Они по широкой дуге обошли Храм и двинулись дальше, по направлению к замку. Ира не переставала удивляться тому, каким необычным было это строение. Рахидэтельцы использовали слово «замок», но Эрроин больше походил на отдельно стоящий дворец, огороженный замковой стеной. До чего красивый! Витражные стёкла рассыпали в воздухе радуги, шпиль столь высок, что глаза начинали слезиться, когда она пыталась рассмотреть его кончик.
– А чей это замок, ваше…
– Просто Латнерия. Замок Эрроин никому не принадлежит. Это… особый дом. Там не живут, но поговаривают, что у него есть страж, который сам решает, кого пускать, а кого не пускать. Ходят слухи, что он чуть ли не старше Сестёр. Хотя я в это не верю. В некоторые годы он позволяет избранным жить внутри замка, наделяя необычными возможностями и полномочиями, но цена, которую за это приходится платить, для многих неподъёмна. А если в замок ступил недостойный, то о его судьбе остаётся лишь скорбеть. Чтобы рискнуть обратиться к стражу с чем-либо, надо обладать очень веской причиной. А кто он сам и откуда, ведомо, наверное, только богам.
Ира задумчиво оглядела строение. Слова Латнерии о возможностях задели её. Не найдётся ли среди них телепортации до дома? Можно в одноразовом виде, она всё равно спасибо скажет! Но богини смолчали о замке. Ни слова не сказали о страже. Да и что ей отдать за помощь? Цена неподъёмная, а она, конечно, не то чтобы гола, как младенец, но и богатством не владеет. Своего почти ничего нет, отдавать нечего. Эх. А как было бы здорово! И ездить никуда не надо. Здравый смысл шептал, что если бы всё было так просто, она уже была бы дома. Да и оказаться в числе тех недостойных, о ком придётся скорбеть, не хотелось. Ира казалась самой себе сборником комплексов и неуверенности, какой уж тут «достойный».
И всё же она не отрывала глаз от замка, пока они его обходили по кругу, поднимаясь по высокому валу, вышагивая по траве. Её не косили годами, она доставала чуть ли не до пояса, щедро оставляя на одежде пух, нектар, семена и былинки.
Обойдя замок, они ненадолго задержались у стены, глядя вниз с холма на широкую поляну, упирающуюся в стоявший в отдалении лес. Чуть справа действительно возвышалась башня. На сей раз самая обычная, каменная. Только купол из чёрного стекла, похожий на половинку яйца, выбивался из архитектурного решения в духе Средневековья и смотрелся не к месту. До чего широкое строение! Будь оно пониже, то больше походило бы на какой-нибудь Колизей своей формой, но высоты хватало, чтобы назвать его, хоть и с натяжкой, именно «башней». «Внушительная у них, однако, библиотека!» Деревянная дверь в стене почти терялась и была как-то не к месту. Когда они подошли ближе, то выяснилось, что она не столь маленькая, как виделось издалека, но всё же по сравнению со стеной, которая загораживала обзор, смотрелась мелко. Предостерегающий окрик Латнерии не успел до неё долететь, поэтому Ира впечаталась лбом в невидимую завесу, оставившую на лбу хорошо ощутимую шишку.
– Вы в порядке? – спросила Латнерия. – Я забыла предупредить, что тут завеса. Если хотите пройти, приложите к ней ладонь.
Ира досадливо поморщилась и с опаской протянула руку. Вокруг пальцев побежала рябь, и в невидимой плёнке едва заметно нарисовалась дыра. Они вошли. Плёнка снова исчезла за их спинами. Дверь в башню оказалась открытой, но когда Ира взялась за ручку, то башня на секунду словно засветилась.
– Чужой сюда не войдёт, – сказала Латнерия. – Защиту библиотеки Каро-Эль-Тана выстраивали лучшие из лучших Дланей Илаэры с благословения всех Семи Сестёр. Там хранятся самые драгоценные знания Рахидэтели. Ни библиотека Карража, ни библиотека Хранителей истории нашего народа не сравнятся по величию и значимости с этой.
Ира внимательно слушала, вспоминая лёгкий тон Фирры, которым она разрешила взять всё, что приглянется, и «возвращать не обязательно». Почему-то ей казалось, что она не воспользуется этим советом. Не покусится на столь значимые для многих сокровища. Но посмотрит – обязательно!
Помещение библиотеки встретило их прохладой и полумраком. Редкие светильники, работающие, судя по всему, на каком-то божественном топливе, поскольку огарков, пепла или проводов не наблюдалось, давали ровно столько света, чтобы было комфортно читать.
Ира ничего не смогла с собой сделать, чувствуя, как глаза медленно поднимаются вверх, а челюсть плавно съезжает вниз. Огромные стеллажи по всей окружности башни. От пола первого этажа до самой крыши. Между этажами переброшены мостики и лесенки, кое-где уставленные постаментами, на которых располагаются отдельно взятые и наверняка самые драгоценные экземпляры книг. Обособленные полки со свитками и стопками бумаг и пергаментов. Металлические таблички с чеканкой переливаются в свете, падающем из небольших окон. Надписи абсолютно разного начертания. Непонятные.
Ира бросилась к стеллажам и судорожно начала водить глазами. Первая лестница, вторая, третья… В итоге она облокотилась на один из стеллажей и в досаде сжала кулаки.
– Что случилось? – спросила её подошедшая Латнерия.
– Надписи не понимаю, – ответила Ира грустно. – Я думала, что волшебство Илаэры дало мне возможность читать тогда же, когда наделило речью, и хотела поискать… А, уже не важно!
