Я чувствую, как ее губы прижимаются к моей коже, и я опускаю свои к ее волосам в целомудренном поцелуе, затем укрываю ее одеялом и направляюсь в ванную.

Что-то подсказывает мне, что после прошлой ночи ей нужно время, чтобы… прийти в себя. Очевидно, что произошел какой-то сдвиг, и я не знаю, как она к этому отнесется. Я знаю только, что не могу быть единственным, кто это почувствовал. Поэтому, пока я принимаю душ, я дам ей время, чтобы она все обдумала, а потом мы проведем остаток дня, выполняя задания из ее списка.

Эмма

― Честно говоря, я забываю, как сильно люблю этот город, пока не приеду сюда, ― говорю я, засовывая руки в карманы куртки. ― Он прекрасен. Здания, все рождественские украшения.

Джексон кивает.

― Ты бы переехала сюда? Покинула Клубничную Лощину?

― О боже, нет. Конечно, здесь красиво, не пойми меня неправильно, но я твердо убеждена, что дом ― это место, где сердце. Там мои родители, мои друзья, моя работа. Я не знаю, как могла бы жить в другом месте.

― Да, тоже самое. Я думал об этом. Уехать, ― говорит он, пока мы идем по людному тротуару. Вокруг нас кружится мелкий снег, а в воздухе витает запах засахаренных орехов из киосков, выстроившихся вдоль оживленной городской улицы, ― небольшое напоминание о доме. ― Еще до того, как я решил открыть компанию Pearce Builders. Я думал о том, чтобы уехать, пока есть возможность, а потом понял, что нигде и никогда не будет такого дома, как в Клубничной лощине.

Я киваю.

― У этого места есть забавная манера покорять твое сердце и делать так, что ты не можешь его покинуть.

― Да. ― Он улыбается. ― Итак, что мы будем делать сегодня?

Я достаю из сумки телефон и открываю список, который я составляла с момента нашей встречи в мэрии, стараясь не чувствовать себя подавленной и совершенно потерянной из-за вечеринки, которая подкрадывается к нам.

― Нам нужно найти группу, сходить к флористу, встретиться с пекарем, а затем продумать все мелкие детали. Оставшиеся украшения, сервировка стола и т. д. и т. п. Заказать доставку всего, что нужно для вечеринки, так как это единственный раз, когда мы сможем приехать в город.

― Веди.

Прошло несколько часов, и мы вычеркнули из списка две вещи: оркестр и цветочные композиции на столы.

Теперь самое сложное.

― У нас не будет шестиярусного ванильного торта, Эмми. Господи, это, наверное, самая скучная хрень, которую когда-либо придумывали. ― Он наклоняется ближе, прижимается губами к моему уху и шепчет: ― И теперь я знаю, что в тебе нет ничего ванильного. Особенно после прошлой ночи.

Низкий тембр его голоса заставляет мои бедра сжиматься, а клитор пульсировать, когда я думаю о той ленте и обо всех тех восхитительно грязных вещах, которые он делал с моим телом, не испытывая при этом ни капли стыда.

Нет нужды говорить, что, хотя изначально я не была в восторге от того, что застряла в номере для новобрачных с Джексоном Пирсом, мы окрестили его не один раз.

― Джексон! ― воскликнула я, оглядываясь по сторонам, не услышал ли его кто-нибудь. ― Веди себя хорошо. Мы должны выполнить все пункты списка, и мы никогда не закончим, если ты не будешь вести себя как… джентльмен.

Его губы растягиваются в наглую ухмылку, но он держит свои комментарии при себе, хотя я знаю, что это его убивает.

― Ладно, раз уж у тебя такое явное… отвращение к ванили. Что ты предлагаешь?

― Хммм… как насчет пряников?

Прикусив губу, я обдумываю это предложение. Вообще-то… неплохая идея.

― Я слушаю.

