Я улыбнулась, но мое сердце болезненно сжалось при мысли о том, как ей будет сложно без меня. Совсем одной. Иногда я мечтала отправиться куда-нибудь, где было бы много людей, где я могла бы сидеть и наблюдать за ними, не прячась. Где, возможно, они бы даже поговорили со мной. Мне снились вещи, которыми я не осмеливалась поделиться с собственной матерью. Вещи, которые, как я знала, никогда не смогут стать реальными.
— Кстати, мне нравится это платье, — сказала мама.
Я улыбнулась. Это было и мое любимое платье. Белое кружево.
— Хотя тебе, наверное, не стоит ходить в лес в таком виде. Ты непременно погубишь так все платья.
Я пожала плечами.
— Если я не буду их носить, они в конце концов просто сгниют. Они заслуживают того, чтобы немного пожить, тебе не кажется? — спросила я, улыбаясь. — А что с ними делать в противном случае? В конце концов, пожертвовать в какой-нибудь магазин винтажной одежды?
Мама улыбнулась в ответ, правая сторона ее рта приподнялась чуть больше, чем левая.
— Полагаю, они заслуживают того, чтобы немного увидеть свет, раз уж их так долго запирали в темной кладовке, — сказала она и приоткрыла один глаз, улыбаясь еще шире.
Почему мне казалось, что это отлично подходит и под мое описание? Держали в темноте. Забытую.
— Хорошо, потому что я даю им много новых воспоминаний, — ответила я, продолжая втирать крем в ее кожу.
В одном из них я даже получила свой первый поцелуй.
Через минуту она спросила:
— Куда ты ходишь, Лили? Когда ты направляешься в лес — куда ты идешь? Ты так долго отсутствуешь, иногда целыми днями.
— Недалеко, — ответила я, хотя знала, что это ложь. — Мне там нравится. — Я чувствую себя живой. — Иногда просто блуждаю и... теряю счет времени.
— Я беспокоюсь о тебе. Это может быть опасно.
— Беспокоиться не о чем. Обещаю.
— Ты не далеко уходишь? Ты не заблудишься?
— Нет, я не заблужусь.
— И ты никогда никого не встречала?
— Кого бы я увидела? Мы у черта на куличках, в лесу.
— Не знаю, туристов или...
— В этом лесу нет туристических троп, мам.
Глаза моей матери, ясные и зеленые, теперь были открыты, и она внимательно изучала меня, на ее лице была смесь замешательства и печали. В последнее время она часто так на меня смотрела. Вообще-то, постоянно. Но она больше не задавала вопросов, и я почувствовала облегчение.
— Знаешь, ты могла бы прогуляться со мной.
Она сжала губы.
— Я гуляю по саду. Для меня этого достаточно.
Она никогда не изменится, никогда не отважится выйти. Так что же остается мне?
— Знаешь, нам нужно подумать об отъезде. Мы планировали провести здесь только лето. Сейчас уже конец августа. Скоро будет твой день рождения. Что ты думаешь о том, чтобы уехать прямо перед ним?
Я нахмурилась. Несмотря на то, что случилось с Холденом, я еще не была уверена, что готова уехать. Здесь у меня была свобода.
— Мы можем еще немного подумать об этом? В лесу так красиво. И ты любишь сад, верно? Ты счастлива здесь, мама?
Она кивнула, и я улыбнулась, глядя в любимое лицо, мои глаза скользили по знакомым чертам, мое сердце внезапно наполнилось ужасной, щемящей печалью.
— Я люблю тебя, — сказала я, подавляя странное чувство.
Вся эта история с Холденом повлияла на меня сильнее, чем должна была. Я доверилась ему, и была уничтожена, а теперь осталась опустошенной и растерянной. Все мои эмоции смешались.
Мама нежно мне улыбнулась.
— Я тоже люблю тебя, моя дорогая Лили. И всегда, всегда буду любить.
Пока я продолжала намазывать кремом половину ее изувеченного лица, мои мысли настойчиво возвращались к Холдену.
«Ты будешь ждать меня, Лили?»
«Да».
Я была глупа, обещая что-то так опрометчиво. И близко не подойду к его дому. Не стану. Буду держаться подальше. Не стану подвергать себя той боли, которую он наверняка мне снова причинит. Я получила свой первый поцелуй, и мне придется держаться за него. Это не должно было означать ничего больше.
Глава 10
