Перед тем как разнести горячее, Сара оставила на мраморной столешнице кухонного стола дюжину дорожек кокаина. Свернув банкноту, она втягивает по одной каждой ноздрей, потом протягивает банкноту Джемме. Почему бы и нет, думает та. Кокаин ей нравится. Нравится порождаемая им четкость, бодрость, но вместе с тем и приятное оцепенение. Взяв банкноту, она наклоняется к порошку.
— Это мужики, они не едят десерт, — говорит Сара.
— Так что за игра?
Джемма выпрямляется, наслаждаясь восхитительным холодком, разбегающимся от горла вниз по всему телу, протягивает банкноту Ханне. Забывает на миг, что ей всего семнадцать, и чувствует, что может бросить вызов всему миру.
— Это соревнование, — объясняет Сара. — Так что соберитесь, придется поднапрячься.
— И что нам надо делать? — спрашивает Вей-Чень.
— Пока они между собой беседуют, мы по очереди забираемся под стол, — говорит Сара. — По пять минут каждая. Больше обычно не требуется.
— Ох, — говорит Джемма.
— Если один из них угадает, кому в этот момент сосут, — продолжает Сара, — то попавшийся должен выложить на стол косарь.
— Обожаю, когда они вот так бросаются деньгами. Это как-то… сексуально и вместе с тем печально, правда? — замечает Ханна.
— Ну, сразу получим приятный бонус, — говорит Вей-Чень. — Эта услуга, по крайней мере, сразу будет оплачена. — С этими словами она берет у Ханны банкноту и тоже склоняется над стойкой.
— Бонус — да, но не тебе. По правилам все деньги достаются победительнице. А побеждаю в этой игре всегда я, уж можешь мне поверить, — отвечает Сара, ухмыляется и облизывает губы.
— Неужели? — восклицает Ханна.
— Это мы еще посмотрим, — замечает Вей-Чень.
— У тебя ни единого шанса, — говорит Сара, облизывает палец, проводит им по мраморной столешнице и засовывает себе в рот — на всю длину, вплоть до третьей костяшки. — Если честно, я думала, что этой ночью нас ждет работенка посложнее, — добавляет она, вытащив его обратно.
43
Робин
Она лежит, пытаясь собрать последние силы, чтобы выйти на эти раскаленные зноем, заполненные толпами улицы и начать все сначала, но вдруг слышит, как по лестнице шагают сразу несколько человек. В дверь стучат.
Она садится на кровати.
— Sinjora? К вам пришли. — Голос госпожи Эрнандес.
В груди гулко ухает сердце. «Мне хотят что-то сообщить. Неужели ее нашли? Неужели пришли мне об этом сказать? Неужели все позади? Джемма».
— Одну секунду! — отзывается она, натягивает поверх хлопковой ночнушки джинсы с кардиганом и открывает дверь.
Сеньора Эрнандес смотрит на нее с таким злобным видом, будто Робин нагадила ей в раковину. Справа от нее маячит xandarm в мундире, отказавший ей на днях в помощи, слева — отдуваясь и потея после подъема по крутой лестнице — начальник полиции.
«Моя дочь мертва», — думает она, чувствуя, как подгибаются колени.
Воцарившуюся тишину нарушает начальник полиции.
— На минутку, sinjora, — говорит он и входит в комнату, не спросив ее разрешения.
Пока они проходят, Робин хватается за дверь, чтобы не упасть. Волна головокружения от их появления отступает медленно, не поспевая за реальностью. «У меня проблемы», — думает Робин и, не понимая, захлопнуть дверь или нет, оставляет ее открытой. Мясистые бедра начальника полиции опускаются на матрац. Жандарм в мундире подходит к окну, выглядывает на улицу, открывает гардероб и начинает методично рыться в ее вещах.
— Эй, погодите-ка, что вы…
Начальник полиции поднимает руку, призывая ее замолчать. Сеньора Эрнандес складывает на груди руки и наблюдает за происходящим, сжав в тонкую линию губы.
— Миссис Хэнсон, — говорит Главный Коп, — думаю, нам надо прояснить, в каком положении вы оказались.
У Робин внутри все леденеет. Она молча ждет продолжения.
— Прошлой ночью, — говорит он, — вы были в «Темпл», так? В ночном клубе?
Робин согласно кивает.
— Да, я…
— С нами связался представитель нашего duqa, — перебивает ее страж порядка. — Он очень зол. Герцог не ожидает, что… — Полицейский несколько мгновений тщательно подбирает нужные слова и продолжает: — …что к нему будут приставать в его собственных владениях. Или что кто-то будет уродовать туалеты.
— Я… — начинает она, но он опять поднимает руку.
— Sinjora, вам надо понять — вы сейчас не в своей родной стране.
«Это заметно. Вы даже не догадываетесь, до какой степени».
— Наш duqa — человек очень и очень важный, — продолжает он.
— Я знаю! И только поэтому…
