— ВСЕ ВОН! — кричу я, не желая, чтобы хоть один придурок позади меня стал свидетелем того, как моя жена в таком уязвимом состоянии.

Кьяра вздрагивает от моего тона, и, как по сигналу, ванная пустеет, оставляя нас снова вдвоем.

— Сегодня ты столкнулась с врагом, Кьяра. Хотя они, возможно, и сломили тебя, твоя сила будет сиять в том, как ты поднимаешься и высоко держишь подбородок. Ты носишь фамилию ДеЛоренцо и вес, который с ней связан. Ты моя жена. Ты встанешь на ноги, Ангел. Я буду тренировать тебя и прослежу, чтобы никто никогда больше не прикасался к тебе. Ты слышишь меня? Я найду того, кто сделал это с тобой, и когда я это сделаю, ты прольешь их кровь.

Она упирается рукой в плитку, пытаясь подняться, но она слишком слаба, и когда она падает, я подхватываю ее на руки и прижимаю к своей груди.

— Все будет хорошо, Ангел, — шепчу я, когда ее слезы быстро начинают пропитывать мой пиджак спереди.

Постояв, все еще прижимая ее к груди, я выхожу из ванной. Серджиу толкает дверь с противоположной стороны, помогая мне выйти.

— Что тебе нужно? — спрашивает он, его взгляд задерживается на крови, стекающей по щеке Кьяры.

— Вызовите врача. Я хочу, чтобы он был у меня дома не менее чем через пятнадцать минут. Ей нужно полное обследование. Мне нужно знать, не сломано ли что-нибудь, — говорю я ему. — Тогда я хочу, чтобы все старшие члены клуба собрались в моей официальной столовой в течение часа. Одна из жен несет за это ответственность, и я собираюсь выяснить, кто именно.

Его глаза расширяются.

— Жены? — спрашивает он, бросая взгляд на Кьяру. — Это то, что она сказала? Она пробыла здесь всего две минуты, и ты собираешься позволить ей выдвигать подобные обвинения? Разве ты не видишь, что она делает с этой семьей? Она станет твоим падением, кузен. Открой глаза.

Я сжимаю челюсти, и если бы мои руки не были заняты моей женой, я бы уже прижал этого ублюдка к стене. Я уже предупреждал его о неуважении к Кьяре, и рано или поздно я сломаюсь.

— Она ничего подобного не говорила. Это я выдвигаю обвинение, кузен, — я выплевываю это слово в ответ, как оскорбление, которым оно и является. — Кьяра отказывается говорить. Однако за то время, пока она была в этой ванной, только пять женщин вошли и вышли, и четыре из этих женщин были женами моих самых высокопоставленных членов клуба, и все они свирепо смотрели на мою жену с того момента, как она вошла сюда под мою руку. Так что, пожалуйста, скажи мне, что я должен предположить.

Серджиу не отвечает, и я наблюдаю, как краска отливает от его лица, приходя к выводу, который я уже сделал — кто-то умрет за это, и когда это произойдет, обязательно последуют беспорядки.

На горизонте гражданская война, и мужчине предстоит сделать выбор. Будет ли он ценить лояльность, или я подпишу свидетельство о его смерти?

Я не утруждаю себя ожиданием его ответа, зная, что он проследит за тем, чтобы все было сделано. Вместо этого я сосредотачиваю свое внимание на Кьяре, игнорируя вздохи, раздающиеся по всей комнате. Главные двери открываются передо мной, когда моя команда безопасности автоматически выстраивается вокруг нас, сканируя окрестности в поисках угрозы. Через две минуты Кьяра уже сидит на заднем сиденье моего внедорожника, ее голова покоится у меня на коленях, а я сжимаю ее руку в своей.

Кровь впитывается в ее золотые волосы, и я должен предположить, что именно оттуда вытекает большая часть крови. Пока мой водитель мчится по улицам, я делаю все, что в моих силах, чтобы остановить кровотечение. Теперь, в безопасности моей машины, слезы Кьяры начинают высыхать, когда мой начальник службы безопасности садится впереди, роется в центральной консоли, прежде чем вручить мне несколько обезболивающих и бутылку воды.

— Мне нужно, чтобы ты взяла это, Ангел, — говорю я ей. — Они не вырубят тебя, но это поможет справиться с болью.

Она кивает и неохотно позволяет мне поднять ее. Она открывает рот, и я кладу таблетку ей на язык, прежде чем поднять воду, чтобы помочь ей выпить. Она делает маленький глоток и морщится от боли в разбитой губе.

Довольный тем, что она сможет расслабиться, я снова притягиваю ее к себе, держа в объятиях всю дорогу домой. Мы подъезжаем как раз в тот момент, когда доктор мчится по подъездной дорожке, и к тому времени, как я вношу Кьяру в дверь, он уже следует за мной по пятам, выслушивая краткое изложение от моего начальника охраны.

Я врываюсь в дверь, игнорируя испуганный вздох Кристы, когда она заключает мою истекающую кровью жену в мои объятия. Я веду ее прямо в ее комнату, а доктор и Криста следуют за мной. Криста бежит вперед, чтобы открыть дверь, и в тот момент, когда я ставлю Кьяру на ноги, я начинаю срывать хрупкий материал с ее платья, отчаянно желая увидеть повреждения под ним.

