(Бауэре, и Хаггинс, и Крисе, о. Боже! Бауэре, и Хаггинс, и Крисе) И еще он думал о том, что Дерри был холоден, что здесь было трудно, Дерри не было никакого дела до того, живы они или нет, даже если бы они победили Клоуна Пеннивайза. Люди Дерри жили с этим Пеннивайзом во всех его обличьях, свыклись с ним, и пусть это было похоже на безумие, они научились даже понимать его, нуждаться в нем. Любить его? Может быть, даже и так.
Тогда почему же эта тревога?
Быть может, потому, что изменения в городе вызвали у него уныние. Или потому, что Дерри показался ему не таким значительным, как раньше, он как бы потерял свое лицо для него.
Театр «Бижу»исчез, вместо него была стоянка. Магазин Обуви и Кафе Бэллей Ланч, по соседству с театром, тоже исчезли. На этом месте построили филиал Северного Национального Банка со световым табло наверху, показывающим время и температуру по шкале Фаренгейта и Цельсия. Центральной аптеки, прибежища мистера Кина, там, где Билл когда-то покупал противоастматическое лекарство для Эдди, тоже не существовало. Аллея Ричардса стала каким-то странным гибридом под названием «минимол». Когда такси остановилось у светофора, Билл увидел магазин пластинок, продуктовый магазин и магазин игрушек, в котором продавалось «ВСЕ ДЛЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ДРАКОНОВ».
Такси с трудом продвигалось вперед.
– Сейчас приедем, – сказал шофер. – Хоть бы эти чертовы банки поменяли свой обеденный перерыв. Извините, если я оскорбил ваши религиозные чувства.
– Все в порядке, – сказал Билл.
Удручающая цепь банков и автомобильных стоянок проносилась мимо них, когда они ехали вверх по Центральной улице. Миновав холм и проехав Первый Национальный, они стали набирать скорость.
– Нет, не все изменилось, – заметил Билл. – «Аладдин» все еще здесь.
– Едва ли останется. Эти молокососы хотят и его снести.
– Тоже для банка? – спросил Билл, какая-то часть его изумилась, а другая часть была в ужасе от этой идеи. Он не мог представить, что кто-то в здравом уме захотел бы снести этот шикарный купол со сверкающими стеклянными канделябрами, со спирально поднимающимися справа и слева лестницами на балкон, с гигантским занавесом, ниспадающим волшебными волнами, когда представление заканчивалось. Нет, только не «Аладдин», -прокричала та его часть, которая была в шоке от всего этого. – Как они могли только подумать снести «Аладдин», ради какого-то банка?!
– Да, для банка, – сказал шофер. – Этот драный Первый Торговый Окружной из Пенобскота положил на него глаз. Хотят снести «Аладдин», а вместо него поставить целый комплекс, как они это называют «комплексный банковский городок». Получили уже все бумаги из Городского совета, и «Аладдин» приговорен. Потом группа людей из старожилов организовала комитет, они написали петицию, маршировали и загнали их в лужу, потому что собрался публичный Городской совет и Хэнлон дал этим молокососам прикурить, он их вышвырнул. – В голосе шофера послышалось удовлетворение.
– Хэнлон? – изумился Билл. – Майк Хэнлон?
– Да, – сказал шофер, – Библиотекарь, черный парень. Ты его знаешь?
– Да, – сказал Билл, вспоминая, как он встретил Майка тогда, в июле 1958 года. Конечно, опять были Бауэре, Хаггинс и Крисе...
– Мы вместе играли, когда были ребятишками. Пока я не уехал.
– И хорошо сделали, – сказал таксист. – Этот хреновый сволочной городишко, извините мой...
– ..французский, если вы религиозный человек, – закончил вместо него Билл.
– Вот, вот, – повторил таксист спокойно, и они молча ехали некоторое время, а потом таксист сказал:
– Он сильно изменился, этот Дерри, но все-таки кое-что осталось. Городская гостиница, откуда я вас забрал. Скульптура в Мемориальном Парке. Помните это местечко, мистер? Когда мы были маленькими, мы думали, что там есть призраки.
– Да, я помню, – сказал Билл.
– А вот больница, узнаете?
Они проезжали роддом Дерри по правую руку. Позади него протекал Пенобскот, до того Места, где он встречался с Кендускеагом. Под дождливым весенним небом река отливала свинцом. Больница, которую вспомнил Билл, – белое деревянное трехэтажное здание с двумя корпусами по обе стороны – все еще стояла там, но сейчас она была окружена целым комплексом зданий, всего их было около двенадцати.
