От его прямоты у нее запульсировало сердце. Тесси делает глоток игристого вина, чтобы охладиться.
— Однажды, когда мы были молоды, мы гуляли после работы, напились пива. Мы были голодны. Было уже поздно, полночь, все в Чинуке было закрыто, поэтому я вернулся на кухню и приготовил все, что мог, из трав для коктейлей и остатков еды, которые были у нас в холодильнике. Мне было двадцать, может быть, двадцать один. Еда была вкусной, и меня словно озарило. Работа, на которой я мог каждый день проводить время со своим лучшим другом и пробовать что-то новое на кухне, казалась идеальной. Я не воспринимал себя слишком серьезно. К тому же мне не нужно было ни с кем разговаривать, если я этого не хотел.
Соломон отпивает глоток пива и говорит:
— У меня нет диплома. Я не учился в кулинарной школе. Но...
— У тебя это хорошо получается, — закончила Тесси.
— Чертовски хорошо, — говорит он, в его тоне нет высокомерия, только уверенность. Это ее заводит.
Вдалеке раздается крик морской птицы. Шум волн на пляже.
— Использование земли для пропитания очень важно. Поездки на берег для сбора гребешков. Охотиться на кабана. Использовать местные продукты и платить фермеру. Если это исчезает, то это исчезает. Такого блюда больше никогда не будет.
— Мне это нравится, Соломон, — говорит она, зачерпывая ложку крема.
В его голосе столько страсти, столько сердца. Его любовь к своему дому чиста и осязаема. В отличие от Лос-Анджелеса, Чинук - это не просто город. Это душа Соломона.
— Как давно ты не готовил? — спрашивает она, доедая куриный наггетс.
Он поднимает бровь.
— Это так заметно?
Она смеется.
— Нет. Еда вкусная. Так и есть. Но то, как ты о ней говорил… похоже, ты давно не был на кухне. — Она качает головой. — Не то чтобы я готовила. Чаще всего я ем еду на вынос. — Она поглаживает свой живот. — Мишке придется привыкнуть к этому.
Выражение лица Соломона омрачается, и между ними наступает молчание, неловкое напоминание о том, что их пути разойдутся менее чем за двадцать четыре часа.
— Ты права. — Хрипловатый голос Соломона прозвучал, когда он подхватил прерванный разговор. — Я не был на кухне с тех пор, как умерла Серена.
— Ты скучаешь по ней? По готовке?
— Я старался не делать этого. — Он откладывает вилку. — Я продал наш дом. Ушел. От всего. От своего бара, от друзей, от семьи. Я заперся в этом домике и делал мебель. Это был заработок. Но не жизнь.
Тесси смотрит на его руки. Широкие ладони, длинные, мозолистые пальцы, вены выделяются, как линии на карте, темные волосы на запястьях. Сильные руки. Руки строителя. Руки, раздвинувшие ее бедра и заставившие ее стонать.
— Я не брался за готовку чертовски долго. Но все меняется. — Он вдохнул воздух. — Я возвращаюсь в бар.
Тесси вскидывает голову.
Глаза Соломона прикованы к ее лицу.
— Я позвонил Хаулеру и сказал, что хочу вернуться на работу. — Соломон фыркнул от смеха. — Он по уши в дерьме с баром. Он разваливается и нуждается в перестройке. Думает, что еда поможет. Думаю, мне это тоже поможет.
Ее сердце трепещет, голова кружится от его откровений. Потому что она счастлива. Счастлива, что он счастлив.
— О, Соломон. Это потрясающе. Почему ты решил...
— Вернуться в страну живых? — спросил он. Покачав головой, он отвечает: — Я слишком долго отсутствовал. Мне нужно было проснуться. — Он делает укрепляющий вдох, прежде чем продолжить. — Ты это сделала.
Она замирает в кресле, не зная, правильно ли она его поняла.
— Я?
— Да, ты, Тесс.
Она вздрогнула, услышав свое имя в его устах. С гравием, огнем и жаром. Суровый и напряженный.
— Ты помнишь ту ночь, когда мы встретились, и на мне было кольцо?
Она медленно кивает.
— Я снял его из-за тебя, Тесси.
От его слов ее сердце упало в желудок. Но она ждет. Готова к его объяснениям. Потому что ей нужно знать.
— Я едва знал тебя, но ты что-то сделала со мной той ночью. Изменила мой мир, встряхнула меня, открыла мне глаза. — Соломон проводит рукой по своим темным волосам, выражение его лица измученное. — Я не мог перестать думать о тебе.
— То же самое, — вздохнула она. — Я все время думала о тебе.
От этого признания ей становится больно, глаза Соломона то закрываются, то открываются.
— Помнишь, что я сказал тебе в ночь нашего знакомства? Про звезды?
Она кивает. Она никогда не забудет.
