За дверью послышались шаги, и в палату вошла незнакомая мне девушка. В руке она держала свёрток из крафт-бумаги, перевязанный красной лентой.
Гостья присела на край кровати и начала поправлять одеяло у меня в ногах.
— Как ты? — мягко, вполголоса спросила она и, не дав мне вставить и слова, продолжила: — Тебе в прошлые разы мало было? Что ты опять здесь делаешь? — Она прищурилась, из-за чего между её бровей появился залом.
— Кто вы такая?
Кажется, моего возраста, но даже если так, что она себе позволяет? Гостья встала с кровати и наклонилась к моему уху:
— Мой тебе совет, дорогая, возвращайся туда, откуда приползла. Здесь тебя никто не ждёт! Она достала из свёртка белую хризантему и, оборвав часть стебля, кинула цветок в стакан, в котором несколько мгновений назад плавало солнце.
— С выздоровлением, любимая сестра, — криво усмехнулась напоследок девушка и, быстро зашагав в сторону двери, ушла.
Я схватила стакан с её подарком и швырнула его о стену. Осколки и белые лепестки разлетелись по всей палате, на стене осталось мокрое пятно.
На следующее утро ко мне прибежали мужчина и женщина. Ещё не успев отдышаться, парочка шустриков начала что-то спрашивать, но я не могла уловить суть их монолога, хотя говорим мы на одном корейском.
— Дорогая! Бон А! Ты в порядке, как себя чувствуешь? — тараторили в один голос они.
Почему они так обращаются ко мне? Перепутали меня со своей дочерью? Что с их лицами, они в порядке?
— Ах, она не узнаёт нас! Бон А, дорогая, это — твой папа, я — твоя мама! Ты вспомнила нас? — протараторила женщина, поочерёдно показывая на каждого сидящего на моей кровати.
— Простите, но я совершенно без понятия, кто вы такие. Судя по всему, вы перепутали меня со своей дочерью. Меня зовут Ту Хонг, а не Бон А! И да, спасибо за беспокойство о моем здоровье. Я в порядке. Кстати, где Бон А?
После моих слов женщина, которая назвалась моей матерью, прикрыла рот рукой, на её глазах выступили слёзы. В полном недоумении она переглянулась с мужем, который тоже был в шоке.
— Дорогая, что ты такое говоришь? Вот, вот же ты — наша дочь Ли Бон А! — повторяла женщина.
Она достала из сумки семейную фотографию. Бред какой-то. Что не так с этой семьёй?
Я беру с тумбы зеркало и вкрадчиво смотрюсь в него. Нет… Да нет же… ТОЛЬКО НЕ ЭТО! Не верю своим глазам! В зеркале не я, а Ли Бон А! Что это, шутка? Может, зеркало сломано?
Я кидаю его в сторону родителей и, встав с кровати, подбегаю к другому зеркалу в конце палаты. Но ничего не изменилось, в отражении по-прежнему не я: белая кожа, огромные глаза и прямые чёрные волосы — моя полная противоположность. А где… где же мои рыжие кудри, карие глаза и… загар? Куда все это делось?! Где же Я?!
Кричу так сильно, как только могу! Кажется, от моего крика потрескались стёкла. Все, кто был в палате, ринулись ко мне и стали успокаивать, а «мама» побежала за медсестрой.
— Это не моё! Не моё тело! Не моё!
Я не понимаю, почему? Что произошло? Мне страшно! Что со мной теперь будет? Это значит, что настоящая я исчезла?
Прибежали две медсестры. Силой уложив в постель, они стали успокаивать меня. Родителей быстро вывели из палаты. Чувствую, как ставят укол, по телу начинает разливаться лекарство. Больше не могу кричать. Нет сил. Глаза закрываются. Спать…Спать… Спать… Всё в тумане.
