– Мы будем с интересом наблюдать за твоим путешествием. Кричать не надо – услышим. Но не храни в себе надежды, что будем отвечать на каждый зов. С этого момента твои шаги – это лишь твои шаги, – сказала Харана.
Да. Шаги. «И в ближние дни дойдёшь до своего ватаха…»
– Иди же, – сказала Лайоли, и Ира не смогла понять – это напутствие в ответ на её мысль или знак о том, что аудиенция завершена. Скорее всего, и то и другое. Она низко поклонилась, испытывая чувство глубокой благодарности. Всё же Сёстры помощь оказали неоценимую, и знаний в голове ощутимо выросло. Стало легче, хотя со всем этим ещё предстоит конкретно разбираться. Когда она подняла голову, то увидела, что к ногам богинь медленно сползается стеклянная масса, снова покрывая их тела и превращая в статуи. Ире хотелось запомнить Сестёр живыми и волшебными, потому она поспешила уйти, не дожидаясь, пока кристальная пыль сделает своё дело.
Альтариэн медленно поднялся по ступенькам и не стуча вошёл в дом. Тётя заметила его присутствие, однако занятия своего не бросила. Она всегда так делала, если читала божественное слово: никогда не бросала текста, не дойдя до конца стиха. Считала кощунственным. Он привык и потому спокойно ждал, потратив это время на то, чтобы обменяться вежливыми кивками с охранницами тёти.
В эту поездку она взяла с собой самый их цвет. Вся пятёрка уже многое повидала в жизни. Во время военных парадов их церемониальные доспехи переливались отметками участия в военных конфликтах и удачных дуэлях. Сейчас на них были простые камзолы без всяких наградных знаков, но и без этого становилось ясно, что перед ним настоящие драгоценности боевого сестринства эйуна. Четыре графини и даже одна маркиза. Женщины держались с достоинством, но он не мог не видеть огонька интереса в их глазах. Конечно, ведь от его титула формально их отделяли только одна-две ступени. А значит, они могли рассматривать его как возможного кандидата в мужья. Весьма желанного с точки зрения ранга кандидата. Только маркиза, которую он неплохо знал, не проявляла к нему подобного внимания.
Покойная матушка со всей серьёзностью относилась к вопросу брака, считая его частью придворной карьеры – никакой иной судьбы для единственного сына она не желала. И именно эту женщину видела подходящей невесткой, не особо интересуясь мнением Альтариэна на этот счёт. Потому она с давних пор бывала приглашённой в их дом. Он, однако, пока не рассматривал в ближайшей перспективе даже саму такую возможность, как брачный союз.
Со смертью матушки Альтариэн, будем честны, выдохнул. И вежливо, но твёрдо сократил визиты «невесты» в дом, в конце концов, сведя их на нет. Разойдясь своими дорогами, они остались хорошими знакомыми, поддерживали довольно приятную, но ни к чему не обязывающую переписку. У них имелись совместные темы для разговоров, поскольку образование у обоих было отличное. Найдя для себя несколько общих тем, они часто исписывали десятки страниц, стараясь доказать оппоненту свою точку зрения. И оба прекрасно понимали, что их по жизни столкнула не судьба, а политика. А недавно родители маркизы представили ей мужчину, более устраивавшего её саму в качестве кандидата на роль мужа, и сейчас она всерьёз раздумывала над ответом. О чём тонко намекнула в одном из своих последних писем.
Латнерия закончила читать и встала поприветствовать племянника. Он, как и всегда, выложил к её ногам всё своё уважение и внезапно обнаружил за её спиной притаившуюся в углу коротко постриженную и незаметную как тень шестую женщину. «Мрат приехала?»
Он почувствовал в груди лёгкую волну тепла. К этому созданию он всегда испытывал что-то такое… близкое. Впору сказать, «братские чувства». Но если не считать официальных бесед, они за всю жизнь не сказали друг другу столько слов, чтобы назваться даже знакомыми. И всё же они знали друг друга, а их обоих знали все вокруг.
Пути, что они проделали к вершинам, были разные. И начинали они с разных ступеней: он – сын герцога и герцогини, пары из числа тех, чей день рождения заносится в Книгу родства, двоюродный брат тану. Она – дочь простых солдат, при рождении титула не имеющая. Их делали похожими боль и лишения, которые пришлось вынести, постигая воинскую науку. Он делал это, будучи отосланным на границу с Пустыней, отбиваясь раз в несколько дней от монстров, что обитают там. Одна такая битва чуть не стоила ему жизни, накрепко вбив в голову несколько уроков по её сохранению и скрепив шрамом на шее – на случай, если уроки начнут забываться со временем. Она же билась, подобно прочим, в войнах, в первых рядах становясь под копья.
