Дожидаюсь, когда за Леной закроется дверь, не без любопытства распаковываю невзрачную на первый взгляд коробку и достаю оттуда круглую хрень. Точнее, шар-предсказатель, судя по надписи на листке-вкладыше.

Мда… Лена как обычно в своём репертуаре. Вот только магической лабуды мне не хватало. Хотя, лучше так, чем какая-нибудь куриная лапа в мешочке на “присушку” мужика. А зная Лену, от неё реально и этого можно ожидать.

Так, что лучше уж пусть будет безобидный шар.

Хотя, не стану скрывать, всё, что связано с эзотерикой меня раздражает. Наверно потому что Оля в своё время постоянно таскала меня по каким-то бабкам, шаманкам, и прочим шарлатанкам, обещающим ей, что после их идиотских ритуалов она обязательно забеременеет.

Каждый раз смотря на очередную ведунью–пи*дунью, дико хотелось послать её с её сраными ритулами к чёртовой матери, но не мог. Просто не мог забрать у Оли последнюю надежду. Иногда мне казалось, что она держится только благодаря тому, что ещё во что-то верит.

Оли давно нет, а вся эта потусторонняя лабуда до сих пор вызывает острый приступ раздражения.

Возвращаюсь на свою койку и откидываюсь головой на подушку.

Спрашивается, какого хрена мне не лежалось в хирургии? Тем более, что финансирования на это отделение выделяется куда больше. Да и палаты гораздо более комфортабельные. Так нет же. Сам, по доброй воле попросился, нет, потребовал, перевести меня в терапию.

Идиот? Определённо да. И сейчас я, как самый настоящий идиот, в сотый раз за сегодняшний день кидаю взгляд на часы. Половина десятого, твою мать! И я точно знаю, что у Алисы сегодня смена. Но ко мне она при этом ни разу за весь день не зашла. А учитывая, что она всё-таки работает в терапии, я могу сделать только один вывод — она тупо меня избегает. И осознание этого факта вымораживает ещё больше.

Видимо дела мои совсем хреновы, если я уже готов нажать на чёртову кнопку экстренного вызова только ради того, чтобы она просто сюда пришла.

Приплыли, твою мать… Понимаю, что всё это явно нездоровая хрень и надо как-то ставить свои мозги на место, но не получается.

И видимо я всё же окончательно поехал головой, если вместо того, чтобы закинуть этот долбаный шар в тумбочку, а ещё лучше выбросить нахрен, я как самый последний идиот начинаю трясти его. И ладно бы просто трясти, но я реально думаю о том, какой вопрос задать стекляшке.

— Я идиот?

Поворачиваю шар и читаю ответ. “Нет”. Странно, дадим тебе ещё шанс.

— На мне пора ставить крест?

Снова трясу круглую хрень и читаю: “Все не так гладко, как того бы хотелось, но намного лучше, чем могло бы быть.”

Охренеть, он и такое выдаёт?! Я думал тут только односложные ответы.

— Я окончательно чокнулся? — снова трясу стекляшку.

На экране снова “Нет”. Ладно, с этим мы точно определились.

— Алиса меня избегает?

“Не стоит тратить время и силы на мелочи, нужно думать о главном.”

Понятно… что нихрена не понятно. Ладно, перефразируем.

— Мне пойти за Алисой?

“Стоя на месте, двигаться можно только назад”.

На всякий случай, трясу ещё раз.

“Лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и сожалеть о несделанном”.

Нихера не понятно, но пусть будет да.

Кидаю шар на больничную койку и выхожу из палаты.

Глава 33.1

Глава 33.1

Кажется, шар назвездел, и я всё же идиот. И сейчас я, как самый настоящий идиот, за каким-то чёртом наблюдаю, как Алиса уже минут двадцать общается с каким-то сопливым ординатором.

Желание пойти и оттащить её от автомата со жратвой, возле которого они стоят такое сильное, что мне треснувшие рёбра сводит. И да, меня бесит. Определённо бесит тот факт, что Алиса ему улыбается. Хотя бы потому, что я такой её открытой улыбки ни разу не удостаивался. Она и сейчас на меня не смотрит. Интересно, принципиально, или просто не заметила моего присутствия?

Спрашивается, а нахрена мне от неё вообще какие-либо проявления знаков внимания? Ну да, ну да, вот уж вопрос века. Осталось только задать его знатокам. Всё просто и вскрытия не требуется. И пора бы уже, наверно, признать, что она мне нравится.

Думаю об этом, и тут же становится смешно. От себя в первую очередь. Потому что “нравится”, это явно не то определение. Скорее, я помешался. Однозначно помешался, если дошло уже до того, что мне хочется пойти и треснуть этого молокососа.

Это желание усиливается в тот момент, когда Алиса наклоняется, пытаясь достать застрявшую шоколадку, и взгляд этого малолетнего мудака тут же стекает вниз по её пояснице и задерживается на Алисиных голых ногах.

Я даже не замечаю как преодолеваю разделяющее нас расстояние. Толчком отпихиваю пацана в сторону, бью кулаком по автомату и чёртова шоколадка тут же выпадает в лоток выдачи.

Алиса резко оборачивается и смотрит широко открытыми глазами. Значит всё-таки не видела меня.

— Не холодновато в юбке? — кидаю взгляд на её ноги, прикрытые халатом чуть выше колена.

Секунда. И растерянное выражение испаряется с её лица.

— Вполне комфортно, учитывая, что сейчас лето. Вернитесь, пожалуйста, в палату. Пациентам в такое время нельзя ходить по коридорам.

— А если пациенты в такое время нужду захотят справить, им как, под себя обделаться или в узел завязать?

— Размер полового органа не позволяет завязывать его ни в узел, ни бантиком.

— Вот спасибо тебе, дорогая. Похвалила, так похвалила.

— Я не конкретно вас имела в виду. А общее анатомическое строение… В любом случае, в вашей палате отдельный санузел, так что на этот счёт вы можете не переживать.

— Почему ты сегодня ко мне не пришла? — резко перевожу вопрос на интересующую меня тему.

— Эм… ко мне прикреплены палаты из другого крыла, — мнётся, кидая взгляд мне за спину, где всё ещё стоит малолетний обсос. — Но если вас что-то беспокоит, то вы всегда можете позвать врача или дежурную медсестру через кнопку экстренного вызова… Я передам Лесе, чтобы впредь уделяла вам больше внимания. Возвращайтесь, пожалуйста, в палату, Игорь Сергеевич. С вашей травмой рекомендован постельный режим.

Говорит на удивление спокойным тоном. А меня это почему-то раздражает. Ещё больше меня раздражает, что она снова называет меня по имени отчеству. Терпеть не могу параноить, но мысль о том, что она делает это из-за стоящего рядом молокососа в узких джинсах выводит меня из себя.

— У меня трещина в рёбрах, а не перелом ног во всех местах. Ходьбе это не мешает.

— И тем не менее, — распечатывает шоколадку. — Лучшее лекарство — это отдых.

Хватаю Алису за запястье в тот момент, когда она подносит её к губам, дёргаю руку на себя и откусываю большой кусок, касаясь губами кончиков её пальцев.