Но девушка уже закрыла за собой дверь в ванную. Девица Кейли, стоя, вытирала нос тыльной стороной ладони, пока его дядя не протянул ей носовой платок.
– Извините, – сказала она, сморкаясь, вернее, шмыгая носом. – Но ей не следовало подталкивать меня к этому.
– Не следовало предоставлять ей такую возможность, – сказал его дядя. – Насколько я понимаю, вы все это время сидели в машине. Она заехала за вами домой и привезла сюда.
Девица Кейли высморкалась.
– Да, сэр.
– В таком случае домой ее придется отвезти тебе, – сказал ему дядя, не оборачиваясь. – Им вместе…
Но девица Кейли уже взяла себя в руки. Она громко высморкалась, вытерла нос и уже протянула было платок дяде, как вдруг замерла с безвольно опустившейся рукой.
– Мы уйдем вместе, – сказала она. – Я ее не боюсь. Даже если она меня довезет только до ворот, все равно до дома мне не больше двух миль.
– Ладно, – сказал его дядя. – Держите. – Он протянул ей кольцо. Это был крупный бриллиант. С ним ничего не случилось. Девица Кейли едва взглянула на него.
– Не нужно оно мне, – сказала она.
– Мне тоже, – сказал его дядя. – Но приличия требуют, чтобы вы вернули его самолично.
Ну кольцо она взяла, а тут вернулась девица Харрис, и девица Кейли, все еще не выпуская из рук носового платка, пошла вымыть лицо. Девица Харрис вполне привела себя в порядок, царапину на щеке прикрывала свежая полоска мази; теперь в руках у нее была платиновая коробочка, только не портсигар, а пудреница или что-то в этом роде. Ни на одного из них она не обратила внимания – смотрелась в зеркало, вделанное в пудреницу, заканчивая свою косметику.
– Наверное, мне следует извиниться, – сказала она, – но ведь, насколько я понимаю, юристам постоянно приходится сталкиваться в своем деле с подобными вещами.
– Кровопролития мы стараемся избегать, – сказал его дядя.
– Кровопролития, – повторила она. Теперь она забыла и про свое лицо, и про платиновую пудреницу, и куда-то испарились разом и легкость, и жесткость, и, когда она взглянула на его дядю, в глазах ее снова застыли страх и ужас; и тут он понял: что бы там ее брат ни сделал, или ни сделает, или может сделать, у нее, по крайней мере, на сей счет сомнений не было.
– Вы должны что-то предпринять, – сказала она. – Обязаны. Если бы мне было хоть куда-то еще пойти, я бы не стала вас беспокоить. Но я…
– Вы сказали, что он заключил с вами соглашение, по которому ничего не предпримет в течение двадцати четырех часов, – перебил ее дядя. – Как вы думаете, сдержит он слово или поступит как вы – тоже попытается сделать что-то за вашей спиной?
– Не знаю, – сказала она. – Если бы вы могли просто посадить его под замок, пока я…
– Но я не могу, как не могу и устроить так, чтобы того, другого, депортировали еще до завтрака. Кстати, почему бы вам самой его не депортировать? Вы ведь сказали, что…
Теперь к страху в выражение ее лица добавилось отчаяние.
– Не могу. Я пробовала. Может, мать и вправду лучше меня. Я даже пыталась поговорить с ним. Но он вроде вас – тоже не верит, что Макс опасен. Говорит, что бежать от него – это все равно что от ребенка убегать.
– Именно так это и будет выглядеть, – подтвердил его дядя. – И именно поэтому.
– Что – именно поэтому?
– Ничего, – сказал его дядя. И отвернулся от нее, не смотрел ни на кого и, как ему казалось, ни на что, просто стоял и потирал подушечкой большого пальца чашечку своей трубки с мундштуком из кукурузного початка. Она прервала молчание:
– Можно мне еще одну сигарету?
– Почему бы нет? – сказал его дядя. Она взяла сигарету из ящичка, и на этот раз поднес ей спичку он, шагнув мимо дяди к курительному столику и старясь не задеть разбросанные по полу шахматные фигуры; в этот момент в комнату вошла девица Кейли и, тоже ни на кого не глядя, сказала:
– Я оставила его на подзеркальнике.
– Оставила что? – спросил дядя.
– Носовой платок, – пояснила девица Кейли. – Я застирала его.
– Ага, – проговорил его дядя, а девица Харрис сказала:
– Просто говорить с ним – тоже бесполезное дело. Вы ведь сами уже пытались.
– Не припоминаю, – возразил его дядя. – Не помню, чтобы говорил кто-то еще, кроме него. Но вообще насчет разговора вы правы. Подозреваю, что вся эта история началась, потому что кто-то слишком много разговаривал.
Но она даже не слушала:
– И здесь мы больше ничего о нем не услышим. Вам достаточно только сходить туда…
– Доброй ночи, – сказал его дядя.
Но она по-прежнему ничего не слушала:
– …утром, еще до того, как он встанет и уйдет куда-нибудь. Я позвоню вам утром и скажу, в какое время прийти лучше всего…
– Доброй ночи, – повторил его дядя.
После чего они удалились: через гостиную, разумеется, не потрудившись закрыть дверь; то есть это девица Харрис не потрудилась, а вот девица Кейли, когда он подошел, чтобы прикрыть дверь, повернулась и уже было захлопнула ее, но увидела, что он уже рядом. Но когда он взялся за ручку, дядя остановил его: «Погоди», – и он так и остался стоять, не выпуская дверной ручки, и они услышали громкий цокот каблуков сначала в передней, а потом, судя по всему, на пороге входной двери.
– Что ж, так мы и в тот раз подумали, – сказал его дядя. – Сходи посмотри.
