Дэш напрягся.
– О чём?
– О том, что ты чувствуешь вину, потому и держался на расстоянии.
Что же творится в её разуме, если это второй всплывший после пробуждения вопрос?
– Странники не умеют лгать, – ответил Дэшшил после небольшой паузы.
И плевать на всё. Ведь и правда же виноват…
– Тебе так стыдно за предательство своих, что противно рядом со…
– Что? – откровенно опешил он. – Где ты откопала эту чушь?
– Сам же сказал.
И голос – ломкий, хрупкий как стекло.
Не сдержавшись, Дэш приподнялся на локте и, перевернув Киру на спину, навис сверху. Мрак под крылом не был совсем уж непроглядным, и слёзы в её глазах не заметил бы только слепой.
– Я виноват перед тобой, – как можно ровнее произнёс Дэшшил, хотя внутри всё клокотало. – Я отдал тебя старейшинам, хотя уже тогда сомневался в их мотивах. Я набросился на Ши и чуть тебя не убил. Ты умирала, Кира. Лежала на земле переломанная, а я…
Пришлось прерваться, потому что спокойствия надолго не хватило. Вновь накатили чувства, испытанные в тот жуткий миг.
Беспомощность.
Боль.
Паника.
Он уже и не помнил, когда в последний раз чего-то так боялся. Даже когда в юности впервые сорвался со спины крылана и полетел в воду с высоты птичьего полёта, и то не дрогнул. И когда впервые схлестнулся в воздухе с астари. И когда в одиночку противостоял целой группе лесных отморозков.
Всё это казалось ерундой, глупостью. Но глядя на искорёженное тело той, кого недавно называл пустышкой, Дэш понимал, что с её смертью этот мир покинет нечто очень важное, и на языке тлела горечь, потому что ни ему, ни кому-то другому не выпало шанса узнать, оценить, прочувствовать…
Он как будто растоптал первый росток на бесплодной выжженной земле.
Почти убил долгожданное чудо.
– И чем бы помогла твоя отстранённость?
– Я бы доставил тебя на острова и вернулся в долину. Защищать свой дом.
– А теперь?
Вместо ответа Дэшшил усмехнулся:
– О ком ты думаешь?
– Все всё слышали, да? – поморщилась Кира.
– Странники всё делают на публику. Так о ком?
– О родителях, – сказала она совсем не то, чего он ожидал и втайне желал. – О друзьях. Призраки были правы. Там… там я ни о ком, кроме себя, не думала. Жила, как живётся, воспринимала как должное каждый дар и жаловалась на каждую пустяковую проблему. И только очутившись здесь, поняла… Прости, это банально.
Дэш вновь лёг и хмуро уставился на её точёный профиль.
– И эти мысли удерживают тебя от возвращения?
– В том числе. Но скорее помогают осознать, кто я на самом деле. Сложно, да. – Кира повернула голову и, глядя ему прямо в глаза, выпалила севшим голосом: – А ещё я думаю о тебе.
Только огромным усилием воли Дэшшил сдержал самодовольную улыбку. Значит, не померещилось. Значит, он всё правильно понял.
– Но странники правы, глупости это, – продолжила Кира, несколько поумерив его радость. – Мы знакомы-то три дня, и большую часть времени я провела без сознания.
Он продолжал сверлить её испытующим взглядом.
– Мы нормально говорили два с половиной раза, – словно извиняясь, пробормотала Кира. – Я тебя не знаю.
Кажется, в её мире какая-то искажённая логика отношений.
– «Знаю» – это последняя стадия, до неё ещё далеко, и добираются туда единицы, – произнёс Дэш после непродолжительного молчания, решив, что всё не так уж страшно.
В конце концов, она не подняла тему неподходящего момента, которая терзала его самого.
– А мы на какой стадии? – с любопытством уточнила Кира.
– «Думаю».
