Я напрягся.
— Вижу умудрённого годами мужа. Он как в клетке. И не может никому рассказать о ней.
По моей спине даже пробежал холодок. Интересное кино начинается…
— Вижу, что его ждут огромные испытания, а от его воли будут зависеть сотни судеб. Вижу, что ему придётся жертвовать близкими. Вижу, что враги его будут сильны и жестоки…
Все за столом будто застыли как истуканы. Я и сам напрягся. Не нравится мне всё происходящее.
— Вижу всё в тумане. Столько разных событий и возможных ответвлений судьбы. Не уследишь… И… Вижу, что ты такой не один.
— В смысле? — меня словно кипятком окатило.
— Тише! Всё в тумане. Не один ты такой — в чужой клетке. Но… дальше ничего. Словно пелена на глаза, — Аля отпустила мои руки и отвела взгляд. Под глазами у неё будто синяки образовались.
Н-да. В магию я не верю, да и не место ей в этом мире. Может, и правду говорят, что некоторые гадалки могут что-то «видеть»?
Гнетущую тишину разрядил Мишка:
— Ну всё! В нас тут великий вершитель судеб! Прямо Наполеон местный!
Все вокруг засмеялись. Кто-то взялся за недопитые бокалы. Я снова встретился с Алей глазами. Теперь она пристально смотрела на меня. Я улыбнулся:
— За такие общие вещи я платить не стану. Куда уж нам — «бедным крестьянам». Вершитель судеб…
— Мужчины такие жмоты! — в шутку скривилась она.
— Да шучу я. Угостить даму — мой долг. Спасибо — повеселила, — я поднялся из-за стола и протянул ладонь девушке.
Она забавно фыркнула и кокетливо подала свою руку. Мы вышли из комнатки. Некоторые мужские взгляды, бросаемые нам вслед, были откровенно завистливыми. А то. Такая фигура… Но это я что-то отвлекаюсь. Я угостил Алю дешёвым ромом. Нормальный тут и не подают. Всё лучше, чем пиво. Поить девушку пенным как-то не по-джентльменски. В моём понимании. А вино тут — бормотуха знатная. От такой в голове с утра перезвон колоколов.
Но не суждено мне было поговорить со своей спутницей…
Рядом на стул плюхнулся Штармайер. Мигрант — поволжский немец. Длинный противный тип, работающих в шестёрках у Козоля — одного из бойцов Горского, который крышует алкогольный бизнес в квартале. Двадцатилетний, наглый, берёт на себя явно больше чем нужно. Разыгрывает роль «крёстного отца» для малолеток. Не дай Бог, чтобы такая мразь выбилась «в люди» в преступной иерархии Бронкса — народ будет выть. Как правило, подобных людей, если они чересчур много на себя берут — свои же и прикапывают после крупного косяка.
— Здравствуй, Аля! Что делаешь? Я вижу, ты не занята? — и он перевёл взгляд на меня, посмотрев свысока и обдав винными парами, — Эй ты, как там тебя, метнись мне за пивом, уважь старшего…
И пьянь придвинулась ближе к Але, пытаясь потереться о неё плечом. Девушка мгновенно напряглась как струна, и на лице её отчётливо проступила брезгливость.
Господи, да за что же мне это? Я и так на взводе, день непростой, мысли левые. А тут ещё это тело нарисовалось. На попятную идти — буду последним лохом. В конфликт вступать — потом ходить и оглядываться. А то и сейчас получить по голове. Вон, у стены стоят, подпирают кирпичную кладку прихлебатели Штармайера. Смотрят на нас и ухмыляются пьяными рожами. Впишется Козаль за свою шестёрку? Это вряд ли. Драки тут в клубе часто. Дела молодых парней считаются их собственными заботами. Штармайер Горскому никто. Козаль пошевелится только, если Штармайера кто-нибудь прирежет. Тогда да — придётся отвечать, чтобы не терять авторитет и молодежь боялась. В то же время и я не могу ударить в грязь лицом перед дамой и присутствующими в клубе. У меня в планах стать большой фигурой, как минимум, в Бронксе. А может, и в целом городе. Дам слабину сейчас — потом будут припоминать за спиной постоянно.
— Возьми и налей себе сам. Мы тут, вообще-то беседы беседуем, — обрубил я в ответ на наглость Штармайера.
— Ты чё, червяк, берега попутал? — обалдел от такой отповеди парень.
