– Бородач велел вам вот это передать, – сказала Дорис.
Внутри конверта оказался только чек без какой-либо записки. Проводить детей Харкнессы не вышли.
– Я так рада видеть вас снова, мистер, – сказала Дорис.
– Запрыгивай, – велел Бэзил.
– Можно я спереди сяду, рядом с вами?
– Да, давай лезь.
– Правда? Вы не шутите?
– Давай же, холодно. – Дорис уселась рядом. – Ты здесь постольку-поскольку.
– Как это?
– Тебе позволено здесь сидеть, пока ты хорошо себя ведешь. И пока Мики с Марлин тоже хорошо себя ведут. Поняла?
– Слыхали, огольцы? – бросила Дорис с внезапной властностью в голосе: – Ведите себя как следует, а не то задницы начищу. Они будут как шелковые, мистер, если я им велю.
Дети были как шелковые.
– Дорис, я оценил игру, которую ты затеяла, заставляя детей безобразничать, а теперь давай поиграем по моим правилам. Когда мы приедем в дом, где я живу, вы будете вести себя как положено. Постоянно. Ясно? Я буду время от времени поселять вас то в одном месте, то в другом. Там вы сможете иногда расслабиться и вести себя как вам нравится, но только с моего разрешения. Поняла?
– О’кей, дружище. Угостите папиросочкой.
– Ты начинаешь мне нравиться, Дорис…
– Я люблю вас, – заявила Дорис с непередаваемой нежностью в голосе. Откинувшись на спинку кресла, она выдохнула облако дыма, застилавшего торжественно-серьезные лица младших детей. – Люблю больше всех, кого я знаю.
– Неделя у Харкнессов, кажется, оказала на этих детей потрясающее воздействие, – заметила Барбара вечером после ужина. – Я не могу это объяснить.
– Мистер Харкнесс говорил об imponderabilia их имения. Может, причина в этом.
– Ты что-то задумал, Бэзил. Хотелось бы знать, что.
Бэзил обратил к ней взгляд своих глаз, таких же голубых и невинных, как у нее. В них не было и намека на какую-либо шалость.
– Это просто мой вклад в будущую победу, – сказал он.
– Скользкий змей!
– Вовсе нет.
– Гад ползучий!
Они вновь вернулись в классную комнату, в мир, где когда-то играли в пиратов.
– Хитрюга-обезьянка, – ласково проговорила Барбара.
Глава 5
Смотр начинался в восемь пятнадцать утра. Сразу же после его окончания людей распустили, пока в ротной канцелярии разбирались с рапортами, решали, что делать с мелкими нарушениями, обсуждали список штрафников и готовили докладную начальству, вписывая в нее имена.
– Рядовой Таттон по рассеянности потерял противогаз стоимостью восемнадцать с половиной шиллингов.
Рядовой пустился в невнятные объяснения, рассказывая о том, что забыл противогаз в войсковой лавке и, вернувшись за ним через десять минут, не нашел его на месте.
– Случай будет передан на рассмотрение командованию. – Капитан Мейфилд не имел права самолично назначать денежные штрафы. – Итак, на рассмотрение командованию. Кругом. Я не давал команды отдавать честь, а сказал «кругом». Шагом марш. Живо!
Капитан Мейфилд обратился к лежащим на столе рапортам.
– Кандидаты в школу прапорщиков, – доложил старшина.
– Кого же мы тут имеем? Нулевой результат командованием не приветствуется.
– Есть Броуди, сэр.
Броуди был хилый адвокат последнего призыва.
– Сказать по правде, старшина, я не очень вижу в Броуди офицера.
– Со службой у него не все ладно, сэр, но образование куда лучше, чем у прочих.
– Что ж, запишите его, пусть учится дальше. Насчет сержанта Гарриса что скажете?
– Не подходит, сэр.
– Он отличный парень, очень дисциплинирован, знает своих подчиненных как облупленных. За ним ребята пойдут в огонь и в воду.
