Оставалось лишь придумать, как это сделать.

Через неделю я почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы выйти на улицу, хотя мне по-прежнему не хотелось никого видеть.

Целыми днями я читала, или тренировалась в метании ножа. Он как будто прилипал к ладони, ложась в нее так точно, как будто был изготовлен под мою кисть. И рукоять его и лезвие были черными, впитывающим в себя свет.

Вылетал он из руки стремительно, подчиняясь как будто не силе броска, а направлению мысли. Все это завораживало меня, как и то, что он казалось нашептывал мне, когда я достаточно долго держала его в руках.

Пока у меня не было сил, находиться в шатре было просто, но чем дальше, тем навязчивее становилась картина, всплывающая в моей голове, стоило мне закрыть глаза. И я уже готова была заниматься чем угодно, лишь бы не видеть крохотную новорожденную черноволосую девочку с огромными голубыми глазами.

Почему бабушка сказала, «Ее больше нет с нами, Дара!»

Что кроется за тем, что она обратилась ко мне внешним именем? Смерть дочери не затрагивает мою сущность? Почему я не чувствую боль утраты? Внутри лишь тоска, рвущая сердце. Может быть я просто схожу с ума, выдумывая себе то, чего нет?

Стоило же мне заснуть, как я начинала слышать голоса, стоны, эхо каменных мостовых. Я прикладывала руку к камню и слышала дыхание Черного города.

Приходил отец. Постоял, обнимая меня,

— У тебя будут еще другие дети, Дара!

Я вырвалась и ушла в шатер.

Бабушка продолжала поить меня отварами и лечить заговорами. Я никому не верила. Даже если бы мне показали могилу, — не поверила бы все равно. Разговаривать я ни с кем не хотела, общаясь лишь с Лохемом, который ходил за мной попятам.

Обмануть его никогда не получалось. Стоило мне выйти из шатра, как он тут же пристраивался следом.

Я в кузницу к Краю, — и он в кузницу. Я к источнику, — и он тут же.

— А тебе, что здесь нужно, Лохем, или ты боишься, что я утоплюсь в колодце?

— Просто решил составить тебе компанию, сестренка! Я единственный, кого ты не гонишь, — это было правдой. Лишь его голубые глаза казались мне честными. Глаза убийцы. Я видела, как он перерезал горло Колдуну. Но он хотя бы не прячется за всеми этими лживыми словами.

Наступил день, когда пребывание мое в племени стало настолько тягостным, что я решила сбежать. Нужно было лишь подгадать, когда Лохем вновь отправится на поиски Дарина. Он уезжал практически ежедневно, если только не был в карауле- то один, то со своим отрядом, и прочесывал окрестности без отдыха, хотя и безрезультатно. Лойд вместе со своей женой и их малышкой тоже куда-то исчезли. Но это было к лучшему. Не знаю, как я бы выдержала сейчас детский смех.

Ночью стан покинуть было нельзя. Утром, на виду у всех, — тем более. Глаза отводить, как Рам, — я не умела. Пришлось ждать времени смены караулов на рассвете.

Просыпались мы рано. После утренней молитвы все разом приходило в движение. Пришлось собраться заранее.

В последний предрассветный час я выскользнула из шатра и спряталась за камнем недалеко от выхода. Над станом плыла молитва благодарности Вождя за то, что племя благополучно пережило ночь, никто не умер и не пострадал. Все. Можно идти. Защита убрана. Я шагнула за пределы стана. Хорошо, что сегодня туман. Оказывается, ночью в пустыне шел дождь. Внутри мы этого не чувствовали, накрытые Благодатью.

Предрассветная мгла рассеивалась. Вот и дорога. И тут же, из тумана раздались фырканье коня и голос Лохема.

— Дара, это ты?

Я бросилась обратно. Как он мог узнать, что я выйду сюда? Сердце

заколотилось в груди.

— Дара, остановись. Я не враг тебе.

Пришлось остановиться.

Лохем подъехал ближе,

— Ты собралась туда, куда я думаю?

Я подняла голову, глядя на него в упор,

— Пусти меня, брат. Ты не сможешь меня удержать.

— Я не враг тебе, — повторил мужчина, — Я твой защитник. Но зачем сбегать вот так, в темноте, как будто ты совершаешь что-то постыдное? Почему не попрощаться со всеми, как положено?

— Я должна уйти, Лохем. И мне не с кем прощаться.

— Жаль, что ты уходишь в таком настроении, Дара. Но если твой настрой действительно такой категоричный, то я сам отвезу тебя. Только пообещай, что когда у тебя ничего не выйдет, то мы вернемся.

— Что не выйдет? — спросила я все еще не веря, что брат обо всем догадался.

— Не смотри на меня так! Я там был сто раз. Города нет.

— Что значит, — нет?

— Залезай, сама все увидишь, — и брат подхватил меня, наклоняясь, и усаживая впереди себя.

— Держись крепче, сестренка, — и он пришпорил коня.

Я стояла посреди пустыни перед двумя валунами. Сзади на коне гарцевал воин.

— Ты уверен, что вход в Город находился здесь, Лохем?

— Да, эти два камня лежали по обе стороны от ворот.

Я обошла их вокруг, постучала по одному камню, попинала другой. За спиной хмыкнул брат.

— Хочешь, я слезу с коня, и мы вместе его попинаем?

— Нет. Хочу, чтобы ты отъехал подальше.

— Боишься, что я помешаю тебе?

— Боюсь, что вообще не разрешишь.

— Дара, мне нечего разрешать. Города нет!

Я обернулась, — Сто шагов. И не оборачивайся!

— Ладно, но потом возвращаемся в стан. Договорились? — и поехал, не дожидаясь ответа.

Я достала нож, посмотрела за спину на первый луч солнца.