— У меня аллергия на кошек. — Его нос морщится.

— Хорошо, что тебе не нужно беспокоиться об этом.

— Почему бы и нет? — Его голос понижается.

Я смеюсь и возвращаю свое внимание к экрану.

— Потому что это будет мой дом. Если мне нужна домашняя кошка, пусть будет так.

— Разве мой дом недостаточно хорош для тебя? — Его голос звучит ровно, но глаза совсем не такие.

Откуда взялся этот вопрос и почему у него такое лицо, будто я лично нападаю на него?

— Конечно, твой дом достаточно хорош.

— Пока. — Сухо повторяет он в ответ.

— Не то чтобы мы планировали, что я буду жить там вечно.

— Я знаю это.

— У тебя очень хороший дом. — Отступаю я.

— Недостаточно хороший. — Бормочет он себе под нос.

Неужели он действительно обиделся на мои комментарии? От одной этой мысли у меня сжимается грудь. Деклан не из тех, кто обижается на что бы то ни было, но, полагаю, если бы я вложила двадцать миллионов долларов в дом, мне бы этого не хотелось услышать и негативные комментарии по этому поводу.

Я танцую между честностью и вежливостью.

— Это просто… это не мой стиль.

— А какой же тогда твой стиль? Лес? — Моя грудь сотрясается, когда я издаю громкий смех. — Тогда в чем же дело?

— Твой дом пуст, холоден и лишен какой-либо индивидуальности. Может быть, это и дом, но это самая далекая вещь от дома.

Он гладит свою заросшую щетиной щеку.

— В этом нет никакого смысла.

— Позволь мне попытаться объяснить.

— Конечно, пожалуйста. — Я делаю глубокий вдох, обдумывая, как я могу объяснить такую темную часть моей жизни, не погружаясь слишком глубоко в мои эмоции. Деклан знает только обрывки моего прошлого. Раскрытие слишком многого может открыть меня для того, чтобы стать ближе к нему, а это последнее, что нужно любому из нас.

— Развод моих родителей был не самым обычным. — Я сглатываю комок в горле.

Деклан даже не дышит, пока я набираюсь смелости продолжить.

— Мой отец — если его вообще можно так назвать — не был хорошим парнем. Он был… подлым. Это похоже на преуменьшение века, но я не могу найти в себе силы сказать больше. — Руки Деклана сжимаются на коленях.

— Он был груб с тобой? — Я вздыхаю.

— Да. Но не так плохо, как он относился к моей маме. — Его верхняя губа кривится с выражением отвращения.

— Не делай этого. — Мои брови сходятся на переносице.

— Не делать чего?

— Преуменьшать свой опыт, потому что кому-то другому было тяжелее, чем тебе. — Я тронута его комментарием.

Я провела свою жизнь, говоря себе, что все могло быть хуже. Я видела статистику по домашнему насилию. Таким образом, порочный круг продолжается до тех пор, пока кто-то не получит серьезную травму или, что еще хуже, не умрет. Справиться с гневом отца и ненавистными словами казалось небольшой платой за будущее, которое у меня сейчас есть. Для той, что есть и у моей матери.

Влага скапливается на дне моих глаз, и я быстро смаргиваю ее.

Возьми себя в руки.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю, напоминая себе о сути этого разговора.

— Однажды… мы с мамой переехали из дома моего детства с двумя чемоданами и толстой пачкой денег, которые она копила целый год. Она изо всех сил старалась убедить меня в том, что мы с бабушкой переедем в квартиру из-под обуви. Я целую неделю плакала и говорила ей, что хочу домой.

Он, кажется, искренне заинтересован услышать больше, так что это наполняет меня достаточным мужеством, чтобы продолжить.

— Она научила меня, что любой может купить дом, но не каждый может купить дом. Имея дом, ты можешь купить его, продать, отремонтировать. — Я указываю на телевизор. — Но дом — это нечто более абстрактное. Это не место, а чувство, которое я не могу описать, так что тебе просто придется поверить мне на слово.

— Чувство. — Повторяет он монотонным голосом.

— Знаешь, те надоедливые эмоции, которые ты отключил давным-давно? — Он хмурится.

— Это звучит как самая большая чушь, которую я когда-либо слышал. — Я смеюсь.

— Я знала, что ты этого не поймешь.

Надо отдать ему должное, он хотя бы выслушал мою историю.

— Только потому, что ты ужасно умеешь описывать вещи. — Я ухмыляюсь.

— Как я уже сказала, ты поймешь это, когда почувствуешь.

Мысль о том, что Деклан никогда не найдет место, которое можно было бы назвать домом, печалит меня больше, чем что-либо о его прошлом.

Что ты собираешься с этим делать?

У меня есть идея, но ее риск не что иное, как катастрофический. И все же я не могу найти в себе силы остановить бурлящее во мне возбуждение.

Ты могла бы помочь ему сделать свой дом настоящим домом.

Худшая идея на свете.