не уверена, что ты готова к родам, — честно сказала я ей.
— Я не могу остановиться, — вскрикнула она от боли.
— Как долго уже продолжаются схватки? — спросила ее.
— Больше суток, — простонала она.
Лия выглядела совсем не так, как в последние несколько раз, когда мы сталкивались друг с другом. Кожа ее лица обтягивала череп, руки и ноги были похожи на скелет, а живот вздулся, но не так сильно, как, по моему мнению, он должен был выглядеть в конце беременности. Бедная девушка нуждалась в еде, чтобы дать пищу своему еще не родившемуся ребенку, но вместо этого ее систематически морили голодом. Из горла Лии вырвался крик, ее бледное лицо покраснело. Она напрягла все мышцы, а затем выдохнула, когда схватки стихли. Я снова заглянула ей между ног, и в этот раз увидела кусочек плоти телесного цвета, который двигался туда-сюда вместе с ее неровным дыханием.
— Думаю, если ты еще раз потужишься, ребенок выйдет, — подбодрила я Лию, не вполне уверенная в правдивости своих слов. Мне было страшно причинить боль ей или ребенку, но если позвать на помощь, понимала, что с ними будет.
Лия цеплялась за все, что попадалось под руку. Пальцы ее ног поджимались с каждой схваткой, пот стекал по лицу, хотя вокруг нас было прохладно.
Головка ребенка уже почти наполовину вышла, и у меня появилась возможность помочь ей.
— Тужься сильнее, Лия, — попросила я, стараясь ее поддержать.
С тихим стоном она снова потужилась, и я вытащила головку ребенка. Мои руки были в крови, но все внимание занимала только эта невинная малышка, появившаяся на свет в той адской дыре, в которой мы оказались. Мне не пришлось говорить Лии, чтобы она тужилась снова, потому что она сделала это сама, родив крошечную девочку, которая уютно устроилась на моих руках.
Я завернула малышку в платок, который нашла в углу комнаты. Он был грязный и рваный, но это было лучше, чем ничего, и передала Лии ее малютку, наблюдая за мгновенно возникшей между ними связью. Внешний мир на время исчез, и она наслаждалась моментом, который никто не мог у нее украсть. В ту минуту я только надеялась, что у Лии будет целая жизнь, которую она сможет разделить со своей дочкой.
Наблюдая за Лией и ее ребенком, я поняла, что, скорее всего, никогда больше не испытаю такого мгновения. Я так близко столкнулась с чудом рождения. Однако единственное чудо, которое здесь требовалось, — это помощь Лии и ребенку. У меня не было с собой ни медицинских принадлежностей, ни одеяла, чтобы согреть малышку, ни инструментов, чтобы отрезать пуповину от плаценты. Вдобавок ко всему, из Лии все еще лилась кровь, и я не понимала, нормально ли это.
Я поднялась на ноги и подошла к металлической двери, зная, что сейчас раскрою преступление — скрытую беременность. Дверь открылась, и по ту сторону стоял Чарли с одеялом и небольшой медицинской сумкой.
— Тебе нужно спешить.
Я не могла удержаться от того, чтобы не посмотреть на Чарли в этот момент. Его сострадание настолько тронуло меня, что я испытала давно забытые эмоции. Стремление помочь другому человеку среди уцелевших в этой войне практически вымерло. Каждый был сам за себя, и все мы противостояли друг другу как собаки, дерущиеся из-за кости.
Дверь тихо закрылась за мной, когда я передала Лии одеяло. Порывшись в медицинской сумке, я нашла ножницы, чтобы перерезать пуповину. Я убрала с Лии остатки платья, и нашла ее одежду в другом конце комнаты.
— Давай тебя оденем, — предложила я ей.
Я помогла женщине с одеждой, затем подержала малышку, пока она застегивала пуговицы, слушая ее тихие стоны при каждом движении. Малышка выглядела невредимой и даже не подозревала, в каком месте родилась. Мне оставалось только молиться о том, чтобы она обрела мир.
Лия с мой помощью с трудом поднялась на ноги, завернула ребенка в одеяло, и мы осторожно пошли к выходу.
— Ты должна вернуться в свой барак, спрятаться там, покормить ребенка и сделать все, что в твоих силах, чтобы она была в безопасности и покое.
По бледной коже Лии побежали слезы, она наклонилась вперед и поцеловала меня в щеку.
— Я никогда тебя не забуду, — взволнованно сказала она. — Ты — подарок.
— Больше никаких слез, — напомнила я ей. — Мы не должны показывать свою слабость, помнишь?
Лия фыркнула и, едва заметно улыбнувшись, скрылась за бараком.
Я снова открыла металлическую дверь и увидела Чарли, который все еще стоял на страже.
— С ней и ребенком все в порядке, — прошептала я. — Я отправила их в ее блок.
Чарли посмотрел на меня мрачным взглядом.
— Они убьют их, когда найдут, — сказал он.
Не ответив на его слова, я тяжело сглотнула, отгоняя от себя эту мысль, что это было правдой.
— Я ухожу, — заявила я ему.
— Амелия, ты не можешь.
— Я собираюсь сбежать, — снова повторила я.
— Сколько раз мы уже говорили об этом?
