– А бездарные в курсе? – пробормотала Кира, отнимая руку от лица.

Как ни странно, он услышал.

– Эти идиоты верят, будто магия вернётся в мир! – расхохотался Покус. – Хватило одного древнего свитка с нелепым стишком про скрывшиеся под толщей воды острова, и они вперёд меня ринулись собирать армию из оболочек.

Шагнув вперёд, он присел перед Кирой на корточки, заставляя завидовать нечеловеческому равновесию – корабль шатало всё сильнее.

– К сожалению, тебе богиней уже не стать. – Летун с притворным сочувствием потрепал её по щеке. – Я пообещал тебя брату.

– Брату?

– Знаешь, я ведь сначала глазам своим не поверил, – проигнорировал он вопрос. – Ждал тупого эверта с пустышкой, а явился он с тобой… И лицо вроде знакомое, а совсем другое. Да баба ещё эта из гостиницы поклялась, что ты совсем живая.

Пальцы Покуса двинулись ниже, к шее, раздвинули ворот туники… Кира была не в силах убежать, даже уползти, потому лишь сильнее вжималась в борт. Отвернулась.

Не смотреть, не думать.

– Фрил давно просил себе оболочку для опытов. Да только ж вы все наперечёт, все пригодитесь в бою… вот потом. Я пообещал. Думал, отдам самую старую, есть там одна, ей уже за сотню, но Фрил увидел тебя. Такой материал… ожившая стихия. Мечта.

Стиснув ей челюсть, Покус развернул Киру лицом к себе.

И снова вспомнилось их прощание на острове парящих…

«Глянуть бы, что у тебя внутри…»

– Разве мог я отказать брату? Это он отыскал свиток. Он создал снадобье, благодаря которому ты временно бессильна. Он поднял на ноги Сарнию и даже пару видящих на нашу сторону переманил. И взамен попросил тебя одну. После всего…

– А что сделал ты? – сквозь зубы процедила Кира.

Покус оскалился:

– За мной идут парящие, пусть и не все. Благодаря мне всполошились эвереты. Я…

– Облажался с Лорнией, – перебила она.

– Лорния падёт следующей после островов!

Отпихнув Киру, летун поднялся, и молния, словно специально дожидалась этого момента, разрезала небеса и озарила его мрачный силуэт на фоне корабельных снастей, дрожащих мачт, вздымающих волн, превращая бледное лицо в жуткую маску.

Всего на секунду, но сердце, словно в поисках выхода, ударилось о рёбра.

– А твой брат разве не бездарный?

Кире наконец удалось соскрести себя с палубы и даже устоять на ногах, пусть и цепляясь при этом за всё тот же скользкий борт. Оглядевшись, она поняла, что это действительно что-то вроде брига. Причём паруса были убраны, а штурвал закреплён, будто корабль специально отдавали во власть разбушевавшейся стихии. Позволяли болтаться по волнам без цели и направления.

– Ведь только ты родился с крыльями! – не унималась Кира.

Упомянутые крылья, обычно скрытые от посторонних глаз, уже подрагивали за спиной Покуса двумя прозрачными лепестками. Казалось, с каждым порывом ветра они становятся всё больше и плотнее, обретают цвет и форму, напитываются силой шторма.

– Я его крылья! – рявкнул летун и, в один шаг оказавшись подле Киры, схватил её за горло. Сдвинул пальцы, пережал трахею. Приблизился нос к носу, прошипел: – Я его мощь, а он – моя. А тебя скоро высушат до капли. Будут резать, заставлять исцеляться и снова резать. Будут разбирать по кусочкам, пока не поймут, как ты стала такой. Пока не запишут в строчку все твои внутренности.

– Сила… вернётся, – прохрипела Кира. – Сам… сказал… и тогда…

Ох, как ей не понравилась его усмешка, сверкнувшая синхронно с очередной молнией. В небесах загромыхало, словно в желудке гигантского зверя, и вода на палубу хлынула теперь ещё и сверху, заливая глаза и открытый в судорожном вздохе рот. Ослепшая, Кира захлебывалась и отчаянно молотила руками по плечам летуна.

Он разжал хватку. Отступил. Позволил ей согнуться вдвое, откашливая воду. А когда Кира выпрямилась, протянул:

– А теперь самое интересное. – И крикнул в темноту ночи: – Ишина, хватит!

Ещё никогда она не видела, чтобы шторм утихал так быстро.

Сначала, словно по щелчку пальцев, прекратился дождь. Потом, разорвав небеса надвое, с треском испарилась последняя ветвистая молния, и растворился вдали раскат ворчливого грома. И Единые воды за бортом теперь уже не пытались разнести бриг на куски, а будто убаюкивали его, нежно лаская доски под свистящую колыбельную ветра под чистым звёздным небом без единой тучи.

– Сильна, да?

Похоже, Кира не сумела скрыть потрясения, что явно развеселило Покуса пуще прежнего.

– Ты так не могла и не сможешь никогда. Сколько там у тебя завитков в узоре было? Пять? У этой девять. Вот кто стал бы богиней. – Он хмыкнул: – Будь у неё хоть капля мозгов. А теперь, что касается возвращения твоей силы…

Летун вновь подошёл к Кире, и она отпрянула, но душить её никто не стал. Он просто обхватил её за плечи и, несмотря на сопротивление, крепко прижал к своему боку.

– Ну-ну, не бойся. Ишина! – рявкнул, едва не оглушив. – Веди нашу гостью, а если дёрнется – выруби.

Они явились с носовой части корабля. Оболочка – молодая, как сестра похожая на прочих – и та, кого Кира никак не ожидала здесь увидеть.

Задорные косички на голове Шасы стали ещё короче, а кое-где виднелись проплешины, словно волосы нарочно вырвали. Лицо распухло от ударов. Мокрые штаны и майка были разодраны так, что едва прикрывали тощее, почти мальчишеское тело. Кира заметила лёгкие, но явно прочные цепи на исполосованных руках и лодыжках девочки.

И непокорный огонь во взгляде.

«Нет-нет-нет, – взмолилась мысленно. – Не чуди».

– Так вот, дорогая Айрэ… – торжественно начал Покус, сильнее стискивая плечо Киры.

Она хотела поправить, но зачем? Пусть будет Айрэ. Для него…

– Когда сила вернётся, ты послушно выполнишь все мои приказы. Во-первых, потому что Ишина и пять других пустышек оборвут любую твою попытку взбунтоваться. А во-вторых, потому что иначе вот это противное создание умрёт. Как и её престарелый любовник.

Шаса дёрнулась, звякнув оковами, но летун не обратил на неё никакого внимания. И оболочка не стала её «вырубать», лишь удержала за руку.

– Ты знала, что вы, куколки, можете по желанию остановить любое сердце? Прелестно, правда? Я с удовольствием испытал этот новый приём на парочке непокорных старейшин эвертов.

– Да я сама сдохну, лишь бы вам её сила не досталась! – выкрикнула Шаса и в тот же миг оказалась на досках без сознания.

Пустышка как ни в чём ни бывало сверлила взглядом пространство перед собой.

– Ну говорю же, – вздохнул Покус. – Противный ребёнок. Пойдём.

Не разжимая хватки, он повёл Киру обратно к обитому железом люку трюма. Затем отошёл и приглашающим жестом велел ей спускаться вниз.