— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Помнишь, как я заболела гриппом? — Я скрещиваю руки на груди.
— Я все еще не совсем уверен, что это было так.
— Значит, ты помнишь! — Ее смех превращается в хриплый кашель.
— Только потому, что мне пришлось нанять бригаду уборщиков, чтобы удостовериться, что каждый квадратный дюйм этого места был вычищен.
— Ладно. А как насчет того раза, когда я помогла тебе, когда ты напился в командировке?
— Я никогда не нуждался в твоей помощи.
— Ты спотыкался о собственные ноги и просил меня об этом.
— Познакомлю тебя с моим близнецом, о котором ты не знала. Моя терпимость к водке находится прямо там, где моя толерантности по отношению к людям — нет.
— Пьяный ты гораздо приятнее. Ты просил меня уложить тебя в постель и спеть тебе колыбельную.
— Теперь я знаю, что ты лжешь. Ты одна из худших певиц, которых я знаю. — Мои губы угрожают изогнуться в улыбке, но вместо этого я останавливаюсь на гримасе.
Она вскидывает руки.
— Ладно, хорошо. Я солгала. Но я бы не отказалась, если бы ты попросил! Потому что друзья помогают другим друзьям.
Меня так и подмывает заплатить любую цену за то, чтобы слово «друзья» было стерто из словарей повсюду. У меня их нет. Они мне не нужны. И я не хочу быть ими, особенно ее.
Ее хриплый смех переходит в приступ кашля. Прежде чем я успеваю остановиться, я хватаю ее крошечную сумочку со стола и сую ей в руки.
— Исправь этот ужасный звук.
Она роется в сумке в поисках ингалятора.
— Обеспокоен о моем самочувствии?
— Исключительно в корыстных целях.
— Конечно. Как я могла забыть. — Она улыбается вокруг отверстия дозатора, перед вдыханием лекарства.
— Давай кое-что проясним. — Ее брови сходятся, и она открывает рот, но я заставляю ее замолчать. — Любая доброта, которую я проявлял к тебе в прошлом, была исключительно из уважения к тебе как к моему помощнику. Я не трачу свое время на такие пустяки, как дружба, так что если ты веришь, что между нами было что-то платоническое, то это твоя вина, а не моя.
В отличие от большинства женщин, которые плачут в моем присутствии, Айрис только пожимает плечами от моей резкости.
— Глупо, что я поверила, будто то ты действительно можешь испытывать какие-то чувства, кроме презрения к кому-то еще. Уверяю тебя, это больше не повторится.
— Я не чувствую ничего, кроме жгучего желания достичь моей конечной цель.
Она вздыхает.
— В жизни есть нечто большее, чем разрушение твоего отца.
Я игнорирую ее и смотрю на часы, отмечая, что мы бежим вне времени.
— Теперь мне нужно установить некоторые основные правила.
— Правила. — Ее глаза расширяются до предела.
— Каждый взгляд. — Неуверенное биение моего сердца наполняет мои уши. У нее перехватывает дыхание, когда я кладу ладонь ей на щеку. Мой большой палец гладит ее мягкую кожу, поглаживая взад и вперед, как будто я могу заклеймить свое имя одним прикосновением. — Каждое прикосновение.
Она закрыла глаза. Каждая клеточка моего тела горит желанием отдернуться. Чтобы установить некоторую дистанцию между нами, потому что я не должен был прикасаться к ней вот так. Это размывает слишком много линий. Но я бесполезен, вдыхая ее кокосовый аромат, и мои легкие протестуют против вторжения.
— Все до единого поцелуя… ничего, кроме лжи. — Мои губы касаются уголка ее рта, и мое тело чувствует себя так, словно по нему ударили соединительными кабелями.
Ее глаза резко открываются, когда я отстраняюсь, в ее голове явно назревает буря. Я кладу руки в карманы, выглядя невозмутимым, в то время как ее грудь поднимается и опускается с каждым неровным вдохом, который она выпускает.
— Ты… я… что… — Ее речь так же путается, как и мысли. Я должен был бы чувствовать себя польщенным своей способностью вывести ее из строя, но это выбивает меня из колеи больше всего на свете. Мое прикосновение не должно вызывать такой реакции. Нет, если она была честна, когда сказала, что делает это только потому, что считает меня другом.
Я стремлюсь снова получить контроль над ситуацией. Воздвигнуть вокруг себя какое-то подобие барьера.
— Нет ничего такого, чего бы я не сделал, чтобы заслужить свое наследство. Помни об этом, когда забудешь, что для меня это всего лишь игра.
Она открывает рот, но ее прерывает пронзительный голос — это будет преследовать меня вечно.
— Хорошо, вы двое. Гости начинают нервничать, чтобы познакомиться с будущими мистером и миссис. — Организатор свадьбы прерывает нас.
Она указывает своим блокнотом на вход в бальный зал, как военный командир.
— Ты готова? — Спросил я. Айрис вцепляется в мою руку. Ее улыбка — это разбавленная версия того, что она предлагала Кэлу ранее.
