сделал движение и сказал: «Изменяйтесь». В тот же миг его ноги стали
железными.
Пока послушник отсчитал тридцать ударов, наступил полдень.
– Ну что ж, а теперь следует наказать Сюань-цзана за то, что он
распустил своих разнузданных и упрямых учеников и тем самым
нарушил заповедь религии, – сказал праведник.
Послушник хотел уже взяться за дело, но Сунь У-кун снова
вмешался.
– Учитель, вы опять делаете ошибку, – сказал он. – Наш учитель
понятия не имел о том, что я украл плоды. Он сидел в это время в зале
и беседовал с вашими послушниками. Так что во всем виноваты мы, нас и наказывайте.
– Эта подлая обезьяна хотя и коварна, – сказал праведник, – но все
же понимает, что надо почитать старших. Ну что ж, всыпь ей еще.
Послушник снова отсчитал тридцать ударов. И когда после этого
Сунь У-кун посмотрел на свои ноги, они блестели, как зеркало. Но
никакой боли он не испытывал. Между тем близился вечер.
– Опустите пока плетку в воду. – сказал праведник. – Подождем
утра и тогда продолжим наказание.
Поужинав, все ушли на покой, однако распространяться об этом
мы больше не будем.
Сюань-цзан очень горевал по поводу всего случившегося, и по
лицу у него текли слезы.
– Мало того, что вы натворили, – выговаривал он своим
ученикам, – так и меня еще впутали в это дело и мне приходится
отвечать за вас. Как же можно все это вынести?
– Не ругайте нас, учитель, – стал просить Сунь У-кун. – Ведь не
вас били, а меня, о чем же вам печалиться?
– Хоть меня и не били, – продолжал Сюань-цзан, – зато привязали
и мне больно.
– Но ведь мы тоже привязаны, – сказал Ша-сэн.
– Ладно, перестаньте шуметь! – сказал Сунь У-кун. – Скоро
тронемся в путь.
– Дорогой брат. Опять ты что-то затеваешь, – сказал Чжу Ба-цзе, –
и все без толку. Веревки, которыми связали нас, конопляные, для
крепости намочены в воде. Это, пожалуй, куда хуже, чем сидеть
запертыми в храме. Тогда ты хоть мог посредством волшебства
открыть ворота, и мы свободно прошли.
– Не хвастаясь, скажу вам, – отвечал на это Сунь У-кун, – что будь
это не конопляные веревки, скрученные втрое и намоченные в воде, а
канаты толщиной в чашку, сделанные из коры кокосовой пальмы, освободиться от них было бы для меня сущим пустяком.