– Ясно. Пойдёмте со мной.
И она пошла впереди, читая вывески. Наконец они достигли нужной полки. Латнерия сняла с неё довольно увесистую книгу и ещё одну – совсем тоненькую.
– Это «Книга всеобщего языка». Тут все символы нашей общей речи. И словарь. Без помощи, конечно, не разобраться, но я могу отрекомендовать вам в помощь своего племянника. У него талант к языкам.
Ира машинально пролистала протянутую книгу, любуясь витиеватыми значками. А Латнерия своего не теряет. Племянника продвигает. Хотя барон Бирет, скорее всего, не уступает ему в навыках – она не раз слышала, как он разговаривал с эйуна на их языке. Владеет как минимум двумя. Тремя, если считать всеобщий. Но нет – своего. Она вздохнула. Права или мерещится? И почему так предвзято смотрит на всех, кто близок ко двору? Может, королева-мать и правда хочет помочь, а рекомендует, потому что о способностях родственника хорошо осведомлена? Думается, правильнее будет попросить помощи у обоих. Заодно и сама сможет оценить способности, равно как и желание помогать и идти навстречу.
– А почему у вас разный язык с народом амелуту? – спросила она, листая словарь. – Страна небольшая, живёте вместе, даже один язык на всех есть. И всё же языка у вас три: у амелуту свой, у вас – свой, да ещё и всеобщий.
– Небольшая? – подняла бровь Латнерия.
– Да. Извините, если чем обидела, но это просто факт. Моя в несколько раз больше.
Латнерия склонила голову.
– Не извиняйтесь. А что касается вашего вопроса… Мы – потомки Первых. Амелуту не способны произносить звуки, которые могут извлечь, выражаясь языком лекарей, наши голосовые ткани. Всеобщий язык довольно груб. Он приспособлен только для того, чтобы у разных созданий была возможность изъясниться друг с другом, независимо от строения их тел. Но для каждого народа его язык – это оттенки и смысл. Ведь даже дайна-ви, одна с нами кровь, уйдя своим путём, изменили язык, наполнив его собственными чувствами. Мы все бережём родную речь.
– Ясно… А что там? – она указала на огромный постамент этажом выше.
– Одна из самых подробных карт нашей страны.
Ира двинулась туда почти бегом. Огромный стол, покрытый бордовым бархатным покрывалом, спускавшимся до самого пола, держал на себе наиподробнейшую модель. Горы, леса, реки, миниатюрные копии городов и деревушек были выполнены объёмными, раскрашены до теней на камнях и украшены крошечными драгоценными камешками. Барьер, обозначавший зону влияния Семи Сестёр тончайшей золотой проволокой, проходил по кругу. Ира замерла, рассматривая это произведение искусства.
– Это работа народа влари. Жителей Каменной Империи. Сделана на заказ. Карту заказал мой прапрадед. Его последней волей было передать её библиотеке, что и было исполнено. Особенность карты в том, что её можно менять, убирая оставшееся на страницах истории и ставя новое.
В качестве доказательства Латнерия приподняла модель одной из деревушек. С обратной стороны оказалась сложная система замочков, удерживающих её на карте. Королева-мать приподняла покрывало, показав на стопки ящиков, стоявших под столом. Открыла ближайший – множество фигурок и моделей. От домиков до деталей рельефа. До чего ювелирно сделанная мозаика!
– Я понимаю ваше восхищение, – сказала королева-мать, – влари нет равных в создании удивительных вещей.
– А… вы можете рассказать, что изображено на карте? Для меня эти надписи…
– Конечно. Мы сейчас вот тут. Это Анаэрлен – наша столица. Это столица амелуту – Гая. Это Карраж. Вот тут – вход в Каменную Империю…
– А где живут скво… скве…
– Сквирри живут на востоке. Тут. Им принадлежит лес под названием Руин-Ло. «Шепчущий болью» в переводе с языка амелуту. Его назвали так, потому что при подходе к нему каждый слышит непонятный шёпот, и если спросить, о чём он, любой скажет – деревья шепчут о горе. И никто не в силах понять, как помочь.
Ира поёжилась. Даже название негостеприимное.
– А какие они? Сквирри?
– Сложно описать в двух словах тех, чьи обычаи заставляют твоё нутро сжиматься от непонимания и… неприятия. Слова самые мягкие из тех, что я могла бы употребить. Это дикое племя. Легенды гласят, что когда-то давно их покровитель, Великий Низз, являлся такой же частью Рахидэтели, как и каждый её житель. Могущественный и мудрый. Он оказал бесценную услугу самим Сёстрам, и те отплатили ему исполнением желания. А желанием было забрать себе в подданство некоторое количество амелуту, чтобы они жили под его властью, а не под властью Сестёр. Насколько всё это правда, знают только предки. Да и те только по слухам того времени, когда это произошло. Говорят, что Сёстры исполнили своё слово, но за такое кощунственное желание покарали самого Низза, извратив его облик, чтобы больше никто, кроме сквирри, выбранных им, не смел присоединяться к его народу. Что из этого истина, ведомо, наверное, только самим Сёстрам и Низзу.
– Ясно. Значит, люди… И вы с ними не общаетесь?
– Кто «мы»? Без повода, естественно, никто в Руин-Ло не отправится. Но совсем не общаться? Там, где препоны строят взаимное непонимание традиций и политика, легко открывает двери торговля. У сквирри множество товаров, которые с удовольствием покупают более… цивилизованные народы страны. Покупают и перепродают втридорога.
– А что они продают?
