— Пока, Эм, — кричит Челси из-за прилавка. Я поворачиваюсь, делаю пару шагов назад к двери и машу ей на прощание. Судя по выражению ее лица, она слышала все, что произошло, и мой телефон, скорее всего, зазвонит через час, когда Челси закончит работу.

***

Со времен колледжа я не ходила на настоящие свидания, когда я могла бы нарядиться, завить волосы и нанести немного макияжа. Мне так не хватало этого чувства предвкушения и волнения.

Поездка обратно в Бостон проходит быстро и легко, и я нахожу почти пустую стоянку перед рестораном, где Джексон предложил встретиться. Опускаю козырек, чтобы в последний раз проверить свое отражение, и, увидев свое лицо, замечаю то, чего давно не наблюдала: мои щеки порозовели, а глаза стали ярче. Я перестала выглядеть изможденной, как в то время, когда Майк был рядом. Я и чувствую себя по-другому, ощущая незнакомое счастье.

Выхожу из джипа, балансируя на каблуках, которые не надевала со свадьбы, куда ходила в прошлом году, и направляюсь через парковку на улицу, параллельную ресторану.

Джексон стоит там, и улыбается мне так, будто не видел меня целый месяц и по-настоящему рад мне.

— Ну, привет, красавица, — приветствует он, беззастенчиво разглядывая меня. Сердце замирает внизу живота, а щеки болят от улыбки, которую я пытаюсь сдержать. Я вынуждена закусить нижнюю губу, и меня охватывает прилив тепла, в то время как любуюсь этим удивительным мужчиной, стоящим передо мной. Он одет небрежно, на нем джинсы, которые выглядят так, будто их изобрели именно для него. Кроме того, его повседневная сине-белая клетчатая рубашка приталенного кроя демонстрирует подтянутое тело, которое он скрывает под медицинской одеждой. До меня вдруг доходит, что Джексон еще дальше от меня, чем мне казалось, и непонятно, как, черт возьми, я здесь оказалась.

— Привет, — говорю я в ответ, подходя к нему на расстояние вытянутой руки. Он не теряет ни секунды, протягивает руку и берет меня за локоть, чтобы притянуть к себе.

— Последние несколько часов были самыми долгими в моей жизни, — делится он. — Я не мог перестать думать о тебе. — Я теряю дар речи. Никто еще не говорил со мной так.

Большую часть своей взрослой жизни я считала, что за одними девушками мужчины ухаживают, а другие, как я, становятся теми, на кого мужчины соглашаются, когда ищут легкости. Джексон заставляет меня почувствовать, что я нахожусь на совершенно другом уровне, чем думала.

— Обо мне? — удивляюсь я. Не перестаю гадать, что же во мне такого, о чем он не перестает думать.

Джексон нежно сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, неторопливо наклоняя голову вниз, чтобы поцеловать меня так ласково, что мои губы дрожат, как будто их коснулся кончик пера. Ох, вау. Я не могу мыслить здраво.

— Почему ты хотел встретиться со мной на улице? — спрашиваю я.

— Мне нужен был этот момент, пока нас не окружили люди.

Мое сердце заходится от учащенного биения. Я не должна так быстро влюбляться в него. Мне могут причинить боль. Я могу влюбиться. Легко могу представить, как свяжу свою жизнь с Джексоном — одна только мысль, чтобы быть с ним, притягивает, а ведь я знаю его меньше недели. Я так не делаю. Никогда не тороплюсь. Растрачиваю свое время. Я провела шесть лет с человеком только для того, чтобы понять, что ненавижу его.

Мне следует отказаться от соблюдения правил.

— Как сегодня поработала? — спрашивает Джексон, открывая тяжелую деревянную дверь в ресторан.

— Хорошо. Я сделала достаточно, чтобы немного наверстать упущенное. Я планирую проекты по частям, чтобы сохранить нормальный график. Конечно, это сложно, но я упорно работаю над тем, чтобы сократить количество заказов ради баланса между работой и личной жизнью, о котором все постоянно говорят. — Смеюсь над своими словами, потому что рассказываю о напряженном графике доктору, который определенно работает больше часов в неделю, чем я.

— Найти такой баланс — дело непростое, но я видел немало людей, сходящих с ума от недостатка свежего воздуха.

