Джексон опускается рядом со мной на диван и поднимает ноги, чтобы положить их на стол, а затем протягивает мне пиво.

— Ладно, начнем.

Амелия

523- й день – Май 1943

— Ты готова? — шепнул Чарли мне на ухо, едва я проснулась. Я привыкла просыпаться под свистки и крики около трех часов ночи. В этот раз я проспала почти до четырех тридцати, и это был настоящий подарок.

— Да, — ответила я ему.

— У нас есть час до восхода солнца, — сказал он.

— Это хорошо, правда?

— Для нас, — продолжил он, но я не вполне понимала, что он задумал.

Он посмотрел на Люси, которая все еще крепко спала в своей самодельной кроватке из одеял.

— С другой стороны, ей, возможно, нужно еще немного поспать, прежде чем мы ее разбудим, — заметил он.

— О, — протянула я.

Так и не поняла, что Чарли хочет сказать. Он перекатился на бок и успокаивающе провел пальцем по моему уху и подбородку, вызвав волну мурашек в моем согревшемся теле.

— Быть с тобой перед уходом на войну было ошибкой, — сказал он.

Удивленная, я откинула голову назад. Как он мог сказать такое? Невзирая на ужас, в котором я жила, это было одно из самых замечательных событий в моей жизни.

— Почему?

Он ласково улыбнулся.

— Амелия, почти целый год я заново переживал эти моменты, мечтая о том, что у меня могло бы быть, и чего у меня, возможно, уже никогда не будет — о том, чего я отчаянно хотел и в чем нуждался. Память о нашей близости заставила меня провести множество ночей с болью в сердце.

— Мне хорошо знакомо это чувство, — сказала я ему.

Он провел пальцами по моей шее до воротника платья.

— Ты все еще хочешь быть со мной, даже если мое тело теперь искалечено?

Вопрос меня удивил.

— В каком смысле? По-моему, ты выглядишь так же, как когда уходил, Чарли. — Я говорила абсолютно серьезно. Поверхностные шрамы и отсутствие одной руки ничего не меняли в нем, и в том, кем он был.

— Но мое лицо изрезано в клочья, а рука вообще отсутствует. Я больше не полноценный человек, — объяснил он. Каждое его слово разбивало еще один кусок моего стального сердца.

— Чарли, если бы у меня остались только воспоминания о твоей жизни, я бы все равно хотел быть с тобой. Ты можешь выглядеть как чудовище, но я всегда буду видеть только прекрасного мужчину, что живет внутри тебя. Я вижу то, что видит мое сердце — удивительного человека.

Прошло совсем немного времени, и наши полураздетые тела незаметно сплелись, а беспорядочный шепот навсегда оставил во мне свой отпечаток. Когда мы с Чарли занимались любовью, речь шла не столько об ощущениях, сколько о связи между нами. Мы соединились в единое целое, что давало нам власть и контроль в нашем собственном маленьком мире. Любовь, которую мы разделяли, была теплой и щемящей душу, даря осознание изнутри моего тела, что я принимаю Чарли не как врага, а как союзника и мою любовь. Он стал моей безопасностью, моим убежищем и моим домом.

Я пристально смотрела в его глаза каждый раз, когда Чарли раскачивался надо мной, и видела в них то, чего я хотела больше всего на свете. От накатившей страсти я крепко вцепилась кончиками пальцев в его плечи, чувствуя, как по телу разливается истома и хочется выкрикнуть его имя, но я сомкнула губы, боясь издать хоть звук, и стиснула зубы, чувствуя, как по мне пробегает дрожь, когда его тело содрогается от прикосновения к моему. Я решила, что это из-за необходимости удерживать вес одной рукой, но вскоре он расслабился и рухнул на меня, учащенно дыша.

— Амелия, ты — все, за что стоит бороться, — поцеловал он меня с невероятной силой и яростью. Долгий миг неразрывной связи между нашими ртами перерос в дюжину других поцелуев, которые мы делили между быстрыми вдохами и выдохами.

Пока наши тела пытались унять пульс, в воздухе клубился пар, словно акварель на холсте. Ничто не могло отнять то, что у нас было. Это всегда будет с нами.

— Ты спас жизнь мне и Люси, — сказала я ему.

— И мы собираемся выбраться отсюда, пересечь границу и найти тихое местечко, где сможем начать мирную жизнь вместе, без нависшей над нами смертельной угрозы. Надеюсь, ты этого хочешь? — спросил он.

— Это именно то, чего я хочу, Чарли. Хотя моя мечта...

— О чем ты мечтаешь, милая?

— Я хочу попасть в Соединенные Штаты. Может быть, в Нью-Йорк или Массачусетс. Там безопасно и открываются такие возможности, о которых ты даже не можешь себе представить. Я всегда об этом мечтала.

Чарли улыбнулся, заправив упавшую прядь волос мне за ухо.

— Звучит как рай, — одобрил он. — Так мы и поступим, Амелия. У нас будет все.

— Чего мы ждем? — с легким волнением в голосе спросила я. Во мне поселилась надежда. Казалось, что все только начинается, хотя мы еще не выехали из страны, и встает на свои места. Свобода была так близка, что я почти чувствовала ее вкус.

Чарли быстро встал и оделся. Я сделала то же самое, затем сложила одеяла, которыми Свайя и Луи любезно поделились с нами. Осторожно подхватив Люси, чтобы она и дальше спала, мы покинули комнату, оставив ее в том же виде, в каком нашли.

У выхода я увидела стопку блокнотов и ручку, поэтому написала короткую благодарность Свайе и Луи за их доброту и пожелала им всего хорошего. Я не винила их за реакцию накануне вечером. Я просто была признательна за то время, что они позволили нам остаться.

Мы вышли из дома, не забыв закрыть за собой дверь. Лучи восходящего солнца падали справа, и мы направились через лес налево. Земля была усыпана листьями и сломанными после зимы ветками, так что, если кто-то находился бы на расстоянии слышимости, сразу бы нас обнаружил. Но все же в лесу безопаснее, чем на дороге.

Мы продолжали идти, зная, что проселок находится в двух милях от дома Луи и Свейи, но мы шли не напрямую, по дороге, поэтому, когда достигли подножия очень крутого холма, путь занял больше времени, чем мог бы. Мне потребовались все силы, чтобы преодолеть следующий подъем, даже несмотря на то, что Чарли нес Люси.

На вершине холма не было ничего, кроме колючей проволоки. Перебраться через нее не было никакой возможности. Прохода просто не оказалось. Не успела я толком оглядеться, как Чарли потянул меня к земле, спрятав нас в высокой траве.

— Над главной таможенной зоной есть сторожевая башня. Если нас увидят, шансов не останется.

— Что же нам делать? — умоляла я дать ответ, которого, знала, у него нет, или, по крайней мере, думала, что нет.

— Мы пройдем через ворота, — заявил он. Его голос звучал спокойно и уверенно как день. — Тебя зовут Эмилия. Мы ехали навестить твою семью в Австрии, но наша машина сломалась, и твоя семья согласилась забрать нас из соседнего города.

— Чарли, ты правда думаешь, что это сработает? — спросила я его.

— Нам просто нужно вежливо разговаривать с ними и выглядеть спокойными. Если мы не будем нервничать, будто нам есть что бояться, они не станут сомневаться в нашей истории.

— Они не будут сомневаться в тебе, — возразила я. — Ты солдат в форме. Я же никто.

— Ты, Амелия, и есть настоящий мир, и позор им, если они еще не знают этого.

Я молча кивнула, все еще не совсем веря его словам. В конце концов, я выглядела истощенной, но изо всех сил старалась слегка улыбнуться.