Ничего не отвечаю. Даже головы не поворачиваю в его сторону, так и продолжая смотреть в окно джипа, и изо всех сил заставляю себя не концентрировать внимание на отражающемся в нём Воскресенском.
Господи, я в этой чёртовой машине даже отвернуться нормально не могу, куда не плюнь – либо он, либо его отражение в стёклах!
Как только ворота перед нами разъезжаются, и Игорь паркует машину на подъездной дорожке, тут же открываю дверь, также молча вылезаю из машины и так и не повернувшись в его сторону, направляюсь к дому. Вот только сделать этого мне не дают, потому что в следующую секунду Воскресенский ловит меня за руку и дёргает на себя, заставляя обернуться.
– Далеко собралась? – говорит до зубного скрежета раздражающе-спокойным тоном.
– Глупый вопрос, учитывая, что мы приехали к вам домой. У меня же благодаря вашим стараниям своего больше нет. Кстати, надеюсь хотя бы со второй попытки вы выполнили своё обещание и забрали из моей теперь уже бывшей квартиры мои вещи? Или помимо того, что я живу в вашем доме, я теперь ещё и обязана буду носить вашу одежду? – произношу как можно более ровным голосом, не без труда выдерживая на себе взгляд Воскресенского.
Понятия не имею о чём он сейчас думает, но с ответом почему-то не торопится. И только спустя пару минут наконец открывает дверцу багажника и достаёт оттуда мою старую спортивную сумку. Только в руки мне её не отдаёт. Вместо этого молча проходит мимо меня в сторону дома, также молча поднимается на крыльцо и отпирает дверь. Мне ничего не остаётся, кроме как пойти за ним следом.
Быстро разуваюсь, порывшись в сумке достаю оттуда футболку и спортивные штаны и под пристальным взглядом хозяина дома иду в ванную комнату. И да, запираю дверь на замок. Мою руки, переодеваюсь и как только выхожу из ванной, в буквальном смысле слова натыкаюсь на стоящего на пороге Воскресенского.
– Пойдём на кухню, тебе нужно поесть. Только давай без лишних споров. Это не тот момент, где нужно демонстрировать характер и выпячивать свою обиду, Алиса.
Молчу. Просто молчу и прямиком направляюсь на кухню. Достаю из холодильника порезанный на кусочки свиной окорок, который ещё с утра достала из морозилки размораживаться, накидываю фартук, беру кухонный молоток и начинаю бить по мясу. И да, представляю на месте окорока вполне конкретное мужское лицо.
И всё бы хорошо, меня даже в какой-то степени начало отпускать. Хотя, кому я вру? Ничерта меня не отпускает. Но я хотя бы немного отвлеклась. Вот только вошедший на кухню и вставший у меня за спиной Воскресенский испортил всю медитацию.
– Под фразой “тебе надо поесть” я не имел в виду готовить ужин. Ты в этом доме не кухарка. Я закажу доставку из ресторана, через полчаса еду уже привезут.
– Благодарю за щедрость, но не стоит. Коль уж я по воле судьбы вынуждена жить в вашем доме… хотя, о чём это я? Какой судьбы? По вашей воле, Игорь Сергеевич.
– Я просил перестать мне выкать.
– А я вам уже сказала, что это неуместно. Так вот, раз уж я живу в вашем доме, то просто обязана как-то отблагодарить вас за гостеприимство. Так что готовка и уборка с меня. И это не обсуждается, – копирую его любимую фразу.
– Ну может хватит? Я конечно всё понимаю и даже дал тебе время остыть в дороге. Но помоему полутора часов вполне достаточно, чтобы мысленно меня препарировать. Завязывай, Алиса. И, кстати, иди и обуйся. Чтобы я больше не видел, что ты по дому ходишь босиком.
И всё. Откинув в сторону молоток, разворачиваюсь лицом к Воскресенскому, смотрю на его непроницаемое лицо и понимаю, что больше не могу. Меня самым настоящим образом накрывает. Все успокоительные медитации и самоконтроль коту под хвост.
– Завязывать?! Вы серьёзно?! Да я видеть вас не могу, после того, что вы сделали, не то, что с вами разговаривать! И не смейте мне говорить, что мне делать! У вас нет на это права! – сама от себя не ожидала, что выкрикну это так громко, но ничего не могу с собой поделать. Меня самым настоящим образом колотит, а спокойное выражение лица Воскресенского всё только усугубляет. Хочется взять этот чёртов молоток и зарядить им ему по голове.
– Ну что ты замолчала. Продолжай. Тебе же явно есть что сказать.