Сексуальная ухмылка на его губах перерастает в полноценную улыбку, способную сбить меня с ног или, по крайней мере, выбить дыхание из моих легких.

Он так красив и совершенно недоступен, он даже не часть картины.

Умопомрачительные оргазмы? Это одно, но эти чувства… это совсем другая история.

Последнее, что нам нужно, чтобы еще больше усложнить ситуацию, ― это чувства. Мы просто два взрослых человека, которые по обоюдному согласию занимаются очень горячим, очень жарким сексом наедине, а когда другие рядом, мы ― два человека, которые всегда ненавидели друг друга.

Ни больше, ни меньше.

― О чем ты задумалась? ― спрашивает он.

Моргнув, я качаю головой, возвращая свое внимание к нему, пока мы стоим в пекарне.

― Извини, отвлеклась. Что ты сказал?

Он прищуривается.

― Я сказал, что мы можем заказать торт со вкусом пряника и белой глазурью, чтобы он соответствовал твоей «эстетике». ― Он поднимает пальцы и делает воздушные кавычки. ― В этой пекарне самый лучший пряничный торт от этого места до побережья. Поверь мне.

Я киваю.

Он подходит к прилавку, приветствует женщину, работающую за ним, и улыбается, разговаривая с ней. Она очарована им с первых же слов, и, Боже, как я ее понимаю. Невозможно не поддаться его обаянию.

Через несколько минут они оба подходят к тому месту, где я стою.

― Привет! Я Эйвери, я только что разговаривала с Джексоном, и он рассказал мне о вашей рождественской вечеринке, которая, кажется, будет такая милая! Он сказал, что ты — мозг, принимающий решения, и я могу обсудить с тобой несколько идей, которые у меня есть?

― Да, конечно, ― говорю я ей, натягивая улыбку, хотя и испытываю легкую иррациональную ревность от того, что она постоянно смотрит на Джексона и хлопает ресницами.

― Ладно, хорошо. Мы можем сесть здесь, если хотите. Я только на секунду возьму ручку и блокнот. Она убегает, ее маленький хвостик подпрыгивает, а я сижу, скрестив руки на груди, сознательно избегая взгляда Джексона.

Через минуту Эйвери возвращается с огромной папкой, блокнотом и карандашами, затем выдвигает стул, садится и сразу же погружается в свои идеи по поводу праздничного торта. Несмотря на то, что ей пришлось несколько раз сделать паузу, чтобы улыбнуться Джексону, и она не раз положила руку на его дурацкие вены на предплечьях, ее идеи хороши, и я думаю, что она сделала хорошую работу по воплощению того, что мы оба хотели, в нечто реальное.

― Было очень приятно познакомиться с вами, ребята, ― говорит она, закрывая папку и поднимаясь со стула. ― Вот моя визитка, и мой номер телефона на обороте, если он вам понадобится. Для чего угодно.

Она говорит это вызывающе, глядя прямо на Джексона с явным интересом, и я, честно говоря, не знаю, что на меня сегодня нашло. Я подхожу к нему ближе, переплетая пальцы с его пальцами, и улыбаюсь ей. ― Конечно. Я свяжусь с вами, если у меня возникнут вопросы. Большое спасибо, Эйвери.

На секунду она не может скрыть расстроенное выражение лица, но также быстро, как оно появилось, оно исчезает, и на смену ему приходит веселая улыбка. ― Конечно! Спасибо!

Во время нашего обмена любезностями я замечаю, что Джексон не отстраняется. Более того, он крепко сжимает мои пальцы и стоит рядом со мной с лукавым выражением на лице.

Более того, он вообще ничего не говорит, когда я отпускаю его руку и выхожу из булочной на тротуар перед домом. Только тогда он спрашивает.

― Что это было, Эмми?

Избегая его взгляда, я ковыряюсь в розовом лаке на ногтях, что выглядит гораздо привлекательнее, чем признаться ему в том, что это было. ― Не совсем понимаю, о чем ты, Джексон.