Им обоим пришлось столкнуться с неприятием двора. Обычная солдатка зубами выгрызала самый маленький титул, а ему нужно было осознать, что тысячи битв с монстрами не заменят «крови за народ» и не способны сохранить ему титул. Всё влияние матери не пересиливало выбитой в камне буквы военных кодексов эйуна. Пришлось доказывать боем.
Потом был скандал, благодаря которому имя будущей помощницы тёти стало известно в каждом военном городке. Её стремления никогда не были мелкими. Ей отказали в следующей ступени. И она поставила на карту всё. Явившись на открытый приём во дворце, где всякий мог изложить свою просьбу верхушке военного командования, она попросила у тёти, тогда ещё не избравшей удел служения Сёстрам, принять её дары.
Признаться, все тогда подумали, что речь идёт о каком-то даре в знак уважения, и с интересом ждали, что положит к ногам Латнерии восторженная молодая солдатка. Она достала меч. Простой, без изысков. Альтариэн, присутствующий на приёме с матерью, очень хорошо помнил, как опустились тогда уголки губ у придворных, подумавших, что девушка принесла всего-то очередной меч. Он, скорее всего, имеет для неё какое-то особое значение, но сколько их таких, «значимых», валяется в оружейной? Пока она не подняла его и не отсекла одним движением толстый хвост своих волос по самый затылок. «Богатство моё и моих потомков» – вот что значил этот жест на языке традиций эйуна. Волосы, передававшиеся из поколения в поколение, которые она должна была завещать собственным детям, – вот что протянула в руке Мрат, которую тогда ещё называли полным именем, данным родителями: Мритнерилия.
Это был поступок, выходивший за любые рамки. Подарок, который нельзя не принять. И Латнерия приняла. Альтариэн впервые видел, как у тёти дрожали руки.
– У меня есть и второй дар, – сказала Мритнерилия.
В гулкой тишине единый выдох прозвучал ударом деревенского колокола. Ещё?!
Она расстегнула форму и показала притаившуюся под тканью картину: рубаху с расползающимся красным пятном и кончик мрата, воткнутый в особую точку рядом с сердцем.
Нет, рана не смертельная. Не смертельная для того, кто борется. Строение тела эйуна скрывало несколько таких особых точек в теле. Ударишь в нужное место и смотришь, как из противника по капле уходит жизнь. Для того чтобы прервать этот процесс, нужно всего лишь пережать кровь, нажав на другие точки. Опасность состояла в том, что в горячке боя среди прочих ран такую, замедленную в своей смертоносности, легко не заметить. Та, что находилась у самого сердца, считалась наиболее опасной. И лишь то, что в неё был воткнут не обычный нож или кинжал, а именно мрат…
Мрат. Когда-то этот удобный метательный нож был популярен у знати, но на широкое вооружение принят так и не был. Его длины едва хватало, чтобы пронзить сердце. Если не уткнётся в рёбра, если войдёт под правильным углом, если попадёт в нужную точку… «Признан неэффективным. Оставить для тренировочных и ритуальных целей, для показательных зрелищ и соревнований» – резюме совета по делам вооружения. Он так и остался опасной игрушкой, и в чучелах на тренировочных площадках его можно увидеть намного чаще, чем в живом теле.
Мритнерилия знала, под каким углом и куда именно его вставлять. Всему залу стало понятно, что бледность молодой женщины вызвана отнюдь не нервным состоянием.
– Дурочка молодая! – хрипло проговорила Латнерия. – Я не хочу принимать твою жизнь в дар! Зачем?! Или…– она прищурилась и выдохнула, – говори цену откупа!
– Быть при вас. В вашей свите. В любом качестве.
– Да ты хоть понимаешь, на какие муки себя обрекаешь?! Ты всего лишь баронесса! Только начала свою военную дорогу! Не всякий опытный воин выдержит тренировки, необходимые для этой должности! Видят Сёстры, убить тебя сейчас милосерднее!
В ответ она взяла королеву-мать за руку и приложила к груди рядом с ножом.
– Моя жизнь уже ваша. Вам решать, что с ней делать.
– Лекаря! – приказала Латнерия, поймав начавшую оседать от потери крови женщину.
