— Ты много на себя тогда взял, шваль.
— Мне не нужны проблемы, — я поднял правую руку, демонстрируя свои лучшие намерения.
Штармайер обернулся на секунду, затем снова поглядел на меня остро и цепко. Слишком уж он напрягся при этом. По спине пробежал холодок от ощущения неизбежного…
— Все твои проблемы сейчас закончатся… — и он резко запустил руку в большой карман куртки.
Как хорошо, что моё пальто было расстёгнуто! Иначе лежать мне сейчас в этом переулке и пускать кровавые пузыри.
Моя ладонь тут же рванула за борт длинного пальто. Пальцы схватили рукоять Кольта и потянули его, вторая рука уже в полёте резко дёрнула назад затворную раму, как только пистолет показался из-под одежды. А сам я бросился к стене вправо, вскидывая руку с пушкой. Изображать из себя стендовую мишень для стрельбы я не намерен.
Штармайер уже почти успел выхватить свой Маузер и направить его на меня, когда грохнул первый выстрел. Пуля пробила ему грудь, и гад с ошалелым выражением на лице завалился назад, словно получил сильный удар на ринге.
Уже лёжа он попытался поднять руку с пистолетом, но я подскочил и с размаха врезал носком ботинка по запястью. Маузер выпал и откатился с дробным стуком дальше по переулку в сторону мусорных ящиков.
— Ты… Как ты? С-волочь, больно, — процедил Штармайер, делая неловкие попытки посмотреть на свою грудь, где растекалось большое тёмное пятно на жилете под курткой.
Я направил на него Кольт.
И тут он вдруг просипел:
— Жаль, что не я твоего папашу угробил. Надо было самому… Долбанные ирландцы…
— Что? — похолодел я, — Что ты сказал⁈
— Пошёл ты! Ты и так уже или труп, или будешь пахать, как раб на галерах, а твоя сестра и мать… Жаль, я не дождался… Я бы Тоньку…
Я схватил его за грудки и тряхнул:
— Кто убил моего отца? За что?
— Иди ты…
И он закатил глаза. Потерял сознание. Твою же!
Рука сама оттолкнула Штармайера. Я брезгливо поморщился. Как жил собакой, так собакой и помер. Кольт уставился на лоб бандита. Треснул ещё один выстрел, отразившись эхом от стен переулка. Голова убитого дёрнулась, принимая пулю. А я уже быстро шёл дальше, стремясь покинуть эти дворы, пока меня не заметили ненужные глаза. Некогда прятать тело или обыскивать карманы немца.
Шляпу я надвинул на глаза, воротник поднял, чтобы закрыть лицо. Пока шёл к себе, пришлось петлять дворами и кварталами по большой дуге. В голове лихорадочным роем вились самые разные мысли. Штармайер что-то знал про то, как отец сгорел вместе с лавкой. Даже хотел участвовать сам в этом налёте.
Стоп, почему налёте? А как тогда это можно назвать? По словам убитого, пожар был неслучайным. Тело отца обгорело настолько, что нам его нормально не показали, а коронер лишь развёл руками. Мы и не настаивали, чтобы не травмировать маму. А вдруг коронер что-то заметил, но в отчёте не указал. Или ему кто-то дал указание — не отмечать какие-то записи и молчать. Или я на воду дую?
В любом случае сейчас не лучшая идея — заявиться в полицию и начать задавать вопросы криминалисту. Тут половина фараонов кулуарно общается с бандитами, или даже куплена теми или иными царьками наподобие Горского в зависимости от района. Штармайер откуда-то узнал про то, что с отцом придут разбираться. А может, ему и предлагали это сделать. Но это вряд ли. Такой приказ отдали бы, если бы решили послать на дело этого урода и его банду. А так — зачем посвящать лишних в такое? Тут, скорее всего, как и в полиции — инфа просто «течёт» из шибко болтливого рта вкупе с большими ушами. Так и попала к Штармайеру.
Судя по его словам — разбираться с батей пришли ирландцы. Какие? Дэнни-Пёс и Пит МакКарри? Вполне могли и они. С кем ещё у отца были какие-то договорённости, кроме них и их прямого хозяина — Томпсона? Может, папа что-то скрывал от семьи? Странно, ведь отец всегда был достаточно законопослушен.
