После нескольких дней напряжённых размышлений Лоренс не выдержал и обратился к главе организации с прежним вопросом. Ответа он, конечно же, не получил, но в этот раз над ним сжалились.
— Знаете, господин Винтерхальтер, Ваше стремление к знанию весьма похвально. Я могу пойти на некоторую уступку, чтоб Вам было не так тяжко, а то Вы, чувствую, по ночам спать не сможете (тут Лоренс подумал о том, насколько точным является это примечание). Ну и не только поэтому — Ваше обвинение в геноциде, честно говоря, меня слегка задело тогда, — она посмотрела на него с улыбкой. — Скажем… вспомните, какие книги Вам нравились в юности, ну, лет так в 17, 18… Знаете, такой возраст, когда люди — ну не все, конечно, но многие — начинают искать смысл жизни, для того, чтобы потом его не найти, но это уже не важно… В общем, вот Вам — книга, отчаянный поиск смысла жизни. Желаю удачи. Хотя думаю, Вы, Лоренс, сразу догадаетесь.
«Вы, Лоренс, сразу догадаетесь». Как будто это так легко! Чего он только не читал, и почти во всех был поиск смысла жизни. Как назло. Экзистенциалисты, Гессе, после знакомства с Михаилом — тем самым умершим другом — что-то из русской литературы, но там поиск смысла жизни был не так ярко выражен, по крайней мере в том, что он читал. Так, ну были ещё Хаксли, Моэм; на последнем он вспомнил, каким забавным образом нашёл свою любимую книгу у этого автора — во время прочтения краткого содержания перед покупкой книги его зацепило то, что у них с главным героем одинаковые имена. А сколько раз потом он находил сходные черты между персонажем и им самим, по крайней мере, его стремлениями. «Вы, Лоренс, сразу догадаетесь». Он чуть не подпрыгнул и кинулся искать в Интернете «Остриё бритвы».
Хотя, можно было даже не искать. Он прекрасно помнил содержание, поскольку перечитывал её несколько раз. И каждый раз удивлялся, как главному герою удалось ответить на вопрос о смысле жизни — при том, что персонаж сам рассказывал о своём путешествии по Индии и достижении определённого просветления, он никогда не вдавался в детали; да и в целом Винтерхальтеру была чужда такая неопределённость — несмотря на некое сходство, он всё-таки был, в каком-то смысле, более практичен.
Глубоко вздохнув, он занялся поиском информации о религии, которая в итоге каким-то образом поставила жизнь главного героя книги на место. Отправные точки у него теперь были — смысл жизни, методы самосовершенствования. Вот уж не думал Лоренс, что будет заниматься подобным — религия его никогда не интересовала. Впрочем, ситуация не изменилась — он понимал, что до него просто пытаются донести информацию понятным ему языком, не более того.
Неделю, наверное, большую часть дня Лоренс рылся в Интернете, параллельно следя за тем, чтобы Эйи чего-нибудь не выкинул — впрочем, тот был довольно апатичен. Остановившись на карма-йоге, он провалился в сон (была глубокая ночь). Перед тем, как заснуть, Винтерхальтер успел подумать о том, что, похоже, искать будет вечно и над ним просто подшутили.
Однако, проснувшись, он резко изменил своё мнение. Настолько резко, что не удержался и вскрикнул:
— Я понял!!!
Столь громкий крик даже вывел на какое-то время Эйи из его хандры, поскольку из другого конца комнаты тут же послышался сонный вопрос:
— Что ты понял?..
— Я понял, зачем нужна ваша организация и кто её глава!!! — бросил Лоренс, поспешно одеваясь.
— О, эти европейцы… — Эйи закатил глаза и снова погрузился в сон.
На входе Винтерхальтер столкнулся с недовольной Итой.
— Вы двое вообще работать собираетесь, а? Уже несколько недель прошло!
— Да, да… — быстро проговорил Лоренс, огибая её.
Ита была слишком ошарашена тем, что её даже не одарили язвительным ответом, поэтому молча позволила ему нестись дальше.
— Ну ничего себе, вштырило; чтоб меня так… — подумала она тому вслед.
Он разыскал главу организации.
— Лоренс, какая муха Вас укусила?
Он начал без предисловий.
— Тот мир, откуда мы с Эйи — он ведь… Ваш?
— Ну, допустим.
— А этот, в котором мы сейчас — кого-то другого? В смысле, вроде как чей-то фантазии, или сна, слишком реалистичного сна, я бы сказал…
— Допустим, если Вам так угодно…
— … поскольку этот кто-то, развиваясь определённым образом, когда-то достиг статуса творца — и теперь может создавать собственный мир?
— М-м, — хмыкнула она утвердительно.
— Но это не значит, что у этого человека благородные намерения — стоит хотя бы посмотреть вокруг?
— Угу.
— И это не значит, что у других людей, достигших такого же статуса, как и у него, не может возникать потребности как-то исправить ситуацию, возможно, при помощи собственных созданий — потому что как иначе?
— М-м, знаете, Вас интересно слушать. Вы сформулировали цель нашей деятельности; по правде говоря, до Вас никто этого не делал…
— А как же устав? Вы вроде упоминали его… — тут Лоренс смутился: ему как-то не пришло за всё это время в голову заглянуть туда.
— Пресвятая Вечность, да нет у нас никакого устава! Вы думаете, у меня мозги набекрень — все и так всё знают, это Вы тут только такой дотошный… ну можете, если Вам делать нечего, написать что-то подобное — мне, в общем-то, всё равно.
После небольшой паузы Лоренс спросил:
— Скажите, а… все эти люди из истории, которые как-то пытались исправить ситуацию, ну Вы понимаете…
— Ох, нет, они не имеют ко мне никакого отношения. У нас, знаете ли, принято посылать сюда кого-то только в качестве наказания, ну или если они сами того пожелают — по собственной глупости или там по каким-то другим причинам (она выразительно посмотрела на Винтерхальтера).
— Ясно…
— Кстати, присоединяюсь к вопросу Иты. Уж не думал ли Эйи обидеться на меня?
— А, это, нет, конечно нет. Он как раз сказал недавно, что скоро выйдет… и хотел, чтобы Вы дали ему что-нибудь посложнее…
Она засмеялась.
— Ну хорошо, хорошо.
