Ира неуверенно взяла шар в ладони. Тепло медленно согревало прохладное стекло, её мысли метались от тану к королю и обратно: она не знала, с кем хочет поговорить первым. Шарик разрешил её дилемму. Он начал терять форму и вес, осыпавшись в ладонях блестящей крошкой, которую Ира, перепугавшись, постаралась подхватить. Но та продолжала падать, превращаясь в дымку. Дымка собралась в воздухе и загорелась прозрачной рамкой, на которой через мгновение зажглось изображение. Она отошла в сторону, уступая место герцогу и барону, и рамка автоматически расширилась, чтобы вместить их обоих.
На той стороне «провода» тану Кальтаэн и король Варин Раслинг склонились с двух сторон над здоровенной картой, свисавшей со стола. Король пил из кружки что-то дымящееся, тану писал, положив лист бумаги прямо на карту. Они не замечали рамки, на которую уже вовсю пялились придворные и солдаты.
«Нам бы такую видеосвязь! А то толкаемся перед веб-камерами…»
– Ваши величества, – тихо сказал барон, чем мгновенно привлёк к себе внимание монархов. Их глаза расширились. Варин подавился, Кальтаэн, наоборот, сохранил спокойствие, лишь руки слегка вздрогнули от неожиданности.
– Ты?! Или это твоя тень? – король действительно не ожидал увидеть друга, но быстро взял себя в руки, вспомнив, что не один.
– Альтариэн? – тану подался вперёд, будто надеялся очутиться по эту сторону «экрана».
– Мы в Каро-Эль-Тане, ваши величества, – ответил барон. – Есть вести, не требующие отлагательства. Великая Мать дала возможность послать весть.
– Так докладывай! – Варин отставил кружку и сел в кресло, тану последовал его примеру. Ира отметила, что их удивила исключительно неожиданность «звонка», а не сама возможность использовать подобные сообщения. Насколько же спокойно они воспринимают всё то, что может исходить от Сестёр!
Барон с герцогом переглянулись. Одно дело – обо всём приятном и не очень письмо накалякать, совсем другое – лично донести начальству.
– Ваши величества, – сказал Альтариэн, – в силу серьёзных причин, мы вынуждены просить государей не прерывать наш рассказ до его окончания. Некоторые наши новости не таковы, какими окажутся на первый взгляд. Мы можем просить об этой милости?
Кальтаэн смотрел на Альтариэна, не узнавая его.
– Брат… да что там случилось?! Говорите же! Мы выслушаем.
Рассказ начал барон. Ровно с того момента, когда Ира взяла дайна-ви под полог гостеприимства. Варин не скрывал своей ярости, но молчал. Плавно барон дошёл до того момента, какой приём был оказан дайна-ви богинями. О гневе Фирры рассказывал уже Альтариэн, вызывая на лице двоюродного брата ту же бледность, что посетила его.
Почти дойдя до описания битвы при Аварте, Альтариэн не смог продолжать из-за личных переживаний, и монархи заключили, что рассказ окончен.
– Мы вызвали гнев Сестёр?! – хрипло переспросил Варин.
– О! А я ведь был почти на грани, чтобы отдать приказ выжечь Болото, меня почти уговорили! – голос Кальтаэна изменился до неузнаваемости.
«Он что собирался сделать?!» – Ира похолодела.
Придворные хватались за сердце, бледнели, краснели, тяжело дышали – наглядное изображение паники в ограниченном пространстве.
Кальтаэну после долгой борьбы с собой с трудом удалось взять себя в руки.
– Эти дайна-ви… ещё там? В Каро-Эль-Тане?
– Рядом с нами, – Альтариэн посмотрел в сторону, и мужчины поднялись, чтобы встать с ним рядом. Рамка опять расширилась, чтобы они поместились в изображение. Тану жадно вглядывался в них, первый вопрос у него вырвался, скорее, невольно:
– Я не помню вас такими. Это Болезнь? Вы ею всё ещё болеете?
Дайна-ви переглянулись, и Лэтте-ри ответил:
– Мы такими рождаемся. Болезнь кончилась поколения назад, оставив нам наш облик, участь молодой расы, нашу смертную жизнь и то, как мы её проживаем.
– Значит, всё-таки не болеете? – тану сильнее подался к рамке.
– Болеем. Но не Первой болезнью. Нам знакомы те же хвори, что мучают амелуту. И ещё несколько особенных, но не неизлечимых.
Тану всматривался в облик дайна-ви, так непохожий на то, что он помнил. Ему давно не доводилось их видеть: каратели людей истребляли рабовладельцев до того, как они покидали Пограничный лес, рядом с которым эйуна не селились. Он сам попал в эти края впервые за многие годы, вместе с Варином Раслингом.
– Нам нельзя гневить Сестёр ещё больше, – вышел из ступора король амелуту, посмотрев на кого-то за пределами рамки. – Немедленный приказ по всем селениям вдоль Пограничного леса: любыми средствами убрать оттуда карателей вглубь страны! Солдат, стражу, даже мирное население, замеченное участвующим в облавах! Убрать на расстояние не меньше недели пути до границы с Болотом! Всех начальников стражи, градоначальников и слуг Дворца Суда известить о воле Карающей. Послать птиц во все форпосты! Не выполнят приказ, пусть пеняют на себя! Сами отвечать на Той стороне будут.
Громыхнула дверь: гонец унёсся выполнять поручение.
– Ваши величества, это ещё не все известия. Боюсь, что следующее будет ещё более… Более.
У барона не нашлось нужного слова.
Монархи, казалось, уже дышали по очереди, не имея желания представлять, что может быть «более», чем гнев богов, обращённый на два народа сразу.
– Госпожа Ириан. Судья похода. Она не чужеземка.
– Кто же? – нетерпеливо спросил Варин, желая лишь, чтобы его молочный брат хотя бы в этот момент изменил своей привычке говорить размеренно и поторопился.
– Вестница Изнанки. Творец.
Всё. «Видеосвязь» можно выключать. Окаменелости на том «конце провода» вещать были не способны. Ира холодела внутри, видя, как эта информация действовала на всех подряд. Становилось не просто страшно, она была бы рада спрятаться и не показывать носа наружу. От всей этой ситуации за километры несло такой ответственностью, за которую в здравом уме лучше не браться.
Она подошла к экрану, встав рядом с Лэтте-ри и невольно схватившись за его рукав обеими руками, пряча глаза от тех, кто готов был прожечь в ней дыру.
– Если вам от этого будет легче, то новость, что я чей-то там творец, для меня не менее неожиданная и шокирующая, чем для вас.
Кальтаэн дёрнулся было встать, но Ира пресекла этот порыв, замахав руками:
– Стоп. Хватит. Не нагнетайте. Мне и так неловко до жути. Я ещё не до конца смирилась с мыслью, что не попаду домой, пока не совершу чёртового подвига.
