Друг только кивнул.
Штармайер обвёл всех ненавидящим взглядом. Встретился со мною глазами. Я победно усмехнулся: «всех сочувствующих мне — не запомнишь, ты лучше на меня гляди, урод». Один из его бойцов, однако, был сущим Голиафом. Здоровяк, которому и шесть пинт пива — что кружка чаю. У нас, к сожалению, подобных бойцов нет. Под ор толпы о том, что это нечестный бой — добавились ещё двое. Но одного просто вытолкнули со смехом, и он изо всех сил делал вид, что храбрится. А второй, похоже, имел к кому-то из ребят немца свои счёты. Стоял, шатался, но взгляд… С таким на нас, зелёных салаг, когда-то орал в учебке лейтенант. Как сейчас помню его: «Я сделаю из вас всех боевых р-р-рексов!»
Этот же парень первым и не выдержал. Сорвался вперёд и замахнулся на одного из шпаны. Ему ответили. Оба сцепились и мгновенно потонули в дюжине тел — это остальные тут же ринулись друг на друга с яростными криками. Я поднырнул под руку ближайшему уродцу, и с силой впечатал левый кулак ему в солнечное сплетение. Второй его удар получился из-за этого смазанным. Чиркнул по голове. Неприятно, но терпимо. Разрыв дистанции с ударом вдогонку. О! Попал-таки в челюсть. Поплыл соперник. Только вот боль в кулаке отозвалась не по-детски. И двигаюсь медленно. Всё-таки рефлексы-то и реакция у меня от моего нового тела. Надо бы устроить себе и ребятам тренировки. В любом случае будет полезно.
— Лёша! — крик Али пробился через рёв и улюлюканье толпы.
Меня снёс один из противников. Прямо паровозом — обнял за туловище, упёрся головой в живот и вмазал меня в кирпичную стену, от которой еле успели отбежать пара человек. Больно, но тупо. Начало двадцатого века, это тебе не разгул единоборств. По крайней мере, не у рабочих ребят. Кулачный бой — это прекрасно. Однако, если к нему идёт нормальная рукопашка, то ты — на коне!
Короче, выпростать руку, со всей возможной силой несколько раз ударить локтем по спине поближе к шее. Ещё ближе! Удар, как «топором» в муай-тай. Противник обмяк и замычал. Схватить под мышки. Коленом в пах. И еще туда же. Схватить за шиворот. Подтянуть вверх пьяное лицо и с размаху в челюсть.
Быстро оглядел «поле боя». На Мишку наседали сразу два парня, но он отчаянно отбивался, молотя кулаками, будто цепами. Из рассечённой брови у него шла кровь. Бугай из банды Штармайера также сдерживал напор двух человек, и вот там ситуация была печальна. У меня тут же сложилась уверенность, что он быстро свалит обоих.
Сам ублюдок-немец рвался ко мне. Оттолкнув одного из моих коллег с работы в сторону своих бойцов, он с матом полетел на меня. Ну давай, еще раз хочешь получить? Добро пожаловать! Мы вошли в ожесточённую рубку — я не успел нанести нормальные удары — предыдущий мой соперник, валяющийся на земле, схватил меня за ногу, и я чуть ли не упал. Пришлось уйти в колхоз-стайл, работая наотмашь и с ходу превращаясь в мельницу. Немец, к его чести, плевал в горячке на урон, тоже нанося град ударов.
Два громких выстрела в воздух разрезали крики болеющей толпы. Бойцы расцепились и ошалело посмотрели туда, откуда донёсся звук. Тут же кто-то пьяно заорал:
— Фараоны! Облава!
Все прыснули в стороны. Сбоку вывернулась Аля и схватила меня за руку:
— Бежим за мной!
Над головами разбегающихся людей лилась громкий мегафонный рёв. Я лишь краем сознания отметил, насколько чистая была речь у говорившего. Рупор держал в руках средних лет мужчина в голубом костюме и светлой шляпе. Его внешний вид никак не вязался с казенными синими мундирами полицейских, которые хватали не успевших дать дёру зевак.
— Жители Бронкса. Прошу сохранять спокойствие и не оказывать сопротивление служителям правопорядка. Говорит шериф Фэллон… Все, кто…
— Быстрее! — Аля прямо впилась коготками мне в ладонь и тянула за собою.
Мы побежали в сторону узкого проулка. Оттуда навстречу выскочило двое полицейских, расставив руки. Девушка еле вывернулась из объятий первого. Я толкнул его что было силы, и свернул за Алей в сторону. Не хватало мне ещё попасться фараонам со стволом во внутреннем кармане. Надо на будущее учесть всё это.
— Сюда! — Аля потянула меня во двор. Я чуть не врезался в белье, развешанное на верёвках. В последний момент успел откинуть его рукою. Девушка просто наклонилась. Взгляд зацепился за аппетитные округлости, обтянутые платьем. Так, не об этом сейчас нужно думать. Не об этом…
Мы пронеслись через двор, забежали в следующий и затем — в открытый подъезд. Аля остановилась и перевела дух. Лицо её раскраснелось, грудь часто вздымалась, приковывая мой взгляд. Она поймала его и улыбнулась, стрельнув глазами. В них прыгали бесенята. Я тяжело дышал от бега.
