– Наверно, я должен был сразу сказать. Я ответственный за размещение эвакуированных. Там, снаружи, в моей машине трое детей.
Это было блестяще. Война, начатая с ошеломительного удара, мастерски произведенного Бэзилом. Лучшего на его памяти и не бывало.
После первого звенящего молчания в реакции Харкнессов наметились три стадии – негодующее обращение к разуму и справедливости, затем смиренная мольба о пощаде, затем ледяное и полное достоинства принятие неизбежного.
Стадия первая:
– Я позвоню миссис Сотхил… Я обращусь к властям графства… Я напишу в Министерство образования и лорду-наместнику… Это просто смешно. Найдутся сотни домовладельцев, которые с радостью приняли бы этих детей.
– Не этих детей, – заметил Бэзил. – А, кроме того, мы стоим на страже демократических принципов. Если богатые станут уходить от возложенной на них ответственности, это будет выглядеть некрасиво.
– Богатые… Только необходимость как-то сводить концы с концами заставляет нас брать квартирантов…
– А потом, место это совершенно не подходит детям. Они могут упасть в ручей и утонуть… Ближайшая школа – в четырех милях…
Стадия вторая:
– Мы уже немолоды. После долгого пребывания на Востоке английскую зиму переносить нелегко. Любая дополнительная нагрузка…
– Мистер Сил, вы собственными глазами видели наш милый старый дом, вы поняли, какой образ жизни мы ведем. Разве вы не ощутили наличия здесь чего-то редкостного, драгоценного, что так легко разрушить.
– Это как раз то влияние, которое и необходимо детям, – весело возразил Бэзил. – В настоящий момент они остро нуждаются в культуре.
Стадия третья:
Враждебность, холодная, как заснеженный холм, возвышавшийся над деревней. Бэзил провел Конноли по плитняку дорожки к яблочно-зеленой двери и ввел в пахнувший торфяным дымом и тушеным мясом коридор.
– Боюсь, что вещей у них нет, – сказал он. – Это Дорис, это Мики, а это… это малышка Марлин. Думаю, через день-два вы будете удивляться, как раньше могли обходиться без этих детишек. В нашей работе мы сплошь и рядом сталкиваемся с подобной ситуацией: люди, поначалу непривычные к общению с детьми, желали взять их насовсем. До свидания, дети, удачи вам и всего хорошего. До свидания, миссис Харкнесс. Мы будем навещать вас время от времени, чтоб проверить, все ли в порядке.
И Бэзил покатил обратно по пустынным дорогам, и теплое чувство в груди бросало вызов начавшейся метели.
Ночью навалило снега, связь прервалась, дорога в Норт-Граплинг сделалась непролазной, на восемь дней Старая Мельница оказалась отрезанной от современного мира не только духовно, как ранее, но и физически.
Глава 4
После завтрака Барбара и Бэзил засели в оранжерее. Дым от сигары Бэзила, поднявшись до уровня груди, висел во влажном воздухе синим неподвижным облачком, застывшим между плиточным полом и экзотической зеленью наверху. Бэзил читал сестре вслух.
– Это все о службе снабжения, – сказал он, откладывая последний лист рукописи. За прошедшую неделю книга его значительно продвинулась.
Барбара проснулась так плавно, словно и не спала вовсе.
– Очень хорошо, – похвалила она. – Первоклассная работа.
– Это должно их встряхнуть, – сказал Бэзил.
– Очень может быть, – отозвалась Барбара, на которую услышанное произвело обратное действие. И без всякой связи с предыдущим добавила: – Я слышала, дорогу в Норт-Граплинг утром расчистили.
– Снегопад этот был провиденциальным. Он заставил Конноли и Харкнессов притереться друг к другу. Не будь его и, как мне кажется, либо одна, либо другая сторона могла бы отчаяться.
– Рискну предположить, что вскоре мы получим известие от Харкнессов.
И в это мгновение, как в кино, в дверях возник Бенсон, объявивший, что в гостиной находится мистер Харкнесс.
– Придется мне к нему выйти, – сказала Барбара.
– Ни в коем случае, – сказал Бэзил. – Эта работа – мой вклад в победу. И вслед за Бенсоном он проследовал в дом.
Он ожидал увидеть изменения в облике мистера Харкнесса, но не думал, что они будут столь разительными. Мужчину трудно было узнать. Казалось, что твердая корка тропической респектабельности, спрятанная под всей этой пестрой домотканностью, рассыпалась в пух и прах – и вид у мужчины был теперь жалок. Одет он был так же, и если бородка его выглядела взъерошенной, то, видимо, это была лишь игра воображения, воспламененного тем, как затравленно он озирался вокруг.
В одном из путешествий Бэзилу случилось посетить тюрьму в Иордании, где практиковалась изощренная система наказаний. Учреждение это совмещало в себе функции тюрьмы и сумасшедшего дома. Одним из умалишенных был старик-араб, прославившийся как особо буйный. Усмирить его могло лишь одно средство – направленный на него немигающий человеческий взгляд. Но стоило моргнуть – и он на тебя кидался.
Непокорных арестантов отправляли к нему в камеру и запирали в ней на срок до двух суток, в зависимости от тяжести преступления. День и ночь сумасшедший стерег провинившегося из своего угла, пригвожденный к месту и зачарованный его упорным взглядом. На помощь сумасшедшему приходил полдневный зной – под влиянием жары даже у самого осторожного начинали слипаться веки, и едва это происходило, сумасшедший в ту же секунду прыжком набрасывался на свою жертву и вцеплялся в нее ногтями и зубами. Бэзил видел одного здоровенного арестанта после подобного, длившегося два дня наказания.
Что-то во взгляде мистера Харкнесса заставило его ясно вспомнить эту сцену.
– К сожалению, сестры моей нет дома, – сказал Бэзил.
Остаток надежды, если он еще теплился в душе мистера Харкнесса, мгновенно испарился, когда он увидел перед собой своего врага.
– Вы брат миссис Сотхил?
– Да, считается, что мы очень похожи. Я помогаю ей здесь в отсутствие ее супруга. Могу я чем-нибудь помочь вам?
– Нет, – отрывисто произнес посетитель. – Нет. Неважно. Я рассчитывал повидать миссис Сотхил. Когда она вернется?
– Трудно сказать, – ответил Бэзил. – Сроки бывают самые неопределенные. Иногда отлучка длится месяцами. На этот раз она перепоручила все дела мне. Вы хотели ее видеть по поводу эвакуированных? Сестра была так рада известию, что они хорошо устроены. Она смогла уехать с чистой совестью. Ведь семейство это вызывало у нее, если можно так выразиться, особое беспокойство.
Мистер Харкнесс без приглашения опустился на стул. Он сидел на позолоченном стуле в уютной светлой маленькой гостиной как мрачная тень из преисподней. Казалось, у него пропало всякое желание двигаться и говорить.
– Миссис Харкнесс здорова? – любезно осведомился Бэзил.