– А смысл вам что-то говорить? Вы же всё равно всё сделаете по-своему! Вам же на всех наплевать! Вы делаете то, что вам хочется и как вам удобно! Захотели, чтобы я жила в вашем доме – пошли и, не спрашивая меня, сдали мою квартиру. Захотели – рассказали всему отделению, что я жду ребёнка. Даже не знаю чему я удивляюсь. Это же в вашем стиле – распоряжаться чужой жизнью так, как вам хочется.
– Не передёргивай, Алиса.
– Я передёргиваю? В каком месте? Я разве сказала где-то неправду?
– Я тебе уже говорил и повторю ещё раз – все и так рано или поздно узнали бы о твоей беременности. Хотя не рано или поздно, а просто поздно. Потому что ты молчала бы до последнего, и дальше терпела нападки старшей медсестры. Таскалась бы на ночные дежурства и меняла говноприёмники. И всё это лишь бы не говорить о том, что и так станет очевидным максимум через несколько месяцев.
– Вы издеваетесь что ли? Ничего из вышеперечисленного вами я бы не делала и никогда не стала бы рисковать здоровьем… вашего ребёнка. Вы просто не понимаете о чём говорите! Это не так просто – взять и сообщить о беременности. Я должна была морально подготовиться, продумать, как преподнести эту информацию. Неужели вы не понимаете? Мне с этими людьми ещё работать после… всего. А благодаря вам все теперь думают, что мы вместе! И что мне теперь прикажете делать?
– Ну у тебя здесь есть целых два варианта. Либо научиться плевать на мнение посторонних тебе людей, либо уйти с работы. Лично меня устроят оба варианта, – пожимает плечами.
И тут меня осеняет.
– Так вы это специально сделали?
– Что именно?
– Не прикидывайтесь, что не понимаете о чём я говорю. Вы специально всё так выставили, чтобы скомпрометировать меня перед коллективом и заставить уйти с работы!
Скорее не спрашиваю, а утверждаю! Господи, какая же я дура. Можно было и сразу догадаться, что он это сделал нарочно.
От отчаяния и обиды хочется позорно разреветься. Но на глазах у Воскресенского я этого делать не стану. Вместо этого молча разворичиваюсь к нему спиной. Хватаю отбитое мясо и откидываю его на сковородку.
Не знаю в какой момент я поняла, что что-то пошло не так. Наверно, когда почувствовала прижатую к моей спине мужскую грудь. Только вот отреагировать уже не успела, потому что в этот же момент Игорь обхватил меня за талию.
Даже выдохнуть не успеваю, как он резко разворачивает меня к себе лицом, а в следующую секунду его ладони упираются в столешницу по бокам от моих бёдер и заключают в замок так, чтобы я не могла отойти или отвернуться.
– Ты права, Алиса, – говорит, фактически мне в губы, потому что он так близко сейчас, что нас разделяют буквально какие-то пара сантиметров. – Я сделал это специально. Но не потому что хотел тебя скомпрометировать или заставить таким образом уволиться. Хотя, я и не был бы против такого расклада, не стану скрывать. Но в данной ситуации я просто хотел тебя защитить. Пусть это прозвучит грубо, эгоистично и по-скотски с моей стороны, но мне было глубоко плевать каким способом я это сделаю. И да, предвещая твои дальнейшие возражения, я и дальше буду это делать. Нравится тебе это или нет, – говорит хрипло и почему-то в этот момент опускает взгляд на мои губы, которые тутже начинают невыносимо гореть.
А в следующий момент… всё заканчивается. Воскресенский отрывается от меня также резко, как и минутой ранее заключил в замок. Разворачивается и быстрым шагом выходит из кухни.
Глава 26
Глава 26
Хотела держаться от Воскресенского на максимальной дистанции? Получи и распишись Алиса. Вот уже вторая неделя пошла, как мы с Игорем практически не сталкиваемся и не разговариваем.
С того самого дня, а точнее вечера, когда он на всё отделение объявил о том, что я жду от него ребёнка, и нашего последующего разговора (если его вообще можно так назвать) на кухне, Воскресенского как подменили. Мы существуем фактически как соседи – вроде и понимаю, что он постоянно где-то рядом, а видеть, почти что не вижу.
И надо признать, меня это совсем не радует… Как минимум потому, что я прекрасно понимаю, что такое поведение вообще не свойственно Игорю. С его-то патологической манией держать абсолютно всё под своим контролем.
Хотя, кого я обманываю? Мне обидна его холодность и отстранённость. От этого чувствую себя ещё более беспомощной. Думала, что будет легче, если он оставит меня в покое, а на деле мне стало только хуже…