Мгновение, и девушка прильнула ко мне своим горячим телом, обхватив шею руками. Наши губы встретились. Вкус рома, помады и желания захлестнул меня. Я целовал её, прижав к стене. Одною рукою я обхватил осиную талию, другая перекочевала на тонкую шею, опустилась на ключицы, ниже на…
Аля резко отстранила меня. Пухлые губы улыбнулись. Она тяжело выдохнула:
— Не всё сразу! — и вырвалась из объятий, метнувшись по ступеням наверх.
На лестничном пролёте остановилась и послала воздушный поцелуй:
— Спасибо, что «проводил»!
И побежала дальше.
А я остался стоять внизу. Сердце колотилось от адреналина и переизбытка чувств. Я прислушался к тому, что происходило на улице. Вроде полицейские уже где-то далеко. Еле слышны крики и мегафон. Надо домой. Кружными путями. Послезавтра очень важный день. Склад на Брукхайвене ждёт нас.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь как дурак. Не всё плохо в этой новой жизни!
Глава 9
День Х
— Смотри, вот он. Приходит три раза в день. Приносит пакет с сэндвичами и кофе. Затем уходит. Примерно в одно и то же время. Вечером появляется в двенадцать часов. Плюс-минус.
Витя показал на парнишку в униформе разносчика еды. Он остановился напротив двери в небольшую конторку для сторожей, которая стояла у ворот склада. Изнутри вышел мужчина. Широкополое пальто, неплохие туфли. Непростой охранник. Мелочи уже было трудно разглядеть с другой стороны улицы — с крыши соседней ночлежки.
Когда он обернулся и снял шляпу, я прищурился и разглядел шрам через всё лицо. Точно не обычный мужичок, который работает посменно на каком-нибудь складе детских товаров. А значит, мои предположения об этой точке оказались верными.
Витя позвонил ещё вчера утром после ночки с похоронами и «Парадизом». Как и договаривались — ко мне на работу. И подтвердил мою правоту — на складе явно накапливали алкоголь. Мафия готовится к сухому закону, делая большие запасы в тех штатах, в которых это разрешалось. Да, признаться, и в тех, в которых нельзя — тоже делали. Но с большей осторожностью и в основном не в городской черте.
Почему именно этот склад? Казалось бы, он принадлежит преступникам и это опасно. Но я точно знал про него — это раз. У нас остаётся мало времени до запуска Сухого закона чтобы найти другой — это два. Дельцы начнут первые мафиозные «войны» за рынки сбыта уже накануне. А потом будут драться за поставки. Искать другой склад в отдалённой части города, и такой же удобный — промедление. Ну и три — если что-то пойдёт не так, под нашу раздачу попадают бандиты, а не обычные сторожа или полицейские. Не считайте меня чистоплюем. Просто все истории, которые начинаются с большого количества мокрухи — заканчиваются быстро и плохо.
Здесь, на Лонг-Айленде всё поделено на две части. Одно побережье, это сплошь частные коттеджи и большие особняки для богачей. Где-то даже виноградники есть, о чём я с удивлением узнал только сегодня. В таком климате приживались некоторые сорта этих прекрасных ягод. Всё из-за тёплого течения Гольфстрим, которое «омывает» побережье. Мерло и Каберне Фран тут очень дорогое, но делают его исправно в небольших партиях. Можно было бы закупать виноградный сок тут, но это будет в разы дороже, чем там, где я собирался приобрести свои запасы.
Зачем мне покупать сок, спросите вы? За два месяца в нормальных бочках и при правильном соотношении ингредиентов, он станет бормотухой в двенадцать градусов. Разбавленная, она вообще не будет сильно бить по голове. Несколько тонн такого «вина» — и мы обеспечим наши будущие бары самой важной составляющей для коктейлей, когда вино взлетит до баснословных цен. И это станет ещё одной причиной, почему после официального обнародования Сухого закона начнут сразу незаконно гонять виски и что покрепче. Ибо вино невыгодно. А в коктейль его много не надо. И оно мне нужно для запуска особого дела.
По пиву вообще будут работать только самые отмороженные типа Голландца Шульца — очень уж велик риск. Пенного напитка надо неприлично много, чтобы удовлетворить спрос желающих. А наказание за него или виски будет одинаковым. И даже хуже, учитывая разницу в объёмах. Выписывать штрафы и сажать будут именно по количеству и весу готового продукта, который накрыли у бутлегера. За два ящика виски можно будет посидеть ночку в каталажке и заплатить штраф в двадцать баксов. За тысячу ящиков уехать в окружную тюрьму штата надолго. А теперь посчитаем — сколько надо пива, чтобы довести до той же кондиции, которая наступает после полбутылки забористого виски. То-то же…
Но это я что-то отвлекся. Планы на то и планы — чтобы не выдавать их раньше времени полностью.
Другое побережье Лонг-Айленда — это сплошь доки и пристани для кораблей. В первую очередь тех, что ходят по Атлантике. Из Европы идёт вино и виски. С Кубы и Южной Америки ром. Тут же масса складов. Промышленная зона Брукхайвена на треть состоит из них. И сейчас мы находимся на крыше трёхэтажной ночлежки и наблюдаем за одним из таких укромных мест.
— Сколько там человек? — спросил я у Вити.
— Я насчитал четверых. Двое на входе. Двое внутри. Где — непонятно. Они почти не покидают здание. Только когда приезжают грузовики — тогда и вылезают во внутренний двор.