Но тогда зачем он взял в долг у ирландцев, а не у Соломона? Слишком много вопросов, но мало ответов. И сто процентов во всём этом чувствуется невидимая и чёрная туча, которая висит надо мной и моей семьёй.
Уже около дома нужная мысль всё-таки пробилась через цунами размышлений. Гарри как-то в лесу говорил, что отец настойчиво отсылал его в день пожара с работы. Ветеран — последний, кто общался с папой. И, может, заметил что-то подозрительное или странное в лавке в тот день. Пока что это первая зацепка.
Вторая — ирландцы. Их, вообще-то, тут немало как у нас, так и в соседних районах. Уверен на девяносто процентов, что Пит МакКарри — участник, или хотя бы инициатор возможного убийства. Тем более, отец занимал именно у его двоюродного брата — ростовщика, для которого Пит выбивает деньги с должников.
Эх, вломиться бы к ним в притон с дробовиками и поставить всех… Нет, не получится. Мы с парнями стараемся пока не светиться. Рано выходить из тени.
Решено! С утра перед выездом поговорю с Гарри. Следует разобраться во всём этом и понять — что нам угрожает? А пока надо развеяться и сводить куда-нибудь Алю. Сомневаюсь, что она из тех девушек, которые просто так отдаются на втором свидании, но приятный вечер в компании рыжей красотки точно отвлечёт меня от тяжёлых мыслей…
Дорогие читатели! Антураж для «Русской Америки» уже в моем блоге тут https://author.today/post/537485. Фотографии улиц по которым ходят герои романа с моими краткими заметками! Далее будут подборки с машинами, костюмами, культовыми местами Нью-Йорка, улицами и т.д. Подписывайтесь на автора, чтобы не пропустить новые блоги и больше погрузиться в атмосферу книги!
Глава 13
Штука баксов
— Алекс, я закончил со всеми ящиками, — Гарри махнул рубанком остатки опилок.
Около одной из стен лежала рухлядь, которую он не успел вытащить наружу. Да и я пока не решил, куда подевать весь ненужный хлам. Оставлять во дворе — привлекать лишнее внимание. А так — что-то вывезли, что-то оставили. Никто ничего не поймёт. Ночью, когда мы грузим ящики, машину ставим впритык, и она закрывает нас от окон и случайных «лунатиков» — зевак. Подумаешь, сын погибшего пытается удержаться на плаву и, может, старается развить какое-то дело после смерти главы семейства.
Около другой стены стояли ящики с виски. Логотипы и все штампы из доков и компаний по перевозкам — были стёсаны рубанком и наскоро зашкурены. Гарри постарался на славу. Теперь это просто безымянная тара с бухлом. Отследить её путь стало нереально. Радовало меня следующее: я осмотрел все ящики, и они были непочатыми. Ни одна бутылка не была открытой. А сам «сторож» выглядел свежо и опрятно. Похоже, Гарри действительно не врал насчёт своего увлечения алкоголем.
Я даже поделился с ним старым бритвенным набором, который отец давно не использовал, приобретя незадолго до смерти новый. И сейчас нищий уже не походил на того, старого бомжа от слова совсем. Даже аккуратную бородку себе оставил и причёску. Я бы такое с тупой бритвой проделать не смог. Сейчас мучаюсь, осваивая старинный способ бритья даже с новым набором отца.
— Гарри, мне нужно задать тебе пару вопросов, — я осмотрел помещение подвала.
— Что-то случилось, сэр? — он по-прежнему обращался ко мне на Вы, хотя разница в возрасте у нас была приличная. Но я был только за. В конце концов, я — настоящий, сидящий в теле Алексея Соколова, даже старше его. И психологически мне так удобнее. Во-вторых, субординация — дело важное и, порою, незаменимое.
— Нет. Я по поводу нашего разговора о работе. Ты и так уже увидел, что мы решили заняться алкоголем. Как ты относишься к тому, чтобы помочь нам продать всё это. С перспективами на будущее.
— Какими перспективами, сэр? — с живостью ответил бывший вояка.
— Всё просто, если у нас всё получится, то мы будем прилично зарабатывать, и у тебя тоже будет заработок. И жильё. С деньгами можно будет ускорить процесс получения документов. Ты и сам это знаешь.