— Лёша, не стоит… — тихо, но твёрдо, проговорила Аля, и обратилась к немцу, — Я сегодня уже всё, прошу прощения, мы уходим.
— Никуда ты не пойдёшь,…! — взревел Штармайер, добавляя нелицеприятных выражений в сторону девушки, опрокидывая стул и вскакивая на ноги.
Кулак его пошёл в замах, но алкоголь уже притупил реакцию. Он даже качнулся.
Прямой в челюсть. Левый в висок снизу. Хрясь! Мне с этой позиции было удобно. Противник стоял слева и поэтому первый удар пошёл с доворотом корпуса в его сторону. Второй в его состоянии был даже лишним. А я как китайская неваляшка раскрутил себя в двух ударах влево — вправо с хорошей амплитудой.
Штармайер упал на пол, снеся несколько бокалов со стойки. Звон стекла перебил даже музыку. Некоторые на танцполе, кто стоял поближе к нам, прекратили дрыгания. С любопытством и опаской они стали наблюдать за происходящим. От дальней стены тут же отлипло четыре представителя штармайерской масовки, быстро направившись на подмогу своему предводителю. Сбоку от меня мигом материализовался Мишка. Я даже не понял, откуда вынырнул друг. Он набычился так, что могучая шея распирала ворот рубашки. Большие руки уже засучивали рукава. Это вам не тыканья пьяные. Рабочая сила в действии, если что! Рядом твёрдо стала пара парней-грузчиков с нашей работы. Молодцы, надо будет на будущее запомнить. В глазах супер-уверенности у них нет, но сжатые скулы и кулаки говорят, что стоять в стороне, когда творится беспредел — они не будут.
— Бей их! — зарычал поднимающийся Штармайер. Он бешено вращал глазами, перед которыми сейчас очень даже хорошо плыла картинка. Гад оттолкнул одного из своих парней, который хотел помочь ему подняться. Да так, что горе-помощник чуть не улетел за стол. Не радовало меня то, что хоть эти уроды и были подпитые, их было уже шестеро. А «наших» пока только четыре бойца. Среди них половина вполне себе бодренькие. Так что выходит или плюс-минус поровну силы, или не в нашу пользу. У нас один тоже слегка пошатывается.
— А НУ ША! — раздался мощный рёв справа.
Даже я от него вздрогнул. Повернул голову. Так и есть. Хозяин клуба нарисовался. Мирон Валентиныч. Грузный высокий мужик. Он стукнул пудовым кулаком по стойке так, что все бокалы на ней жалобно звякнули, подпрыгнув. Во второй руке был зажат простенький дробовик. Аргументный аргумент, однако…
— Если хотите мордовать друг друга — валите на улицу. Неча мне здесь бедлам наводить! — прикрикнул на нас хозяин и красноречиво потряс дробовиком.
— Ты не это… — заплетающимся языком промычал Штармайер.
— Пошли вон отсюда! Или мне ещё кого позвать? — гневно сверкнул глазами Мирон. Ну да, он-то Козылю отстёгивает, тоже под ним работает. Приносит прибыль и ведёт дела хорошо. А Штармайер так — расходный материал, который решил пофорсить. Это среди нас — молодёжи, он имеет какой-то вес. И всё за счёт своей «бригады». А для Козыля он и его команда — «туловища боевой массовки», как когда-то говорил мой тренер по боксу.
— Выйдем! — почти выкрикнул мне немец.
Аля в этот момент больно сжала мою руку. Но ничего не сказала. Тревога просто светилась в её больших глазах. Но хорошо, что не кидается с дурацкими предложениями — «не надо, не выходи» и так далее. Когда начинается подобный нездоровый движняк, женщина, которая бегает посреди драки — всё только усугубляет…
Естественно, с нами на улицу высыпало полклуба. Почти все, кто не был на танцполе. Там парочки уже заново кружились, забыв про все на свете. Некоторые зрители не забыли с собой и выпивку. Теликов тут нет, интернета тоже. Какие ещё массовые развлечения кроме танцев, картёжных игр и драк?
Обе стороны заняли места друг против друга. Толпа вокруг орала и подзуживала нас. И одну, и вторую сторону. Радовало только, что за нас, похоже, болело побольше народу.
— У тебя ствол с собой? — тихо процедил Мишка.
— Ты дурак, что ли? Его нельзя светить, — также неслышно ответил я.
