Не сегодня. Это означало, что могла быть, еще одна ночь. Я буду надеяться на это.
Я едва знаю тебя, Лили, но ты мне уже нравишься. И почему-то я чувствую, что ты мне нужна.
Лес вокруг нас казался живым: движение в кустах, тихий шорох по земле, хлопанье крыльев на деревьях. Возможно, я отгородился от всего этого, когда был здесь один, не желая задумываться о том, кто издает эти звуки. Но внезапно, когда рядом со мной была Лили, я не почувствовал никакого беспокойства. Очевидно, она хорошо знала эти места. Если она не нервничала, то и я тоже.
Мы подошли к скале, и я последовал за ней, когда она начала взбираться на нее. На вершине был большой, плоский камень, она опустилась на него и легла на спину, глядя на звезды. Я лег рядом с ней и посмотрел вверх. Небо над головой сверкало и переливалось, и у меня на мгновение перехватило дыхание. Было такое ощущение, будто я не смотрю на него, а словно являюсь его частью, как будто парю среди него. Словно мы сорвались с какого-то волшебного утеса и упали прямо в небо.
— Мне кажется, что эта ночь — сон, — сказал я. — Кажется, что проснусь в Сан-Франциско, после непродолжительного сна, и пойму, что мне все приснилось. Ты мне приснилась.
Я повернул голову и обнаружил, что Лили смотрит на меня, наблюдая за мной, также как я смотрел на небо.
Она улыбнулась и приподнялась на одном локте.
— Сан-Франциско? Ты там живешь?
Я тоже приподнялся на локте и повернулся к ней лицом.
— Да.
Чуть не проболтался, что играл в футбол за «Сан-Франциско Форти Найнерс», но здесь, в лесу, словно не существовало жизни. Я хотел оставить того Холдена позади, хотя бы на время, и продолжить, как начали, делясь тем, чем хотели поделиться, но не всем, не сейчас. Здесь я не хотел быть... им. Я хотел быть самим собой.
Я вдруг понял, что не хочу рассказывать ей о своей жизни. Я отвернулся, смущение из-за сложившейся ситуации овладело мной. Мне никогда никому не приходилось объяснять это. Подавляющее большинство людей и так все знали. Сказать об этом вслух, подобрать слова — означало каким-то образом взять на себя ответственность за это, и именно это заставляло меня колебаться. Если бы я рассказал свою историю, если бы я сказал правду, я был бы вынужден заявить об этом. До сих пор у меня не было причин делать это.
Возможно, в этом было все дело, в странном отдалении от моей собственной жизни. С тех пор как меня приняли в команду, я стал частью бульварной прессы, и начал чувствовать, что принадлежу всему миру. Я начал прислушиваться к мнению и суждению широкой публики, описывающей мое существование. Это было неприятно и тяжело, и поэтому за последние три года, никто по-настоящему не узнал меня, возможно, даже я не знал, кем являюсь. Конечно, данной ситуации не помогали принятые мной решения — все, что я делал в эти дни, гарантировало обсуждение и осуждение, и об этом говорилось во всех заголовках. Все это было из-за... одиночества.
Но я не хотел сейчас об этом думать. Не хотел видеть разочарование и презрение на прекрасном лице Лили. Не хотел, чтобы эта девушка знала, какой я непутевый. Я хотел оставить все позади и насладиться моментом покоя, которого у меня не было много лет.
Взгляд Лили скользил по моему лицу, словно она пыталась прочесть мои мысли по выражению лица. Я отвернулся, снова посмотрев на ясное звездное небо.
— Сколько тебе лет, Лили? Ты живешь здесь всю свою жизнь?
Она немного помолчала, а затем ответила:
— Девятнадцать, почти двадцать, и да, я прожила в Колорадо всю жизнь. Я выросла недалеко от Теллурида.
Девятнадцать. Она была молода и казалась очень невинной... И, тем не менее, очень мудрой. Я был старше ее на шесть лет. Но сейчас это не имело никакого значения.
Я улыбнулся, мои глаза снова пробежались по ее прекрасным чертам и на мгновение задержались на полных губах. Интересно, будут ли они такими же теплыми, как и все остальное в ней, или по сравнению с моими будут прохладными?
— Расскажи что-нибудь о своем прошлом, — прошептала она.
Баш на баш.
Я пытался вспомнить какую-нибудь историю из детства.
— Я был бойскаутом. Заработал всевозможные награды. Был гордостью сто шестьдесят первого отряда.
От смущения у меня раскалывалась голова. Да, да, я был бойскаутом. Совсем вылетело из головы.
Лили засмеялась, падая назад и возвращая меня в настоящее.
— Я построю каменный храм в твою честь, как только ты покинешь этот лес.
Я рассмеялся.
— Если я покину этот лес. В недавнем прошлом мне явно требовалась помощь.
— Я сохраню твой секрет. Сто шестьдесят первый отряд не узнает об этом. — Она снова облокотилась на локоть и улыбнулась, и мое сердце забилось быстрее. — Тебе нравилось? Быть бойскаутом?
Я пытался вспомнить, но в последнее время моя память была слишком туманной. Мне было трудно сконцентрироваться на конкретном событии. Но я мог... ощущать это. Быть бойскаутом. На мгновение я закрыл глаза. Да, да, мне это очень нравилось.
— Да, — наконец ответил я.
— Что еще? Что еще тебе нравится?
Прядь волос упала мне на глаза, Лили подняла руку и смахнула ее, а затем замерла, словно сделала что-то, чего не собиралась делать. Она моргнула, ее глаза встретились с моими.
— Прости, — сказала она, одергивая руку.
Я потянулся и взял ее руку в свою, сглотнув.
— Нет, пожалуйста, мне было приятно. Я не против, если ты прикоснешься к моим волосам.
Честно говоря, я хотел, чтобы она прикасалась ко мне везде и всюду. Хотел почувствовать теплое прикосновение ее пальцев к своей коже, хотел, чтобы она придвинулась ближе и легла рядом со мной, чтобы я мог почувствовать ее тело. Этот момент внезапно показался мне более интимным, чем все, что я когда-либо испытывал раньше, хотя мы даже не были раздеты. Мы даже не целовались.
Лили неуверенно вернула руку к моим волосам и запустила в них пальцы. Я застонал и лег на спину, закрыв глаза. Боже, как это приятно. Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то... прикасался ко мне. Вечность... Она продолжала водить пальцами по волосам с явным любопытством, словно никогда раньше не касалась мужских волос. Возможно ли такое?
Чувствуя себя расслабленным и наполовину в трансе, я сказал:
