— Потанцуй со мной, — пытается прошептать он, хотя я уверена, что его услышали все в штате.
Стелла тает от его прикосновения, как будто это первый раз в их жизни, и мое сердце разрывается от боли. Вот что такое настоящая любовь. Это то, чего у меня никогда не будет. Она стонет, и я знаю свою лучшую подругу достаточно хорошо, чтобы понять, что она собирается отказать ему, чтобы продолжить наш разговор.
— Иди потанцуй со своим женихом, — настаиваю я. — Мы поговорим позже.
Улыбка сопровождает ее следующий стон.
— Хорошо, но ты не уедешь из этого города, пока не «разольешь чай».
— Я не представляла себе это иначе.
Хадсон целует ее в щеку, берет ее руку в свою и увлекает ее на танцпол. Толпа аплодирует, и люди вскакивают со своих мест, чтобы присоединиться к ним.
Я делаю глубокий вдох, довольная тем, что уклонилась от этого разговора, и решаю вознаградить себя еще одним кексом. Я беру шоколадный с клубничной глазурью и забиваюсь в угол в самом дальнем конце зала. Стыд пронизывает меня, когда я еще раз осматриваю вечеринку в поисках человека, который надул меня не только в одном, но и в нескольких смыслах.
Еще один взгляд. И все.
Еще один взгляд на человека, который подарил мне лучшую ночь в моей жизни и худшее утро.
Мое горло сжимается, когда я замечаю его, сидящего за переполненным столом в центре комнаты вместе со всей семьей Барнс. Его дочь, Мейвен, полностью завладела его вниманием, когда она дико ухмыляется и драматично вскидывает руки вверх, рассказывая ему историю. Его голова откидывается назад в смехе, отчего у меня слабеют колени. Именно такой улыбки я жаждала в то утро.
Боже, он выглядит сексуально.
Вкуснее, чем эти кексы.
Жаль, что он не такой сладкий.
Даллас Барнс – высокий, смуглый и красивый, но также покрытый шрамами, грубый и сломленный бременем. Он – мужчина вашей мечты, который прошел через ад и еще не поднялся над ним.
Мурашки пробегают по моей шее, когда воспоминания о нашей совместной ночи проносятся сквозь меня сильнее, чем этот сахарный коктейль. Я пью его, как бокал шампанского, который не могу выпить, пока он проводит сильной рукой по щетине своей выдающейся челюсти. Та самая рука, которая зажгла нервы в моем теле, о существовании которых я даже не подозревала. Его волосы, такого же цвета, как виски, которое мы опрокинули в себя, недавно подстрижены по бокам и отросшие на макушке.
Я потираю внезапно возникшую боль в шее, умоляя свой разум забыть, перестать чувствовать что-то каждый раз, когда я вижу его. Черт, каждый раз, когда я думаю о нем. Это всегда ненависть, сдобренная желанием.
Мы были двумя одинокими и разбитыми душами, которые соединились на ночь, чтобы заглушить наши страдания. Когда алкоголь оказался недостаточно сильным для исцеления, мы попытались вытрахать его.
Секс и чувства не сочетаются, как макароны с сыром.
Я использовала его. Он использовал меня. Я думала, что меня это устраивает, пока реальность не ударила меня по лицу, когда он поцеловал меня в первый раз. В тот момент я стала жадной и захотела большего, чем просто быстрый трах. Проблема в том, что он не хотел.
Как будто он чувствует, что я наблюдаю за ним, его глубоко посаженные угольные глаза перемещаются в мою сторону, и моя спина напрягается. Я задерживаю дыхание, когда он отодвигает стул, быстро чмокает Мейвен в макушку и идет ко мне.
О, черт.
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Первые несколько пуговиц расстегнуты на его рубашке цвета амбра, обнажая верхнюю часть широкой груди, а рукава обтягивают его мускулистые руки. Он в форме не потому, что семь дней в неделю проводит в спортзале. Нет, он от природы крепок, а ручной труд, которым он сейчас занимается, только усиливает его.
Свести меня с ума было его целью сегодня вечером? Без сомнения, Хадсон сказал ему, что я буду здесь.
Я перевожу взгляд с одной стороны комнаты на другую, отчаянно ища ближайший выход, пока он подходит ближе. Я – его избранная цель. Я прикусываю губу от осознания того, что мне придется пройти мимо него, чтобы уйти. Решимость на его лице убеждает меня в том, что я никуда не уйду, пока он не получит то, что хочет.
Я запихиваю в рот остатки кекса и молча даю себе установку продержаться до конца разговора, не впечатав каблук ему в яйца. Проглотив последний кусочек, я тупо провожу руками по платью, а потом сморщиваюсь от розового пятна глазури.
Очень хорошо.
Так хочется выглядеть спокойной и собранной.
Этот горячий вид не заставит его пожалеть о том, что он выгнал тебя из своей постели.
Я напрягаюсь, когда он подходит ко мне, а он засовывает руки в карманы джинсов и смотрит на меня с укором. Вокруг пуговиц его рубашки натянулась ткань, когда он опирается на пятки и ждет моей реакции.
— Уиллоу. — Он произносит мое имя, как объявление, и в мои ноздри проникает его знакомый запах, смесь сожаления и виски с небольшими нотками кедра.
Сначала это успокаивает, поскольку я всегда чувствовала себя в безопасности, когда он был рядом, но потом я вспоминаю, что он сделал.
Я упираюсь рукой в стену, чтобы не упасть на задницу.
— Даллас, — отвечаю я с усмешкой. — Приятно видеть тебя здесь.
— Это помолвка моего брата.
Мой рот захлопывается, а взгляд падает на пол от моей глупости.
— О, да... точно.
Наступает тишина.
Я не смотрю на него, когда поднимаю голову. Вместо этого я обращаю свое внимание на людей, танцующих, смеющихся и хорошо проводящих время в комнате, желая, чтобы это была я.
