— Дорогой, подожди! Дорогой, я тебе не изменяла. Ты все не так понял!
Люди и нелюди вокруг смотрели на нас, но уже совсем по-другой причине.
— Да что вы себе позволяете?! — закричал окончательно взбешенный Бирн. — Я вас поджарю на вертеле, как в шестнадцатом веке!
— Вас в шестнадцатом веке бы тоже поджарили, — не осталась я долгу я.
— Мисс Уилан, я предупреждаю вас в последний раз. Если вы сегодня же не съедете в общежитие…
— Вы что? — усмехнулась я. — Пожалуетесь самой Хильде? Меня воспитали феи, господин Бирн, а вы знаете, какой это воинственный народ. Я не отступлю, даже если на кону будет моя жизнь. Я вычислила вас и в кратчайшие сроки нашла работу в Саллеме, чтобы вы помогли мне с антирринумом. И если вы до сих пор думаете, что можете вот так просто меня выгнать или избавиться от меня, то ошибаетесь. Ястанупиявкой на вашей шее. И меня вам так просто не отодрать!
Я не заметила, что в порыве своей речи снова подошла слишком близко, но было поздно. Мы оба тяжело дышали, и я невольно подумала о вчерашнем вечере. Меня тянуло к этому мужчине будто магнитом, и я этому была не рада.
Ах, если бы мы встретились при других обстоятельствах, возможно, он бы мне даже понравился. Я бы вздыхала о нем по ночам и как бы невзначай проходила мимо оранжереи, чтобы полюбоваться тем, как он работает с растениями. Нет ничего сексуальнее, чем мужчина и физический труд, право слово.
— Ну что ж, мисс Уилан, — Бирн отчеканил каждое слово. — Тогда готовьтесь к войне.
В последний раз я была в этом кабинете, когда сама была еще студенткой. И с тех пор здесь мало что изменилось: те же скамьи с партами из темного дерева, узкие и высокие окна, через которые в аудиторию проникало много света. Я не стала снимать со стен плакаты профессора Тулли. Они напоминали мне о ней и о том, как в этих самых стенах я полюбила классическую литературу.
Помимо всего прочего, профессор еще и неплохо рисовала, поэтому с плакатов на меня смотрели Эдвард Изон, Константина Хэмптон и другие именитые личности. Кто-то из них был жив, кто-то давно отошел в мир иной, но всех их объединяло одно: из-под их пера вышли шедевры так называемой новой школы. Это им мы обязаны той литературе, которая есть у нас сегодня.
Я расправила складки на юбке и поправила воротничок, а затем встала за кафедру, готовая встречать студентов. В Кримшене я преподавала в маленьком публичном университете филологии и не была привычна к таким большим аудиториям.
Прозвенел звонок, и я застыла в ожидании.
Минута, две, три… Часы на стене в задней части класса мерно отбивали секунды, и движение стрелки сопровождалось ударами моего сердца. Никого. Неужели какие-то проблемы с расписанием?
В тот момент, когда я уже собиралась телеграфировать Бобби, зашел первый студент.
— Здрасть.
Молодой человек, одетый во все черное, что-то шумно жевал и совершенно этого не стеснялся. Он швырнул свою сумку на предпоследнюю парту и вальяжно расположился на скамье, облокотившись о ряд выше.
— Господин?.. — спросила я, надеясь, что звучу достаточно уверенно.
— Ирвин Хант.
— А где?..
— Профе, это же пятый курс, — объяснял он мне таким тоном, будто я была непроходимой тупицей. — Никому нафиг не сдался ваш предмет.
Я моментально вскипела от такой наглости, но сдержалась от эмоционального ответа. Взяла подготовленные конспекты и постучала ими по столу, чтобы выровнять края.
— Мистер Хант, позвольте узнать, почему вы считаете, что студентам на выпускном курсе не нужна литература? — Я была искренне озадачена и вместе с тем чувствовала унижение.
— Архитекторам? На кой она вообще? — пожал плечами Ирвин. — А вы точно профе? Что-то уж больно молоденькая.
Я сжала кулаки, но, к счастью, за кафедрой этого было не видно.
— У меня достаточная квалификация, — сухо ответила я. — И подобные вопросы не уместны на занятии.
— А оно будет? — всполошился Ирвин. — Нам говорили, профессор Тулли почти всем непрофильникам сразу ставит зачет, если принесем реферат на свободную тему.
— Я веду занятия по-другому. — Я выпрямилась еще сильнее, открыто глядя студенту в глаза. — И хорошо, что вы пришли, потому что все ваши однокурсники получат неудовлетворительные оценки за сегодняшнюю лекцию.
— Но… — Было видно, как спесь постепенно сходит с Ирвина Ханта.
— И никаких но. Можете передать своим друзьям, что подобного отношения к своему предмету я не потерплю. Неважно — профильный он или не профильный, вам его зачем-то включили в программу, так что будьте добры учиться.
— Наш поток не успел пройти железную литру на первом курсе в плане общих предметов. Часть группы готовилась к соревнованиям по инвизиболу, поэтому решили перенести.
— На пятый курс? — удивилась я.
— Видимо, по-другому было никак. — Ирвин сложил руки на груди.
— Вы… вы можете как-то связаться с остальными?
— Без проблем. Вообще меня отправили на разведку — посмотреть на новую преподавательницу. Так бы вообще никто не пришел.
В свои годы я никогда не пропускала занятий профессора Тулли, но, видимо, на непрофильных специальностях студенты относятся к литературе иначе.
Ирвин встал со своего места, подошел к окну и что-то прошептал. Часть стекла в раме исчезла, и Хант высунулся в образовавшееся отверстие.
— Ребя-я-ят! — крикнул он. Кто-то во внутреннем дворе ответил на его зов. — Давайте живо сюда! Иначе профе с вас шкуру сдерет!
Спустя пять минут все ряды в аудитории были заполнены. Я понимала, что это еще не победа, и мне придется доказать этим уже достаточно взрослым студентам свой авторитет. Но это было уже что-то.
— Спасибо, Ирвин, — кивнула я студенту, когда наконец наступила тишина. — Как вы, возможно, уже знаете, меня зовут Шейла Уилан. Я преподаю литературу железного периода и понимаю, что вам сейчас, возможно, это не очень интересно. Поэтому, — я отложила стопку бумаг в сторону и защелкнула замочек папки, — предлагаю немного иной подход. Мы с вами находимся в графстве Дорсет. Это родина десятков знаменитых поэтов и писателей. Каждое из наших занятий будет выездным и проходить по субботам в первой половине дня.
