Тот стал завывать как-то более освобождённо, что ли; Эйи гладил его по голове, по спине — словом, проделывал всё то, что успокоило бы его самого.
Немного утихнув, Глен поднял на того красные от слёз глаза и спросил:
— А у тебя, выходит, есть эмпатия?
Вопрос был задан настолько невинным тоном; до этого Эйи как-то не предполагал, что её может совсем не быть…
— Ну, да, конечно, она у меня есть.
— Интересно…
Немного погодя Глен снова задал вопрос:
— Меня убьёт… она?
Эйи кивнул.
— Но я не хочу, чтобы это делала она. Я бы не хотел… видеться с ней… Нет!
— Послушай, — сказал Эйи мягко, — так надо. Иначе ты родишься снова, и там уже я не смогу тебе помочь.
— Нет, не хочу снова…
— Тогда тебе придётся прийти к ней, Глен. И знаешь, честное слово, — Эйи улыбнулся, — с тобой случится то, о чём я мечтаю уже на протяжении нескольких жизней. Разве не стоит оно того, а?
Глен посмотрел в глаза Эйи каким-то по-детски беспомощным взглядом.
— Эйи, спасибо тебе за всё, — проговорил он. — Большое спасибо.
— Я бы отступился от своего же принципа, если бы тебе не помог, — Эйи улыбнулся. — К тому же, на твоём месте мог быть и я сам… Но сейчас! У меня запланировано кое-что поинтереснее, чем музыка или танцы.
Глен посмотрел заинтересованно.
— Мне кажется, — продолжил Эйи, — ты был бы неплохим актёром. Ты очень хорошо скрываешь внутреннее состояние; это хороший навык. Посмотрим, сможешь ли ты не просто скрывать его, но и добавлять предусмотренные сценарием эмоции так, будто они настоящие.
— Мы будем играть спектакль? — с любопытством спросил Глен.
— Ну, не то чтобы спектакль, — рассмеялся Эйи. — Так, пару сценок.
Глядя на заинтересованное лицо собеседника, Эйи продолжил:
— Смотри, представь, что есть некое племя. Там есть вождь, есть жрец, есть воины, и есть божество, которому они поклоняются. Кем бы ты хотел быть?
— Жрецом, — недолго думая, ответил Глен. — А… что он делает?
Эйи снова засмеялся.
— Интересный ты. Ну, жрец — это как бы посредник между божеством и племенем; он руководит различными ритуалами, но не только — он ещё старший среди воинов и в случае войны ведёт их в бой.
— А зачем тогда вождь?
— Ты всё правильно понял, вождь не нужен. Жрец вполне заменяет его; к тому же, это даёт людям возможность подчиняться непосредственно воле божества, а не прихотям какого-то человека.
— Но ведь жрец — тоже человек.
— Верно, — Эйи улыбнулся, — но если он исказит пожелания божества ради собственной выгоды, то ему потом придётся плохо. Так что в его интересах проявлять дипломатические качества.
— Ясно.
— Но я не хочу, чтобы ты просто сыграл жреца, — Эйи посмотрел на Глена с искорками веселья в глазах. — Мне нужен конфликт, неразрешимое противоречие между волей божества и волей жреца.
Глен глянул на того с удивлением.
— Но как такое может возникнуть?
— Очень просто. Когда у жреца появляется иллюзия свободы воли.
— То есть какие-то… собственные желания?
— Да, мало того, что собственные, так еще и неправильные.
— Я не смогу это сыграть. Мне не очень понятно про свободу воли, а если она должна быть еще и неправильной…
— Ты-то не сможешь? — Эйи заглянул ему в глаза.
— Погоди… — Глен посмотрел в сторону.
— А теперь послушай внимательно, — Эйи пододвинулся к нему поближе, положив свою руку на его, — мне нужно, чтобы ты сыграл именно свободу воли. Не насущную потребность, которая не даёт тебе жить, а вполне осознанное желание. Пусть и неправильное, но твоё, собственное, то, которое ты можешь сам себе объяснить и которое возникло в твоём личном сознании, которому нет предпосылок…
