— Ладно, какие теперь у нас планы? — поинтересовался Витя.
— Как и договаривались. Здесь — каждому по пятнадцать долларов. И в ближайшую неделю вы не выходите на работу. Миша, ты придумал, что скажешь отцу? — я протянул ему купюры. Мастерская, в которой трудился Рощупкин-старший находилась в том же здании, где был гараж. Так что Мишкино отсутствие на работе не осталось бы замеченным для его семьи.
— Да, я предупредил, что нашёл хорошую подработку в Бруклине. Иногда буду там. Правда, отец бухтел.
— Ты потихоньку деньги в семейный бюджет выдавай, чтобы они пока ничего не заподозрили, — посоветовал я.
— Хорошо, так и сделаю, — кивнул друг.
Витя молча принял деньги. Ему не нужно было ничего говорить старшему брату. Он жил у него во флигеле. У Фёдора была своя жизнь, семья, четверо детей. На дела Громова там никто не обращал внимания, лишь бы помогал и не пропадал надолго, а то начинали волноваться. А что — парню почти девятнадцать. Уже взрослый.
— Значит так, склад находится в Брукхайвене. Пайн-стрит восемь. Но я могу ошибаться — сначала убедитесь в этом. После этого сразу позвоните мне на работу. Я выйду в вечернюю смену сегодня и буду ждать звонка.
— Откуда ты про него знаешь? — тут же задал вопрос Витя.
— Да так, считай — третий глаз открылся, — усмехнулся я, — Не бери в голову.
Он пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Знали бы вы, ребята, как близка к истине эта моя фраза! Я спрятал мятую пачку долларов в карман. И к сожалению не заметил, что за мною уже следили несколько пар цепких жадных глаз…
А зря… Это же Бронкс!
Глава 5
Ставки + пушки = проблемы
Сдержав пристальный взгляд Виктора, я двинулся дальше, не собираясь вдаваться в объяснения. Ну и в самом деле, что я ему скажу? «Знаете, я в другом мире в диссертации анализировал эмигрантские булочные, склады и магазинчики, а в качестве примера, в том числе, взял Пайн-стрит и натолкнулся на газетные подшивки двадцать четвёртого года, содержащие информацию об аресте склада с виски?»
На самом деле, этого склада может сейчас и не быть. Вдруг его создали уже позже — в двадцатом, или в двадцать-первом году? Поэтому и надо было проверить, установив «глаза» за промзоной. В архиве не было ничего о том — когда открыли это помещение? Только факт ареста. Боже, как жаль, что все эти мои исследования были давно и по молодости. Я бы помнил из всех своих текстов больше.
Однако стенания опустим. Я продолжил:
— Наблюдаешь за складом. Записывай всё, что увидишь. Погуляй вокруг, тебе нужно залезть на соседние крыши и понять — сколько людей на территории? Только старайся меньше светиться. И на «котелок» свой вот это натяни, на глаза, — я снял с головы широкую старую кепку и водрузил её на Витину макушку, — Внимательно следи, сколько и какие машины приезжают и уезжают? Запоминай. Я не думаю, что там серьёзная охрана. До Сухого закона больше трёх месяцев. Сейчас таких складов много…
— Вот именно! Их куча, — вмешался Миша, — Зачем нам грабить точку на Лонг-Айленде?
Лонг-Айленд — один из самых больших боро Нью-Йорка. Из названия понятно, что это длинный остров. На нём расположена часть самого Нью-Йорка и ещё масса мини-городков и сел штата Нью-Йорк. Это чем-то похоже на агломерацию Москвы в моём родном времени. Брукхайвен — довольно крупный городок, через который проходит процентов восемьдесят дорог от причалов острова. Чуть ли не четверть бизнесов там — складские услуги и перевозки. Многие товары из Европы сначала проходят через него, прежде чем попасть на прилавки Нью-Йорка и соседних штатов. Это если не брать в расчёт Атлантик-Сити и другие крупные портовые города. Но на них у меня более далёкие планы. Сейчас главным было другое, и я охотно поделился этим с друзьями:
— Миш, мы в данный момент находимся на противоположной окраине Нью-Йорка. Между нами и Брукхайвеном лежит Манхэттен и Бог его знает, сколько улиц и людей. Ты хочешь грабануть какой-нибудь склад здесь — в Бруклине? На соседней улице? Ну, вперёд! В охране может оказаться кто-то из твоих знакомых, который тебя узнает. Или, ещё хуже, не разобравшись, захочет в тебя пальнуть и тебе придётся стрелять в ответ. Каково тебе будет потом?
Рощупкин нахмурился и задумался. Проняло. А Витя подлил масла:
— Или будет много шума, и Горский мгновенно всё перекроет. Пойдут его головорезы, поспрашивают по соседним домам и быстро просекут, что грузовик проехал с краденым бухлом пару улиц и всё. Потом постучат в дверь и пристрелят тебя на пороге собственного дома.
— Ну ладно, ладно, — пробурчал наш чересчур резвый друг, — Я всё понял. Не гадить там, где ешь.
— Вот именно, — энергично закивал я, — Берём товар на Лонг-Айленде, везём сюда. В Манхэттене мы вообще потеряемся через минуту. Там поток машин огромный.
— А если нас все-таки смогут запомнить?
— Исключено. Я уже говорил, сейчас то, что нас всего трое и о нас не слышали — и есть наша защита на первое время. Наши лица никто не будет видеть, потому что мы их закроем. Увезти много мы не сможем. Машина старая, потянет ящиков сорок, не больше. Молодые, взяли не всё. Уехали не пойми куда. Владельцы склада голову сломают — кто мы? Будет похоже, что какие-то залётные дурачки переборщили с наводкой и нарвались на склад, где было больше чем они могли увезти. В этом и смысл — не будем брать всё. Пусть считают, что мы — дилетанты.
— Да мы и есть дилетанты! — нервно засмеялся Виктор.
— Диле — кто? — не понял Мишка. Оно и понятно, если Витя получил неплохое школьное образование ещё до эмиграции и старался прилежно учиться, то Рощупкин бросил школу рано. Читать — писать — считать. И до свидания.
— Неумехи, — объяснил я ему.
— А, понял. Это ты, конечно, интересно придумал, — заулыбался друг, — А где мы все будем хранить?
— Если всё пойдёт по плану, то в подвале под старым магазинчиком моего отца, — ответил я.
— Он же сгорел?
— С подвалом всё в порядке. Его разгрести, повесить замок и всё будет нормально.
— А если развалины решат снести окончательно и продадут землю? — засомневался Витя.
— Предоставь это мне, — успокоил я друга.
— Много недосказанностей, Лёш…
— Боюсь накаркать.
Мы прошли ещё несколько дворов, чтобы срезать, обсуждая наш выигрыш. А когда свернули в Бекери-лейн, грязный маленький проулок, у меня засосало под ложечкой. Да так противно, что я даже замедлил шаг.
— Эй, парни. Не спешите так! — раздался позади знакомый голос.
