Пенькой простою подпоясан,
Из хвоста оленя в руках мухобойка,
В барабан деревянный ударяет легонько,
На ногах башмаки из соломы,
Голова платком обмотана скромным,
Рукавами встречный ветер играет,
Шагает он, песенку о луне напевая… [218]
Подойдя прямо к дереву, под которым отдыхал Сюань-цзан, он
громким голосом обратился к нему:
– Учитель! Скромный монах приветствует вас!
Сюань-цзан поспешил ответить на приветствие почтительным
поклоном и сказал:
– Простите, пожалуйста, мою неучтивость!
– Откуда путь держите, учитель? – спросил праведник: – И
почему сидите здесь, у дороги?
– Я послан великим китайским императором Танов в Индию за
священными книгами, – отвечал ему Сюань-цзан. – И вот, утомившись, решил немного отдохнуть.
– Ах, вот как! – с притворным удивлением воскликнул праведник:
– Раз вы едете из Китая, то, верно, побывали на той горе, где живу я?
– Не знаю, на какой горе находится ваша уважаемая обитель, –
сказал Сюань-цзан.
– Я обитаю в монастыре Учжуангуань, на горе Ваньшоушань.
Сунь У-кун, слышавший все это, решил на всякий случай
вступить в разговор.
– Нет, нет, мы там не были. Мы проехали верхней дорогой, –
сказал он.
– Я тебе покажу, низкая обезьяна! – смеясь сказал праведник, тыча
пальцем в Сунь У-куна. – Кого же это ты вздумал обманывать? Ведь
это ты повалил дерево жизни. Вы шли всю ночь, но, как видишь, недалеко ушли. Для чего же ты отпираешься? Мы все равно не
отпустим вас. Ты должен вернуть нам дерево.
Услышав это, Сунь У-кун рассвирепел. Схватив свой посох, он
размахнулся и хотел ударить праведника по голове. Однако тот
уклонился от удара и на облаке вознесся в небо. Сунь У-кун тоже
вскочил на облако и бросился за ним вдогонку. В воздухе праведник
принял свой настоящий вид.
Сунь У-кун размахивал своим посохом во все стороны. Праведник
же, поворачивая свою мухобойку то вправо, то влево, отражал удары и, наконец, пустил в ход волшебство. Он раскрыл свой рукав навстречу
ветру, взмахнул им, и в тот же миг все четыре паломника, вместе с
конем, оказались в рукаве.
– Дело дрянь! – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Мы ведь попали в суму.
