Музыка меняется, и он неохотно отстраняется от меня, эти темные глаза держат меня в плену. Я едва могу дышать; наплыв эмоций почти невыносим для меня. Мой язык проводит по нижней губе, когда я поднимаю подбородок, держась как можно ближе.
— Ты действительно это имел в виду, когда согласился, что я могу брать тебя, когда мне понадобится?
Эти темные глаза наполняются голодом, когда его рука вцепляется в ткань моего платья.
— Что я говорил тебе о том, чтобы быть человеком слова? — он рычит, его грудь поднимается и опускается чуть быстрее.
— Ну что ж. Пришло время проверить твои слова, — мурлычу я, позволяя ему увидеть желание, разливающееся в моих глазах. — Ты нужен мне сейчас, и когда я скажу тебе, что мне это нужно сильно и быстро, тебе лучше пройти через это ради меня.
Киллиан сжимает челюсть, его взгляд поднимается к толпе вокруг нас.
— Я же говорил тебе, бизнес есть бизнес, — говорит он, сдержанно качая головой.
По моему лицу растягивается злая ухмылка. Он сказал, что я переодетый дьявол, и он собирается выяснить, насколько это правда.
— Тогда, я полагаю, тебе повезло, что ты не занят делами. Мы танцуем, Киллиан, а не работаем, и мне нужно, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас.
Его глаза вспыхивают, когда он понимает, что я только что использовала одну из лучших лазеек, которые когда-либо находила. Он опускает меня низко, с моих губ срывается вздох, а с его губ срывается свирепое рычание. Он крепко целует меня и, будучи человеком слова, его рука скользит вверх по высокому разрезу моего платья прямо между ног.
Он отстраняется от нашего поцелуя, его глаза сверкают порочным возбуждением, затем, наблюдая чистый восторг на моем лице, он засовывает два толстых пальца глубоко в мое тугое влагалище, более чем готовый перевернуть мой мир прямо здесь, посреди танцпола.
16
КИЛЛИАН
Я влетаю в дверь кладовки, платье Кьяры уже скомкано у меня в руках еще до того, как дверь за нами закрывается. Я прижимаю ее к стене, ее отчаянный вздох звучит музыкой для моих ушей, когда она тянется к переду моих штанов.
Голод в ее глазах опьяняет. Она удивляла меня на каждом шагу, который мы делали. Я ожидал от нее нерешительности, боязни и нервозности, а вместо этого был вознагражден женщиной, чья уверенность сияет ярче солнца. Она не робкая, как я ожидал; она смелая и бесстрашная, и с каждым днем все большая часть меня опьяняется ею. Зависимость.
Мне нужно быть внутри нее, доминировать над ней, чувствовать, как мои руки сжимают ее бедра. Черт возьми, мне нужно это освобождение.
Две минуты назад, когда я танцевал с ней перед своей сплетничающей семьей, я был спокоен и собран, но эта женщина за считанные секунды превратила меня в сумасшедшего, отчаявшегося мужчину.
Кьяра отпускает мою напряженную эрекцию и сжимает свою руку вокруг меня, так чертовски крепко, что я едва могу дышать.
— Трахни меня, Киллиан, — умоляет она, притягивая меня невозможно ближе. Задрав ее платье до талии, я протягиваю руку за ее нижним бельем, но останавливаюсь, когда понимаю, что на ней его нет.
Я поднимаю на нее взгляд, приподнимаю бровь, но все, что она может сделать, это ухмыльнуться мне в ответ, а ее глаза сверкают злыми намерениями. Она ждала этого с тех пор, как мы покинули мое поместье, и ничто так не раздражает меня, как терпеливая женщина.
— Ты это спланировала, — рычу я, мои пальцы впиваются в ее кремовую кожу, пока она двигает своим сжатым кулачком вверх и вниз по моему члену.
В ее глазах вспыхивает сладчайшее обольщение, и, даже не пытаясь, она получает меня именно там, где хочет.
— Нет, — шепчет она, проводя языком по нижней губе. — Я надеялась на это.
Я стону, и то же самое отчаяние, что было в ней, теперь сотрясает мою грудь. Я опускаю взгляд вниз по ее телу, останавливаясь на ее обнаженном холмике, и когда мой голодный взгляд скользит чуть дальше, я замечаю исчезающие синяки на ее бедрах. Они почти исчезли, как будто это произошло совсем недавно.
Я был слишком груб с ней?
Черт. Это не входило в мои намерения.
Я предупредил ее, что буду груб, что заставлю ее кричать и забуду, почему она должна меня бояться, но оставлять следы на ее теле? Нет.
Я опускаюсь перед ней на колени, мои губы касаются поблекших синяков.
— Это я сделал? — спрашиваю я, хватая ее за бедра, в то время как мои губы движутся к центру ее тела и ныряют между ног. Мой язык прокладывает себе путь по ее центру, пробуя, какая она чертовски сладкая, когда мой рот смыкается вокруг ее клитора.
Колени Кьяры подгибаются, когда она сжимает мой затылок, ее пальцы запутались в моих волосах. Она раздвигает свою стойку, предоставляя мне больший доступ к ее сладкому влагалищу.
— Нет, — выдыхает она, крепче сжимая мои волосы, словно пытаясь контролировать мои движения. — Не ты.
— Тогда откуда? — я прижимаюсь к ней.
— Ничего страшного, — говорит она, ее тело напрягается и расслабляется только тогда, когда мой язык касается ее жаждущего клитора, заставляя ее бедра подрагивать. — Это случилось, когда я была заперта в той клетке. Ты ничего не делал.
Гнев просачивается в мои вены, пульсирует по всему телу, пока не переполняет мой организм, и я поднимаюсь на ноги, моя рука сжимается на ее узком горле. Кьяра ахает, ее глаза расширяются, когда она выдерживает мой пристальный взгляд.
— Не лги мне, Ангел, — рычу я, усиливая хватку на ее горле ровно настолько, чтобы она смогла неглубоко вздохнуть. — Когда ты только приехала, я потратил время, чтобы запомнить каждый дюйм твоего тела. Этих синяков раньше не было.
В ее глазах пляшет возбуждение, и я понимаю, что чем крепче я сжимаю, тем больше ей это нравится, еще больше, когда она опускается между нами и снова обхватывает рукой мой член, ее большой палец нежно поглаживает мой кончик.
— Это действительно имеет значение? — она выдыхает. — Это всего лишь небольшой синяк, и он почти прошел. Не знаю, как ты, но я бы предпочла чувствовать, как ты бьешься внутри меня, чем вести разговор о старых синяках.
Словно для того, чтобы довести свою точку зрения до конца, она крепче сжимает мой член, двигаясь вверх-вниз, но я точно знаю, что она делает, и хотя этот трюк может сработать на более слабых мужчинах, на мне он не сработает.
— Ни одна моя женщина не станет лгать мне, Кьяра.