Криста принимается за работу, вытаскивая все шпильки из волос Кьяры, и в ту же секунду, как ее длинные светлые волосы освобождены, Криста спешит в шкаф Кьяры, роясь там в поисках нижнего белья. Я помогаю ей переодеться в мягкую майку и шорты для сна, прежде чем уложить ее в постель.

Немедленно входит врач и начинает осматривать ее раны, когда Криста подходит к изголовью кровати Кьяры, чтобы вытереть кровь с ее лица.

Все, что я могу делать, это смотреть, как доктор накладывает ей швы, и с каждой каплей крови, вытекающей из ее тела, пылающий во мне гнев усиливается.

Как я мог допустить, чтобы это произошло?

Я видел, как жены смотрели на нее, видел презрение и уродство в их ужасных взглядах, и все же я по глупости верил, что они не прикоснутся к ней, особенно когда я был так близко. Я выясню, что произошло в той ванной, даже если это будет последнее, что я сделаю, и когда я это сделаю, справедливость восторжествует.

Доктору требуется почти сорок минут, чтобы закончить с ней, и к тому времени, как он заканчивает, я подхожу к Кристе и беру у нее влажную мочалку.

— Спасибо, — говорю я ей. — Дальше я сам.

— Конечно, — говорит она, склоняя голову. — Тебе что-нибудь нужно? Я предполагаю, что по этому поводу состоится совещание?

— Да, но от тебя ничего не требуется. Ты можешь удалиться на ночь. Однако завтра я бы хотел, чтобы ты присмотрела за Кьярой. Убедись, что ей удобно и за ней ухаживают.

— Конечно, — говорит она, прежде чем одарить меня грустной улыбкой.

Криста уходит, а я обхожу кровать Кьяры, наблюдая, как она отслеживает каждое мое движение. Я сажусь на место рядом с ее кроватью, которое только что освободил доктор, и продолжаю счищать пятна крови с ее тела. Мы остаемся в тяжелом молчании, вопросы без ответов витают в воздухе между нами, тяжелые эмоции, замешательство и напряжение нарастают с каждой секундой.

— Старшие члены моей семьи должны прибыть с минуты на минуту, — говорю я ей, нарушая тишину и давая нам передышку от напряжения в комнате. — Я видел, как их жены входили в ванную, Ангел. Я знаю, что одна из них, или все они, ответственны за это. Время игр закончилось. Мне нужно знать, кто из них поднял на тебя руку.

Страх вспыхивает в ее глазах, и она отводит от меня взгляд, тяжелое рыдание вырывается из ее горла.

— Что ты собираешься делать, когда узнаешь?

— Это еще не решено.

— Но ведь ей будет каким-то образом причинен вред, верно?

— Да, — говорю я, уже зная, к чему она клонит. — Око за око, Кьяра. Именно так мы справляемся с предательством в этом мире. Я глава этой семьи, и как моя жена, твоя защита является моим главным приоритетом. То, что другой член моей семьи поднял на тебя руку — это подлое предательство верности, и у меня нет другого выбора, кроме как увидеть, как они будут наказаны.

Она кивает, ее лицо становится белым.

— Ты собираешься убить ее, — заявляет она в ужасе. — Я не хочу этого. Я не буду нести ответственность за смерть другого человека, каким бы дерьмовым он ни был. Я не могу этого сделать. Прости, но я не могу. Я не буду называть тебе имени.

— Назовешь ты мне ее имя или нет, я узнаю, кто это сделал. Моя семья знает цену своего предательства. Итак, когда они вошли в ту ванную, они знали, что делают, и они знали цену, которую им придется заплатить, если с тобой что-нибудь случится.

— Прости, Киллиан, — бормочет она. — Накажи меня, если должен, но я не могу назвать тебе имя.

Я киваю, не готовый заставлять ее вот так поступаться своими моральными устоями, особенно если она чувствует, что понесет бремя того, как я служу правосудию, если откажется от имени. Если бы на ее месте был кто-то другой, я бы, вероятно, вытянул это из нее силой, но не с Кьярой. Она проявила большое уважение и преданность, встав на мою сторону. Она пытается найти здесь свое место, и теперь, когда она начинает доверять мне, я не нарушу этого.

Разочарованный, я сжимаю губы в твердую линию и наклоняюсь к ней, прежде чем нежно поцеловать ее в щеку.

— Я не буду наказывать тебя за то, что ты делаешь то, что считаешь правильным, — говорю я ей, прежде чем встретиться с ее зеленым взглядом. — Но просто знай, что с твоим сотрудничеством или без него я узнаю правду.

Кьяра кивает, в ее глазах появляется грусть.

— Я знаю.

Вставая, я начинаю пробираться к двери, когда ее мягкий тон разносится по комнате.

— Киллиан, — бормочет она, останавливаясь на секунду, когда я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом, и только усталость в ее взгляде заставляет меня нахмурить брови. — Я знаю, что прошу о многом, но как ты думаешь, есть ли хоть какой-то шанс, что ты мог бы просто... забыть об этом? Я просто хочу исцелиться и забыть, что это когда-либо происходило.

Пытаясь смягчить удар, я слегка улыбаюсь.

— Нет, Кьяра. Я не могу этого сделать. Однако, если ты хочешь забыть об этом, я сохраню это в тайне. Тебе не нужно знать, что будет дальше, — говорю я ей, наблюдая, как она кивает с благодарностью. — А теперь отдохни немного. Я проверю тебя утром.