— Могу только представить.

— Столик на двоих, пожалуйста, в задней части, по возможности, — вежливо говорит Джексон администратору.

Она берет два меню и направляется в заднюю часть ресторана, где подводит нас к круглой кабинке. Мы одновременно усаживаемся и вздыхаем.

— Ты тоже, да? — спрашиваю я.

— Знаешь, иногда день просто пролетает мимо меня, и я понимаю, что не сделал ни одного полного вдоха до того момента, как сел за стол, — признается он. Не знаю, как Джексон вообще держится на ногах весь день. Я устаю, хотя обычно сижу весь день.

— Значит, в основном ты занимаешься проблемами сердечно-сосудистой системы или у тебя есть и другие специализации... ну, кроме комедии?

Он подмигивает мне, оценив шутку, но затем серьезно отвечает.

— Кардиология — максимум из всего, с чем я могу справиться на данный момент. Работы много, и постоянный приток пациентов, так что мне никогда не бывает скучно, чтобы искать новые заботы. — Он ухмыляется, протягивая мне одно из меню, а себе берет другое. — Должен сказать, я завидую тому, что ты можешь менять обстановку, когда захочешь. Приятно работать в разных местах? Наверное, это очень вдохновляет?

— Наверное, — соглашаюсь я. Хотя после таких дней, как сегодня, мне иногда кажется, что лучше бы я сидела в офисе, а не бродила по городу в поисках тихого местечка.

Джексону требуется всего минута, чтобы просмотреть меню, после чего он кладет его на стол и опирается на локти.

— Могу я признаться кое в чем, за что ты потом будешь надо мной смеяться?

— О-о, — подтруниваю я. Мне неспокойно от того, что он может сказать.

— Сегодня я дважды ловил себя на мечтах о тебе. Врачи не могут заниматься такими вещами, — делится он, прикладывая ладони к лицу.

Я импульсивно прикрываю рот рукой, потому что не уверена, что делать с тем количеством жара, охватившим мое лицо.

— Что ж, прошу прощения за то, что отвлекаю, но не могу обещать, что исчезну в ближайшее время. Моя бабушка в твоей больнице, в конце концов.

— Хорошо, — говорит он, протягивая мне руку через стол. — Я имею в виду, что ты не исчезнешь... а не то, что твоя бабушка в больнице.

— Я собиралась сказать... вау, что ты за доктор? — я смеюсь.

— Эмма, ты ужасно отвлекаешь, — продолжает он.

Я понимаю, что краснею. Беру меню и открываю его, скользя взглядом по списку вариантов. Мне трудно сосредоточиться, но тут мое внимание привлекает тарелка с куриными палочками.

— Знаешь, твоя бабушка говорила о Чарли сегодня днем, когда я зашел ее проведать.

Смена темы заставляет меня нервничать уже по другому поводу.

— Что она говорила о нем? — Я с нетерпением жду ответов, которые, как знаю, еще не прозвучали в книге, но напряжение убивает меня.

— Она спросила, не искала ли ты Чарли, и рассказала мне, как он может выглядеть сейчас. А потом она добавила милейшую вещь. — Джексон посмеивается, вспоминая об этом. — Она сказала... и я цитирую: «Но даже если бы Чарли был лысым и покрытым морщинами, я все равно видела бы только светловолосого, голубоглазого солдата, слишком сострадавшего миру, чтобы в его сердце нашлось место для ненависти, которую он был вынужден проявлять».

— Кажется, я знаю, почему она вдруг заговорила о нем, — делюсь я с Джексоном.

— Ты что-то узнала, когда читала сегодня?

— Нет, но бабушка рассказывала, что когда ее сердце остановилось на те несколько минут, она была уверена, что Чарли будет ждать ее, а его там не было.

— Ты ведь понимаешь, что все, что происходит после смерти, — это все слухи? — спрашивает Джексон. Я не думаю, что он пытается принизить значение мысли бабушки, но с научной точки зрения он прав.

— Конечно, но у нас может быть свое мнение на этот счет.

— В этом ты права. Я тоже согласен со слухами. К сожалению, я не раз слышал, как пациенты разговаривали с близкими, уходя из жизни.

Моя грудь сжимается, когда я думаю о правдивости всего этого.

— Если все так, то, возможно, Чарли не умер.