Вообще, можно было бы устроить девушке и более романтический и комфортный вечер. Благо, средства позволяли. Но я её мало знаю и не в курсе — насколько хорошо она умеет хранить секреты. Это Алексею дай волю, и он уже расхвастался бы налево и направо. Сейчас показывать то, что у меня неожиданно появились деньги — не лучшая идея. Даже минус восемь баксов на простую одежду для Гарри, двадцатка за съём грузовичка, плюс ещё горючее — сейчас это не траты. Я за пистолет и квартиру отдал в несколько раз больше. Но даже такое вызовет вопросы, пока мы не «прикроемся» какой-то законной деятельностью…
* * *
В Вирджинию мы втроём доехали без приключений. Я вдоволь налюбовался Восточным побережьем, так как половина дороги проходила рядом с океаном. Бушующая Атлантика в конце осени представляет собою величественное зрелище. Белый песок и высокие волны вдалеке от берега — успокаивающая картина. На пустынных участках шоссе, где полиции почти не было, мы менялись, хотя мне было ехать сложнее. Права на грузовое авто, а их уже требовали в некоторых штатах, были только у Мишки. Мне водить было сложнее — из-за топорного управления. Зато ничего непривычного.
Городок, в котором нас ждал брат Вити, назывался Бакхэннон. Мы остановились около телефонной будки, и я позвонил нашему «контакту».
— Слушаю, — голос был изменён в трубке и звучал слегка надтреснуто.
— Мы на месте.
— Витя звонил сегодня, да. Не парьтесь ни о чём! Подъезжайте к ферме на Роув-стрит девять. Я буду ждать там. Всё на мази!
Я повесил трубку. Не хочу казаться сухарем, но такой бравурный настрой, как у брата Громова, я не приветствую при серьёзном деле. Фермы в Бакхэнноне, как и в любом небольшом городке Западной Вирджинии начинаются сразу за городской чертой, а если городской округ небольшой, то некоторые участки попадают и внутрь него. Местные власти добирают таким способом нужное количество населения, чтобы выбивать финансирование.
До одной из таких ферм мы доехали буквально за пятнадцать минут. Могли и быстрее, но уже вечер, некоторые указатели еле освещались фонарями, поэтому пришлось поплутать. Большие деревянные ворота нам отворили двое заросших бородатых парней в рабочих комбинезонах, белые, обгоревшие, типичные реднеки. Для этого пришлось назвать, что нас ждёт Николай и добавить его фамилию.
Один из «ковбоев» при этом презрительно сплюнул на землю и забубнил ругательства под нос. Что-то про русских и сложные фамилии. Неудивительно. Тут южные штаты уже совсем недалеко. А там вообще не то, что иностранцев, так и своих же американцев с северных и западных штатов особо ни во что не ставят. На севере Америки иногда говорят: «хочешь узнать, что такое высокомерие — поезжай на юг».
Нам указали на склад фермы, освещённый редкими фонарями, метрах в пятидесяти от ворот, и Мишка направил туда «Шевроле» мимо свинарников и курятников. Подпрыгивая на ухабах уже размытой грунтовки, грузовичок подкатил к открытым дверям склада, который по совместительству был и гаражом.
Около проезда стояли трое человек. Двое из них — реднеки в возрасте. Одному лет сорок, другому под пятьдесят. Со скидкой на бороды. У того, что помладше — Винчестер, закинутый на плечо. А вот последний явно был братом Вити. Слишком не вписывался в компанию. Молодой, около тридцати, худой, комбинезон на нём смотрелся как мешок.
Я вылез из грузовика и застегнул пальто. Старший смерил меня взглядом и усмехнулся в бороду. Похоже, зря я заморачивался насчёт внешнего вида.
— Алекс привёз нам грузовик отличного виски на праздник, — бодро выдал Коля и протянул мне ладонь, — Николай. А это Глен и Тромбли.
Я пожал протянутую руку. Затем поздоровался с владельцем фермы. Он говорил сдержанно и несколько свысока.
— Посмотрим, отличный или не отличный… За вонючее дерьмо я платить не стану, — он сплюнул на землю и пошёл к грузовику, — Открывайте, посмотрим, что тут у Вас…
Мишка уже расшнуровывал тент. Они с Колей откинули его наверх, и Рощупкин достал один ящик. Старший — Глен — вытянул одну бутылку, крутанул сургуч и со слабым хлопком вынул пробку. Приложился к горлышку. Крякнул и посмотрел на меня:
— Неплохо.
— Это очень хороший товар, — сдержанно прокомментировал я.
— Поверь, уж я разбираюсь, — усмехнулся Глен, и отправил бутылку в глубокий нагрудный карман комбинезона, — Берём. Сколько?
— Тридцать пять баксов за ящик.
— Слишком круто, — покачал он головой, — Я такое возьму даже тут по двадцать три.
— И придётся сверху накидывать процент копам, которые с тобою в доле? Серьёзно? — изобразил я удивление, — Дороговато выйдет. А здесь сразу и целая машина.
— А вас тут никто не крышует? — вклинился второй, сороколетний реднек.
— Тут — нет. Приехали и тут же обратно. Особо не светимся. Проблемы нам не нужны. Но нам тоже не с руки сюда кататься, чтобы выручить всего четверть сотни на ящик. Нам ещё своим «виг» отдавать, — прибрехал я.
В самом деле — они же знают о том, что мы «вольные артисты». Так и пусть думают, что кто-то более крутой поставляет нам алкоголь. А то чего доброго узнают, что мы совсем одни и нехорошие мыслишки могут полезть в ковбойскую горячую голову. Вон как этот Тромбли принял стойку, прямо как гончая.
— Ну, хорошо. Сойдёмся на двадцати восьми.
— Тридцать. И мы привезём ещё по такой же цене. Поднимать пока не будем
— Пока? — выделил это слово реднек.
— К началу Сухого закона всё поднимется в цене, ты и сам это понимаешь. Но если мы будем работать так и дальше, то ломить цены не станем. И сможем привозить больше. К концу месяца три грузовика сразу.
В этот момент Мишка не выдержал и поглядел на меня с удивлением — мол, как это мы такое провернём? Но это уже мои заботы. Потом всё объясню ему и Вите.
Реднек задумчиво почесал бороду. А затем…
— По рукам! — Глен плюнул в ладонь и протянул мне её.
Всё понятно по жесту, эмигрант из Англии. Может, не в первом поколении, но говорит чисто, несмотря на внешний вид и развязность. Короче, повторил я его жест, и мы скрепили получившуюся сделку рукопожатием.
Я удержал его руку в своей и добавил:
— И мы хотим купить сок.
— Какой? — уже более дружелюбно спросил владелец фермы.
— Виноградный. В хороших бочках. Чтобы я сам проверил их. Грузить машину под завязку. Во сколько нам это обойдётся?
Глен смерил наш «Шевроле» глазами и с ходу посчитал. Ему легко — он всю жизнь этим занимался:
— Двадцать бочек по тринадцать галлонов. Больше не утянете. База у вашего «Шеви» обычная. Четыре бакса за бочку, и по шесть за сам сок. Дам дубовую тару, другой не осталось, извини. Здесь даже не буду торговаться — не проси. Это цена «по массе».