Ничего не слышу… Я умираю? Нет, просто сплю…
* * *
В голове возникают разные картинки. Сначала мама. Она улыбается и что-то пытается сказать, но я ничего не слышу. Потом словно весь мир превращается в одну огромную чёрную дыру. Вода. Много воды. И я в ней. Снова тьма. Через мгновение вижу поле. Целое поле цветущих белых хризантем. Порыв сильного ветра срывает бутоны и поднимает их ввысь, сбрасывая белым дождём. Подставляю ладони, собирая в них падающие лепестки, но в моих руках остаётся только пыль. Резко открываю глаза и вскакиваю с кровати. Боль во всём теле заставила меня лечь обратно. Покрутив головой, осматриваю палату. К моей большой радости, она одноместная. Конечности затекли, как будто их только что вытащили из ужасно давящих ремней. На меня нахлынули воспоминания: дом — работа — дом. Обычная рутина звена рабочего класса. Меня всё устраивало. Возможно, просто привыкла к ней, научилась существовать. Внешность, внимание, любовь — это всё беспокоило меня в самую последнюю очередь. Когда тебя грозятся выставить уже из съёмного дома, прыщ на лбу оказывается не такой уж трагедией. А что до друзей, считаю, лучше жить в одиночестве, чем подстраиваться под окружающих в целях сомнительной дружбы. Всего лишь хотела спокойно, комфортно жить. Ведь даже долги отца почти выплатила. Собиралась после выплаты школу закончить, а тут на тебе… Непредвиденные обстоятельства. Ладно бы просто тайфун, так я ещё и неизвестно как попала в тело своей новой подруги. Чудеса, да и только. Теперь уже не знаю, кто я. Бон А, где же ты?!
После нескольких неудачных попыток встать мне всё-таки это удаётся. Надо бы сходить к врачу и спросить, когда же меня отсюда на волю выпустят.
Только я хотела выйти из палаты, как вдруг в дверном проёме появилась улыбающаяся физиономия медсестры:
— Пришла твоя мама. Она ждёт в коридоре. Ей можно войти или ты ещё не хочешь её видеть? — спросила женщина.
— Какая мама? А, эта мама. Думаю, ещё рано для визитов.
Уже и забыла, что у меня есть мамозаменитель. Вот же! Тяжко мне сочетать свою старую и новую жизни.
— Дожили! Дети уже не помнят, что у них мамы есть! Ну, нельзя же так! Она же беспокоится! Она до сих пор здесь? Я уже и позабыть успела про существование этой медсестры, пока она не начала давить мне на мозг своими нотациями. Какая надоедливая. Она будет бесить меня, пока не соглашусь с тем, что эту женщину надо впустить. Похоже, что визит к врачу придётся отложить на неопределённый срок.
— Ну ладно, ладно! Впустите её.
В тот миг, когда я произнесла эти волшебные слова, она замолчала и опять улыбнулась. Нет, ну вот надо было лезть к человеку лишь для того, чтобы заставить делать то, что тебе хочется?
— Вот так бы сразу и сказали! — она радостно замотала головой и убежала за «мамой». Я только недавно встала, а уже так вымоталась. Что ж дальше со мной будет…
Через несколько секунд вбежала она:
— Доченька! Как ты себя чувствуешь? — обняла меня женщина и, поглаживая по голове, засыпала вопросами. — Папа и твой лечащий врач сейчас подойдут. Хочешь, чтобы я позвонила твоей сестре? — вопрошающе посмотрела она на меня.
— Мама, я вас не знаю, но со мной всё в порядке. Не стоит вам беспокоиться и беспокоить сестру. — Я выговорила всё это на одном дыхании, а потом посмотрела на её лицо: на глазах женщины появились слёзы.
— Бон А, почему? Я же твоя мама! — в порыве рыданий говорит она.
Я не успела оправдаться, как в этот момент зашёл «отец» и мой лечащий врач:
— Привет! — улыбнулся папа и посмотрел на заплаканную женщину. — Дорогая! Что с тобой? — подбежал он к ней.