Дар был принят.
Баронессу отправили на обучение. Самое страшное из всех, предназначенное для тех, кому доверено хранить тайны высшего командования. Умение терпеть пытки всех уровней и унижения. Способность выдерживать голод, жажду, тренировка не передаваемой словами выносливости. Тётя была права, лишь единицы могли его вынести. Мрат вынесла. И Альтариэн тоже. Его мать делала всё, чтобы он приносил пользу для престола. И это стало очередным пунктом в её списке. Если бы за эту «учёбу» было принято ставить оценку, то в его бумагах значилось бы – «обучение пройдено», а в бумагах Мрат – «пройдено с отличием».
Мритнерилия вышла из пыточного подвала, приобретя новые навыки и привычку молчать. Редко кто слышал её голос. Поначалу все считали, что она сломалась, но несколько дуэлей быстро заставили прекратить подобные пересуды. Военная школа после всего казалась настолько незначительной, что даже мысли сравнивать не появлялось. Её она тоже окончила с отличием.
Единственное что обескураживало наставников, – это способ убийства, который использовала женщина. Поскольку вся жизнь эйуна – военное поприще, что не оставляло времени на полноценное занятие искусством, если не считать пения и музыки, то их искусством стала война. Умение нанести зрелищный удар или красиво убить – для иных народов такая постановка задачи звучала странно. От воинов эйуна требовали ювелирной точности в ударах, храброго взгляда в глаза противника и умения улыбаться Маяре. Мяснические повадки не приветствовались. Мритнерилия убивала так, что противник не успевал осознать, что его жизнь уже завершена. Она не одаривала его последним взглядом, не стремилась увидеть страха или осознания поражения в глазах. В тот момент, когда жизнь врага кончалась, он переставал для неё существовать. Ей пытались внушить, что достойным противникам и честь отдать не грех, но она, не поднимая голос выше шёпота, отвечала: «Нет такого. Появится – умру у него на руках».
Вот такая она была – Мритнерилия, которой он втайне восхищался. Короткое прозвище ей дала Латнерия. После случая на приёме и успешного окончания обучения она не называла её иначе чем «мой мрат». Нет, она не вошла в число телохранительниц и не получила повышения. Она стала правой рукой. Той, что доверена личная переписка королевы-матери. Отдавая очередное письмо в руки Мрат, Латнерия была уверена, что ни единая буква не окажется в чужих руках, а сказанное на словах никому не будет озвучено. Такого доверия не удостаивался никто из ближней свиты.
Когда тётя подняла на Альтариэна глаза, её лицо осветилось улыбкой.
– Мне бы хотелось поговорить с племянником наедине, – произнесла она. Конечно, пятёрка не замедлила послушаться, словно получила прямой приказ, хотя тётя высказала его ровно так, как положено под пологом Каро-Эль-Тана, – просьбой. Уходя женщины ещё раз бросили на герцога заинтересованный взгляд, а он напоследок вежливо им кивнул, давая понять, что рад принять подобные знаки внимания. Мрат осталась в комнате, но просьба Латнерии её и не касалась.
– Я был в Колыбели, тётя, – сказал он, усаживаясь напротив. – Вместе с вестницей.
– Вот как? Завидую. Узнал что-то новое?
– До сих пор не могу прийти в себя. Вчера это был почти ребёнок, не способный себя защитить без чужой помощи, а сегодня – женщина, что разговаривает с Сёстрами, используя учёные понятия, которые я никогда в жизни не слышал. Существо, с которым богини говорят о сложных вещах, а она их понимает! Ириан рассказала, какую школу проходят у них дома. Такое количество наук преподают разве что в Соборе Карража или у нас Хранителям истории.
Латнерия усмехнулась:
– Тебя удивило, что амелутка способна так учиться? А ведь я не единожды говорила тебе, не скидывай их женщин со счетов.
– Сравнили! Женщины-амелуту Рахидэтели и творец. Мне, конечно, трудно привыкнуть к тому, что не способная несколько дней назад и два слова правильно связать на всеобщем столько знает. Но всё же одно дело вестница, а другое – эти ни на что не способные, прячущиеся под покрывалами выдрессированные создания.
– Ох, Альтариэн… Заблуждаешься. Да, конечно, вековые традиции амелуту не дали их женщинам развернуться во всю силу своих возможностей, но именно из-под этих покрывал на высшие посты приходят такие достойные соперники, как Мерини Дэбальт.
