А когда осознаю услышанное, замолкаю и растерянно перевожу взгляд с поварихи на управляющего.
— Совсем нет? — глухо уточняю.
— На несколько месяцев хватит. — добивает меня Бенедикт. — Но это при условии, что мы продолжим соблюдать такую же экономию, которую ведём уже несколько лет.
Слова управляющего заставляют меня покачнуться, словно почва начинает ускользать из под ног.
Неужели дела в баронстве насталько плохи, что нам придётся жить чуть ли не впроголодь?
— А потом? Что будет с нами по истечении этого срока? Неужели, после смерти барона, у нас не осталось никаких сбережений?
— Возможно, кое какие средства есть, но мне о них неизвестно. Те деньги, что барон выдал мне в этом месяце, ушли на оплату его погребения.
Вот же пакость! Даже те крохи, что у него были, барон умудрился утащить на тот свет. Нужно было скормить его тело бродячим собакам! Хоть что-то бы смогли сэкономить.
Пытаюсь придумать, как нам выйти из этой ситуации, но безуспешно. От потрясения мозг просто вырубился. Кажется, что в голове одна вата.
Понимаю одно: если продолжу питаться так, как готовит кухарка, то я ни то что не наберу прежний вес, да я просто сдохну от голода!
— Поступим там, — говорю спокойно, но твёрдо, так, чтобы ни повариха, ни управляющий не посмели мне возразить. — Запасы продуктов скудны, но они есть. Я не желаю больше видеть у себя в тарелке вот это вот месиво. — указываю на комок из овсянки. — Еда должна быть не только сытна и полезна, но и вкусна. Адель, — поворачиваю голову в сторону поварихи, — впредь я не потерплю отговорок о неимении в замке продуктов. То, что ты готовила ранее есть невозможно. Я прошу тебя, прояви немного фантазии. Добавь в ту же кашу горсточку сухофруктов, щепотку сахара, немного молока и сразу же почувствуешь разницу. — вижу, что с каждым произнесённым мной словом, глаза кухарки округляются, становятся больше.
Видимо, ранее, баронесса мало общалась с прислугой, а уж о её познаниях в кулинарии никто и не ведал. Но меня уже было не остановить. Я должна была донести до кухарки, что в будущем не потерплю её лени.
— Да даже из горстки муки можно сотворить кулинарный шедевр! — продолжаю поучать повариху. — Я надеюсь на тебя. Второй раз повторять не намерена. Не исправишься, прогоню! На этом закончим. Уходите.
— Но, леди Катарина... — Бенедикт пытается что-то сказать, но я перебиваю его.
— Не сейчас, Бенедикт. — устало махаю рукой. — Оставим все разговоры на завтра. Уверена нам ещё многое нужно обсудить, но не сейчас.
— Как вам будет угодно, госпожа. — управляющий склоняет голову в лёгком полу поклоне, затем указывает кухарке на дверь.
Смотря вслед этим двоим, чувствую себя как-то гадко.
Ни за что накричала на повариху. Обвинила её в воровстве. Не дело это.
Пусть я баронесса, а она просто прислуга и между нами огромная социальная разница... Всё же я не хочу потерять свою человечность.
Хочу чтобы не просто боялись, а уважали.
— Адель? — зову повариху.
Женщина резко оборачивается. В её глазах страх.
— Прости меня, Адель. — мягко улыбаюсь. — Прости, что обвинила тебя в воровстве.
И сразу становится легче. Мне приятно наблюдать, как Бенедикт одобрительно качает головой, а женщина испуганно крестится.
— Бог с вами, госпожа! — вскрикивает она. — Вам то каяться, да передо мной! — она возмущается, а я то вижу, что кухарка довольна. — Это вы простите меня. Вот те крест, — она повторно осеняет себя крестом, — исправлюсь! Честно слово исправлюсь!
— Идите уже! — горько смеюсь и махаю на них рукой.
Глава 17
К вечеру в замок доставляют Агнесску.
Она без лишних расшаркиваний входит в комнату и подходит к столу.
Вижу, что повитуха ненашутку взволнована.
— Леди Катарина, не уж то случилось что? — начинает спешно развязывать свой мешок, а затем доставать из него лечебные травы и какие-то мази. — Сильные боли? Или, упаси Бог, снова кровь пошла?
— Нет, Агнесска. — спешу успокоить её. — У меня всё хорошо. Не суетись ты так.
— Тогда что? Зачем так спешно призвали? — повитуха оборачивается. Взгляд её замирает на Софи, которая лежит у меня на руках. — С малышкой беда?
— Тьфу на тебя, Агнесска! — в сердцах выпаливаю я. — Не каркай! Софи здорова... — замолкаю и смотрю на дочь.
А здорова ли? Отмечаю, что последние несколько часов дочка ведёт себя неспокойно. Стоит мне положить её в колыбель, начинает плакать. Да и на руках ведёт себя беспокойно. Всё время куксится и дергает ножками...
— Так а чего позвали? — повитуха недоумённо сверлит меня взглядом.
— Понимаешь, Агнесска, — начинаю ей объяснять, — из-за смерти барона у меня появилось много новых забот. Замку нужна хозяйка, да и баронством нужно управлять. — вижу, как повитуха понимающе качает головой и продолжаю, — А я даже не могу выйти из комнаты! Я боюсь доверить Софию кому-то из горничных. У них нет того опыта, в обращении с младенцами, какой есть у тебя. Поэтому прошу тебя, Агнесска, не откажи, стань няней для моей дочери! Хотя бы на первое время! — складываю ладони домиком и с надеждой смотрю на повитуху.
Женщина удивлённо вскидывает брови, затем ухмыляется.
— А чего это я должна отказать? — довольно улыбается, — Кто же откажется задарма пережить зиму в тепле? Дрова нынче почти не укупишь, а здесь я буду в тепле, да сыта! К тому же рожениц сейчас под моим наблюдением нет. А значит и денег нет.
— Я буду платить тебе! — выпаливаю не подумав, а потом вспоминаю, что дела в замке обстоят не важно и добавляю, — Правда немного, но буду. — надеюсь у управляющего найдётся ещё пару монет, чтобы оплатить работу Агнесски.