– А Канал, он все еще здесь? – пробормотал Билл, когда они сворачивали с Центральной улицы на Пасчер-роуд, которая, как Майк и говорил, сейчас называлась Молл-роуд, там была зеленая табличка с этим названием. – Канал все еще здесь?
– Да, – сказал шофер. – Я думаю, он всегда был здесь. Сейчас Молл-роуд была по правую руку от Билла, и, проезжая мимо, он опять ощутил это двойственное чувство. Когда они были маленькими, это место представляло собой длинное поле, заросшее травой с гигантскими раскачивающимися подсолнухами, которые обрамляли северо-восточный край Барренса. К западу чуть вдали от этого поля находился Старый Мыс – там тянулись дома бедняков. Он помнил, как они разрабатывали это поле, стараясь не попасть в погреба чугунолитейного завода Кичнера, который был взорван на Пасху в 1906 году. Это поле было полно реликвий, и они выкапывали их со священным интересом археологов, исследовавших египетские пирамиды: кирпичи, черепки, куски железа с ржавыми болтами, осколками стаканов и бутылок с остатками чего-то такого, что невозможно передать словами, которые издавали запах, сбивающий с ног. Что-то ужасное случилось неподалеку от этого места, около свалки, но он не мог сейчас вспомнить, что именно. Он только помнил имя Патрик Хамболд, что-то связанное с холодильниками. И что-то связанное с птицей, которая преследовала Майка Хэнлона. Что же?..
Он тряхнул головой. Какие-то фрагменты. Какие-то намеки. И все.
Поле тоже исчезло, так же, как и остатки чугунного завода. Билл помнил огромную трубу этого завода. Покрытая черепицей, черная от сажи на последних десяти футах, она лежала в высокой траве, как гигантская курительная трубка. Они забирались на нее и ходили туда-сюда, как канатоходцы, смеясь.
Он опять тряхнул головой, как бы пытаясь избавиться от миража, от этого мола с уродливой коллекцией зданий с надписями и рекламами. Дороги вились от автостоянок в разные стороны. Но мол не исчезал, потому что это был не мираж. Чугунный завод Кичнера исчез, как исчезло и поле, образовавшееся на руинах этого завода. Мол был реальностью, а не воспоминанием. Но почему-то он не верил этому.
– Вот мы и приехали, мистер, – сказал шофер. Он подъехал к стоянке около здания, которое выглядело, как пагода. – Мы немного опоздали, но лучше поздно, чем никогда.
– Вы правы, – сказал Билл. Он дал шоферу пять долларов. – Сдачи не надо.
– Отлично, елки-палки! – воскликнул таксист. – Если вам опять понадобится такси, звоните в нашу контору и спросите Дэйва. Просто назовите мое имя, – Я просто попрошу религиозного парня, – сказал Билл, улыбаясь.
– Всего хорошего, приятель! – сказал Дэйв, смеясь.
– И тебе того же, Дэйв.
Он постоял под легким дождичком, пока такси не скрылось из виду. Он вспомнил, что хотел спросить шофера еще об одном и забыл – возможно нарочно. Он хотел спросить Дэйва, нравится лиему жить в Дерри. Билл Денбро резко повернулся и зашагал к ресторану. Майк Хэнлон был в холле, он сидел в плетеном кресле с широкой спинкой. Он встал, и Билл почувствовал какую-то нереальность происходящего, это прошло через него. Чувство раздвоенности вернулось, но сейчас оно было гораздо резче и неприятнее. Он помнил небольшого роста мальчишку, аккуратного и проворного. А перед ним стоял высокий человек, похожий на скелет, обтянутый кожей. Одежда висела на нем. Морщины на лице были так глубоки, что, казалось, ему уже далеко за сорок, а не тридцать восемь, как было в действительности.
Эти чувства были написаны на его лице, потому что Майк сказал спокойно:
– Я знаю, как я выгляжу. Билл зарделся и сказал:
– Дело не в том, что ты плохо выглядишь, просто я запомнил тебя мальчишкой, вот и все.
– Правда?
– Ты выглядишь немного устало.
– Я и впрямь немного устал, – сказал Майк. Он улыбнулся, и улыбка осветила его лицо. И тогда Билл увидел того мальчишку, которого он знал 27 лет тому назад. Точно так, как старая деревянная больница была залита стеклом и бетоном, так же и мальчишка, которого знал Билл, был облечен в неизбежные аксессуары взрослости. Морщины на лбу, в углах рта, седые волосы на висках. Но, как и старая больница, которая все еще находилась здесь, так и Майк был перед ним – вот он, тот мальчик, которого знал Билл. Майк поднял голову и сказал:
