«Главное, не разжимать руки», – осталась единственная мысль.
– Ещё чуть-чуть, – донёсся издалека голос Дэшшила, и крепкая мужская рука прижала её слабеющие ладони к его животу. – Потерпи…
А потом что-то изменилось.
Кира вдруг оказалась в невесомости. Мир вокруг замер, звуки и запахи испарились, а ноги и руки вместо опоры нащупали пустоту.
Глаза распахнулись сами собой.
Белое, голубое, синее. Верха и низа нет, только оглушительная тишина и бесконечное небо.
И вдруг – взрыв. По крайней мере, так Кире показалось. Волосы взметнулись, хлестнули по лицу, чей-то истошный крик и мерзкий скрежет полоснули по ушам, над головой мелькнул ало-чёрный ком из лап, крыльев, хвостов.
Астари.
И Чешка.
Два зверя в вышине.
Сцепились насмерть.
И Дэш, который всё ещё пытался управлять крыланом.
А Кира наконец поняла, что падает. Падает быстро и неотвратимо, пусть поначалу и казалось, будто всё вокруг стоит на месте.
Она знала только одно: в воду не желательно входить плашмя. И последнее, что успела сделать, – перевернулась.
Море расступилось под ногами и вновь сомкнулось над головой, сразу попытавшись пробраться в нос, глаза, уши, дотянуться до самой сердцевины, пленить и растворить в себе без остатка.
«Стихийница хренова», – отстранённо думала Кира, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, точно муха в янтаре, и медленно погружаясь на дно.
И, наверное, она поддалась бы морю. Поддалась бы его тяжести, обволакивающему спокойствию и собственной невыносимой усталости. Но море попыталось поработить не её одну.
Миг, когда в воду погрузился Дэшшил, отозвался ноющей болью в сердце. Зрение само сменилось на магическое, и Кира уже на чистом упрямстве потянулась к сияющей точке, которая, в отличие от неё, не сдавалась и пыталась всплыть.
Несгибаемый бронзовый эверт.
Нити цеплялись за пальцы, будто подсказывая нужный узор, и Кира послушно тянула одну за другой. Ближе. Ещё ближе. Они оба почти наверху.
Последний толчок – и в опалённые солью нос и горло ворвался воздух, а по глазам полоснул солнечный свет. Рядом раздался всплеск, и над поверхностью появились голова и плечи Дэша, чтобы тут же вновь уйти под воду. Лишь в последнюю секунду Кира успела ухватиться за него, удержать, да с трудом сама не погрузилась вниз под тяжестью мужского тела.
Она практически ничего не видела, но благодаря всполохам энергии знала, в какой стороне берег. Совсем рядом. И сейчас впервые жалела, что не может колдовать словом или взмахом любой из конечностей – сосредотачиваться на сияющем полотне было всё сложнее.
«Волна. Волна».
Наверное, Кира всё же справилась. Догребла сама с лёгкой помощью еле соображающего Дэшшила или подчинила-таки своенравные воды, ибо вдруг голую ступню – обувь море решило оставить себе – сначала пощекотали склизкие водоросли, а потом и зыбкий песок.
Колени подогнулись.
На берег Кира и Дэш выползали на четвереньках.
Руки по локоть проваливались в охристое месиво, море на прощание окатывало ноги пенистыми волнами, дыхание с хрипом вырывалось из обожжённых лёгких, одежда неподъёмной ношей тянула к земле.
Но они выбрались.
Выбрались.
Рухнув на спину, Кира устремила слезящиеся глаза ввысь, но уже через секунду ослепительно голубое небо почернело и исчезло.
А детский голос ей наверняка померещился. В конце концов, откуда здесь взяться ребёнку? Да ещё и кричащему:
– Нэнни, нэнни, глянь, падшие!
Изменённая
Вряд ли это полезно для здоровья – так часто лишаться сознания. Тем более после полугода относительно спокойной жизни, почти лишённой стрессов. Ну, если забыть про привыкание к чужому телу, незнакомым расам и видам, новым устоям и прочим прелестям попаданства.
Ведь особых встрясок-то и не было – только внутренние метания, рефлексия, борьба с воспоминаниями…
Если бы ещё неделю назад Киру спросили, как она справляется со всеми свалившимися на неё трудностями, она бы ответила: «Нормально». Потому что всё и вправду было нормально. А потом полетело в тартарары.
И, чёрт возьми, как же это здорово – чувствовать себя живой.
Страшно до одури, больно, но здорово.
И в себя на этот раз она пришла достаточно легко – никакой тошноты, ломоты, желания провалиться обратно в беспамятство, лишь бы не терпеть электрический треск в голове.
Однако было что-то ещё… что-то важное. Противный червячок, прогрызающий себе путь из центра мозга на поверхность. Мысль, которую никак не удавалось ухватить за хвост.
