– Бенсон трусит. Отказывается с ними оставаться.
– Хочет уйти?
– Говорит, либо он, либо Конноли. Не могу его винить. Фредди никогда не простит мне его уход.
– Бэбс, ты хлюпаешь носом.
– И кто бы не хлюпал на моем месте! – воскликнула Барбара, вытаскивая платок и плача теперь уже в открытую. – Скажи, кто?
– Не будь дурой, – сказал Бэзил, переходя, как это часто бывало в их с Барбарой разговорах, на школьный жаргон. – Я все устрою.
– Бахвал. Сам дурак. Дурак в квадрате.
– Дурак в квадрате и с нашлепкой на носу.
– Милый Бэзил, как чудесно, что ты вернулся. Я уверена, что, если кто-то может все устроить, так это ты.
– Фредди бы не смог, правда?
– Фредди нет дома.
– Я умнее Фредди. Бэбс, скажи, что я умнее Фредди.
– Я умнее Фредди. Один-ноль.
– Бэбс, скажи, что меня ты любишь больше, чем Фредди.
– Меня ты любишь больше, чем Фредди. Два-ноль.
– Скажи: я, Барбара, люблю тебя, Бэзил, больше, чем Фредди.
– Нет. Это не так. Зараза, ты мне больно делаешь!
– Скажи!
– Бэзил, прекрати сейчас же или я позову мисс Пенфилд!
Они вернулись на двадцать лет вспять, к школьным своим годам: «Мисс Пенфилд! Мисс Пенфилд! Бэзил меня за волосы дергает!»
Брат с сестрой возились на диване. Внезапно раздался голос: «Эй, миссис… – Это была Дорис. – Миссис…»
Барбара вскочила растрепанная, запыхавшаяся:
– В чем дело, Дорис?
– Марлин опять тошнит.
– О боже… Сейчас иду. Беги.
Дорис бросила на Бэзила томный взгляд.
– Проказничаете, а? – поинтересовалась она. – Я люблю проказничать.
– Беги, Дорис. Простудишься.
– Мне не холодно. Подергай меня за волосы, мистер, если хочется.
– Не скажу, что мечтал об этом.
– А я скажу. Я много о чем мечтаю. Давайте, мистер, потяните. И посильнее. Я не против. – Она склонила к Бэзилу коротко стриженную голову и тут же с хихиканьем выбежала из комнаты.
– Вот видишь, – сказала Барбара. – Проблемный ребенок.
Убрав за Марлин ее рвоту, Барбара вернулась, чтобы попрощаться на ночь.
– Я пока еще не стану ложиться, над книгой поработаю.
– Ладно, милый. Спокойной ночи.
Перегнувшись через спинку дивана, она поцеловала Бэзила в макушку.
– Больше не хлюпаешь?
– Нет, не хлюпаю.
Он поднял на нее глаза и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Улыбнулась такой же улыбкой. Оба видели себя отраженными в глазах друг друга. Никто не сравнится с Бэзилом, думала Барбара, глядя на свое отражение, никто, когда он такой.
Глава 2
Наутро к Бэзилу зашел Бенсон, оставшийся в доме, с тех пор как Фредди «слегка втянул рожки», единственным слугой мужского пола. (Своего лакея Фредди взял с собой в отряд йоменских добровольцев и содержал его теперь на более экономном уровне за счет короны.) Глядя из постели, как слуга раскладывает его одежду, Бэзил размышлял о некой небольшой сумме, которую он оставался должен Бенсону с предыдущего своего визита.
